Рысь и Горностай

Дальше дни покатились быстро, будто под горку, отмеряя оставшееся до осени время. Жизнь в замке и в самом деле переменилась. Срок траура еще не закончился, но охоты и конные прогулки не возбранялись. Диана наконец жила так, как ей мечталось, когда тушили свет в монастырской общей спальне, или под завывания волков и ветра в Каменном Броде. Парижский двор поразил ее своим блеском, обилием света, музыки и множеством людей, но те люди - почти все - не были друзьями, а за блеск нужно было платить, строго соблюдая утомительный придворный церемониал. В своих же поместьях знатные люди были вершителями судеб, почти богами для вассалов, и правила во многом устанавливали сами. Диане с ее живым, своевольным характером это подходило больше, но некоторые обычаи парижского двора она ввела и дома. Госпожа, ее приближенные женщины и гостьи, посещавшие замок, каждый день собирались за рукоделием в саду, а в дневное время, когда зной становился невыносим - в зале. Здесь они шили, вышивали, читали вслух, а главное - обменивались новостями. Теперь Диана понимала, что главное в таких сборищах - именно это. И о происходящем в замке и окрестностях узнаешь, и развлекаешься. Так она узнала, что на заболоченном пруду в трёх лье от замка на днях видели водяного, что горестно стонал, сидя на кочке, а в обители Святой Моники видели, и уже не раз, даму Белинду. - И что же этот водяной так стонал? - спрашивали девушки. - Как - что? В такую сушь ему плохо! - пояснила Аделина. - А если пруд совсем высохнет, тут ему и смерть, вот и горюет. - А правда ли, тетушка, - спросил кто-то, - что водяной - это страшный старик с зелёной бородой и рыбьим хвостом? И что он может утащить человека с собой в омут? - Я его не видела, но старые люди ещё в те годы, когда я была ребенком, рассказывали о нем. И как он мельничные жернова портит, если мельник его не задобрит, и как пригожих девиц и детей к себе утаскивает. Нам тогда запрещали ходить одним на реку. А старики врать не будут! Диана пропустила мимо ушей подробности встречи рыбаков с водяным, но вот с чего бы это вдруг ее бывшая невестка стала проявлять такое религиозное рвение, ведь прежде она посещала мессу лишь в замковой часовне. - Теперь она стала вдовой, - пояснила Сунхильда. - Это многое меняет в жизни и привычках, уж можете мне поверить. Бывшая кормилица была уже дважды вдовой, и Диана подумала, что поверить ей в таком деле и правда можно. - Наверно, она молится, чтобы снова выйти замуж, - вздохнула Сунхильда. - Ах, как я ее понимаю! Ведь она богатая женщина, и еще молодая. “А то, что Белинду считали бесплодной... Может, ее вины здесь и нет”, - добавила она мысленно. Аделина же, далеко не такая наивная, как ее подруга, ощутила какое-то дурное предчувствие при упоминании вдовствующей баронессы. Хорошо, если бы и впрямь она вышла за кого-нибудь и покинула эти места. Вот уж воистину, опасайся водяного у реки, лешего - в лесу, а госпожу Белинду - везде, где появится! Тем временем разговор перешел на другую тему. Теперь заговорили о бароне Родерике, и молодые девицы заметно оживились. Все, кто видел его в последнее время, говорили, что он возмужал и стал еще красивее с тех пор, как побывал пленником в Рысьем Логове. Кто-то начал сокрушаться из-за несчастья, постигшего Родерика. Потерять сразу всех близких, остаться одному - поистине печальная участь. Но он молод, богат и владеет отличным замком, и не удивительно, что многие главы семейств, где есть дочери на выданье, в последнее время часто под разными предлогами ездили к нему или приглашали к себе. Диана лишь улыбнулась, вспомнив о недавней встрече с Родериком. Если это, конечно, можно назвать встречей, ведь она даже не видела его в лицо, как и он - ее. Но из дальнейшей беседы выяснилось, что новый владелец Коллин де Шевалье об этой встрече тоже помнит. Ей даже процитировали слова Родерика, сказанные о некой юной даме, мнящей себя амазонкой и потому, наверно, за неимением поблизости племен диких скифов и сарматов для объявления им войны, она от скуки швыряет в прохожих из окна свои туфли. - Остается посочувствовать мессиру Родерику, - ледяным тоном произнесла Диана. - Жизнь его, видимо, очень бедна событиями, если он готов бесконечно обсуждать одно и то же. Что ж, по крайней мере, теперь у него будет о чем рассказать в старости внукам! Сама Диана Бретонка однажды запустила туфли ему в голову! В конце этой тирады она не выдержала и рассмеялась, и все девушки - тоже. Иоли смеялась вместе со всеми. Все-таки не подпасть под чарующее обаяние Русалки было трудно! Теперь обе девушки часто проводили время вместе, выезжая на прогулки или сопровождая Рауля. Или, как сейчас, за рукоделием. Разговаривали они не много. Диана испытывала ревность, как любая девочка, у которой забирают часть заботы и внимания любимого старшего брата. Конечно, до нее уже доходили сплетни о том, что на эту скромницу Иоланду имел свои виды Жоффруа. Который, кстати, и принял ее в замке. - Времени эта блаженная даром не теряет, быстро переметнулась, куда надо, - шипела Бэгга, когда господина не было поблизости, но зато могла услышать его сестра. И Диана невольно прислушивалась к этим словам. Сама себе говорила, что только хочет узнать, что за человек появился в окружении Рауля, но в глубине души должна была признать, что это ревность. Иоланда же чувствовала это и смущалась, порой не зная, как себя вести. У нее тоже были братья, но ни один из них не успел найти возлюбленную, и Иоли не знала, как повела бы себя, будь это так. Она не могла посоветоваться даже с Аделиной, хоть они и сдружились во время осады, и старшая служанка не раз помогала ей. Но теперь к Аделине вернулись ее девочка и ее сын Дидье (именно в такой последовательности она говорила о них), и времени на Иоли у нее не осталось. Она нашла бы его, если бы Иоли попросила ее выслушать. Но Иоли не просила, боясь, что подобный разговор будет понят как жалоба. Так что пока Диана и Иоланда проводили время в обществе друг друга и порой перекидывались несколькими словами ни о чем - лишь ради одного человека, который был дорог обеим. Молоденькая служанка Аригунда искренне привязалась к Иоли, но она была слишком наивна, чтобы давать советы, да и благоговела перед Русалкой. Иоли по десять раз на дню слышала от нее: - Наша госпожа Диана была при дворе! Ее пригласил туда сам герцог! - Нашей госпоже предлагал руку и сердце знатный сеньор! - В Русалку влюбился принц из Бретани! - А ты знаешь, где Бретань? - спросила как-то Иоли. Аригунда ненадолго задумалась, потом тряхнула косичками. - Говорят, что далеко, в каких-то там лесах! В таких больших лесах, что можно целыми днями ехать и никого не встретить, кроме медведей и великанов с рогами на головах! Это земля колдунов, и люди там поклоняются старым богам! Это все рассказывали воины, что бывали там. Да ещё иногда заходят к нам в замок всякие странники, побывавшие в чужих землях, они столько всего повидали! От них все на свете можно узнать. Иоли улыбнулась этим наивным речам, вспоминая, как ее отец смеялся над подобными рассказчиками и объяснял, что дальше Анжера никто из них не бывал, а истории эти просто где-то услышали и украсили новыми подробностями. - А ещё говорят... Тут служанка понизила голос: - ... говорят, что мать госпожи Дианы оттуда пришла и туда ушла! Я-то сама не видела, меня и на свете ещё не было, но старые слуги помнят, что она была красавицей и ведьмой, и вот когда она сбежала от нашего господина, мессира Роже, а он стал ее настигать, то лес перед нею расступился, а перед ним - сомкнулся! Так она и исчезла. А ребенка своего, ну то есть госпожу Диану, оставила ему. Она многозначительно замолчала и перекрестилась. - Ну и что тут такого? - спросила Иоли. - Он же отец. - Так вот она и отца, и дитя прокляла! А ведьмовское проклятье - это так страшно! Можете мне не верить, барышня, но господин Роже ещё не старым умер, а сколько перед смертью болел! Что, если ведьма навредит и госпоже Диане тоже? - Ладно, не болтай зря! - остановила Иоли уже без улыбки. - Я не хочу слушать такие речи. Аригунда на минуту надулась, но долго обижаться она не умела и тут же начала рассказывать о новом оруженосце сира Рауля, красивом юноше по имени Филомар. Судя по тому, как вспыхивали ее щеки при упоминании этого имени, Аригунда была неравнодушна к новичку. В тот же день Иоли нашла в библиотеке "Записки о галльской войне" Цезаря. О завоевании Бретани там было что почитать, и Иоли не заметила, как повествование увлекло ее. Вообще за последние годы библиотека, стараниями капеллана, пополнилась новыми фолиантами. С годами отец Августин стал меньше интересоваться похождениями языческих богов и богинь, зато раздобыл и переписал редкие трактаты о лечении всевозможных хворей и исцелении переломов и ран. Иоли, знавшая благодаря Клэр множество рецептов, пообещала доброму священнику записать их для него. На днях Рауль уезжает в Париж, где принесет вассальную присягу герцогу. У нее впереди долгие дни ожидания, вот тогда она и запишет, как изготовить порошок из рыбьего пузыря для исцеления от лихорадки, и как снять боль при помощи отвара боярышника. Но завтра... завтра они едут на прогулку в лес. Они ехали большой веселой кавалькадой. Дождя так до сих пор и не было, и конские копыта грохотали по пересохшей земле. Рауль и Иоланда ехали впереди, за ними, немного в отдалении - Гонтран и Диана, затем - оруженосцы, воины из замка и несколько молодых девиц. Гонтран был опечален предстоящей разлукой, но в то же время служба и придворная жизнь манили его в свой водоворот. - Передать ли кому-нибудь привет при дворе? - лукаво спрашивал он сестру. - О, разумеется! - Диана лучезарно улыбнулась. - Всем дамам и фрейлинам, особенно же Альменгейде. Она, наверно, соскучилась там без меня! - Передам, если встречу. Но, возможно, ее сосватали за Даниэла! - поддразнил он. - Ну, тогда, значит, они уехали вместе, и передать привет не удастся. Вот ты и напишешь мне об этом из Парижа. И поклонись от меня Вилберту. - Кто это? Ах, ну да. Твой друг, которого ты защитила от принца Бретани. И больше никому? А Монришар не удостоится твоего поклона? - Не говори с ним обо мне, - попросила Диана. - Я не могу ответить на его чувства, незачем и напоминать. - Ты говоришь это с какой-то грустью! Быть может, барон имеет хоть какую-то надежду? - Нет, и довольно об этом. "Она избегает разговоров об этом человеке, - подумал Гонтран, - и в то же время не допускает насмешек над ним. Может быть, ему еще рано отчаиваться. Женское сердце непредсказуемо!" - Иоланда, ты все молчишь! Не сердись. Я мало уделял тебе внимания в последнее время, но поверь, я ужасно соскучился по нашим прогулкам вдвоем, твоим рассказам... твоим глазам, особенно когда ты вот так взмахиваешь ресницами, как сейчас! - Мессир Рауль, я и не думала сердиться! И совсем тихо добавила: - Я тоже соскучилась! - Тогда я прошу тебя, не называй меня "мессир"! Мы же договаривались. И говори мне "ты". - Но твои брат и сестра... Что, если им это не понравится? - Иоли, ты сегодня как ребенок! - рассмеялся Рауль. Он подхватил за узду рыжую кобылку Иоли и увлек в лес, отрываясь от остальных. Теперь они медленно ехали бок о бок, пересекая пересохшие ручьи и залитые солнцем поляны. Сердце Иоли ликовало. Он думал о ней, его беспокоит, не сердится ли она! И он увез ее от всех, чтобы побыть вдвоем. И снова они говорили обо всем на свете, а когда умолкали, им было так же хорошо. И, конечно же, оба не заметили, как налетевший ветер принес тучи, и Солнце мгновенно исчезло за их плотной завесой. Молодые деревца согнулись почти до земли, старые осокори и дубы затрещали. Первые капли дождя застучали по листьям, но уже через минуту это был не дождь, а ливень. Наверно, на открытом месте это была бы сплошная стена воды. Полыхнула молния, разрезая небосвод надвое ослепительным зигзагом, и ударил гром. Совсем рядом. Кобылка испуганно заржала, метнулась было в сторону, но Рауль удержал ее. Оставалось лишь пережидать стихию в чаще, и они устремились туда. Там, где лес был особенно густым, ветви вековых деревьев сплетались кронами, образуя почти непроницаемый шатер. Рауль выбрал место, где было относительно сухо. Они остановились там. - Замёрзла? - спросил он сквозь шум ливня. - Ты дрожишь! Не дожидаясь ответа, он пересадил ее к себе и укутал плащом. Так они стояли среди беснующейся стихии, не зная, сколько прошло времени. Но это и не имело значения. Сейчас были важны лишь эти минуты, когда они, отрезанные от всего света этой грозой и своей собственной волей, думали только о том, как хорошо, если бы ненастье не прекращалось как можно дольше. А потом просто не думали ни о чем, и лишь омытый дождем лес был свидетелем поцелуев, которые они подарили друг другу. Иоли сначала лишь подчинялась, когда Рауль приоткрывал ее губы своими. Она никого не целовала прежде, но оказалось, что это так просто и упоительно. Главное , чтобы он не останавливался, не выпускал ее из своих рук, главное - это чувствовать биение его сердца и жар тела. Главное, чтобы она сейчас не испугалась, главное - это нежные, чуть подрагивающие губы в плену его губ, ее невесомые руки, лежащие у него на плечах. Глаза ее были закрыты, и он целовал опущенные веки, а она замерла у его груди и боялась двигаться, даже дышать, чтобы не спугнуть это внезапное, оглушительное счастье.