Рысь и Горностай

Барон все-таки признал Диану своей дочерью. Вскоре Аделина добилась, чтобы молодых прислужниц перевели в другое помещение, и теперь за перегородкой жили только маленькая Диана и ее кормилица Сунхильда. Все-таки Аделина была старшей над другими служанками, и никому не стоило об этом забывать. Сидя с шитьем у очага, она подумала, сколько же событий произошло за последнее время. Пожалуй, самым громким из них, взбаламутившим замок и его окрестности, было исчезновение Бренны. После того, как она отказалась кормить новорожденную дочь и даже приближаться к ней, барон велел поручать ей такую же работу, как прочим служанкам, ничем не выделяя строптивую пленницу. Он совершенно охладел и перестал ее посещать, а больше никому Бренна и не была здесь нужна — нелюдимая женщина чужого племени, язычница. Даже Аделина, поначалу сочувствовавшая пленной бретонке, не смогла забыть ее проклятий на голову невинного младенца. С тех пор ее общение с Бренной сводилось лишь к указаниям, что та должна сделать. Но этой полудикарке, похоже, и не хотелось к кому-либо привязываться здесь. Ее ничуть не огорчила и утрата положения фаворитки, ядовитые насмешки челяди тоже не трогали, и задевать ее было настолько же бессмысленно, как колотить палкой по бревну. Вскоре ее оставили в покое. За нею почти перестали следить, и она свободно перемещалась по замку и даже выходила за стены, если нужно было сходить в деревню. И вот в один из таких дней она не вернулась в замок. Поиски ни к чему не привели. Впрочем, барон вскоре велел более не преследовать ее. Знал ли он, какая судьба постигла ее, или же просто чувствовал угрызения совести? Ведь он сжег ее селение, увез девушку с ее собственной свадьбы и взял силой. Говорили, что он и жениха ее убил. Стоило ли удивляться лютой ненависти, что питала Бренна и к похитителю, и к рожденному от него ребенку? Если не сгинет где-нибудь в пути, размышляла Аделина, то наверняка вернется в свою Бретань. Вокруг замка на много лье окрест тянулись дремучие леса, изобиловавшие не только дичью. Немало укрывалось там и разбойников. Лишь изредка можно было набрести на деревеньку полудиких смолокуров. Но Бренна ведь и выросла среди таких же непроходимых чащоб и даже сама как-то говорила, что перед нею лес расступается, признавая свое дитя. Что ж, пусть доберется до своего дома эта отчаявшаяся душа. Только вот обретет ли она вновь счастье там, в своем родном краю? Аделина сомневалась в этом, разве кому-нибудь нужна опозоренная женщина? Давно живет Аделина в замке мессира Роже. Эта мощная твердыня, выдержавшая не одну осаду, стоит на вершине крутой горы, и с ее дерзкой высоты открываются взору окрестные дали. Строил замок еще дед нынешнего барона. Имя его было Лиутвард, и к нему еще добавляли прозвище Рысь, ибо тот грозный воитель всегда предпочитал одежду, подбитую мехом этого животного. Так прозвище Рысь закрепилось за всеми владельцами замка, тем более, что оно соответствовало их отважному и неукротимому нраву. А сам замок стал зваться Рысье Логово. И повсюду, откуда виден был этот замок, и еще намного дальше, люди побаивались и предпочитали не ссориться с его воинственными хозяевами. Аделина вновь вдела нитку в иглу. Ровно идут стежки по льняной ткани, скоро выйдет из ее умелых рук новая рубашечка для малютки Дианы. О чем это она думала только что? Ах, да… Приехала она сюда со своей госпожой, молодой баронессой Бертисиндой. С младенчества своей хозяйки Аделина была при ней. И здесь, в замке, благодаря природном уму и сметливости, быстро заняла положение старшей над женской прислугой. Не простое это дело, ведь челядь только тогда добросовестно работает, когда чувствует неусыпный контроль. Но Аделину ее положение устраивало. К тому же, внешность этой высокой плотной женщины с обветренным, покрасневшим от зимних морозов и летней жары круглым лицом, была не во вкусе барона, что ее вполне устраивало. Хотя бы с этой стороны ей незачем было ждать бед. А уж их, бед, она успела повидать в своей жизни немало. Аделина рано вышла замуж и рано овдовела, теперь дочерям было 15 и 14 лет, все мысли уже только о женихах. Оставалось надеяться, что они будут в замужестве счастливее матери. Был и сын, 7-летний Дидье, который, даст Бог, станет оруженосцем маленького Рауля, они уже сейчас неразлучны. Рауль — сын покойной госпожи, ему тоже почти семь, под руководством отца и опытных воинов учится владеть оружием и ездить верхом. Так, глядишь, скоро забудет свою старую няньку. В 32 года женщина из простых считается почти старухой, хотя, если не умрет в очередных родах и не надорвется на непосильной работе, дожить она может и до очень преклонного возраста. К новому замужеству Аделина не стремилась, дочери скоро выйдут замуж, а сын — это сын, станет воином, и будет мать его видеть раз в год! А вот малютке Диане еще долго будет нужна ее поддержка. Видно, сама судьба поручила заботу о крошечном беспомощном существе. … Не в натуре господина Роже было долго предаваться скорби. Когда-то, вскоре после смерти первой его жены Амальберги, матери Жоффруа, он почти не носил траур и взял в жены госпожу Аделины. И после смерти Бертисинды уже через год в замке воцарилась третья по счету баронесса, высокомерная Вальдрада. От нее родился еще один законный отпрыск барона, малыш Гонтран. Аделина, неизменно вежливая, деловитая и уравновешенная, не выпустила бразды правления из своих крепких крестьянских рук, не позволив потеснить себя Марте, служанке баронессы, хитрой и нахальной девице. С которой, впрочем, все равно приходилось держать ухо востро. Вернулась болтушка Сунхильда. Видимо, очень не терпелось ей поделиться всем увиденным и услышанным на торгу, открытом в тот день неподалеку от замка, и кормилица, едва дав грудь малютке Диане, принялась болтать без умолку. Наибольшего внимания, на ее взгляд, заслуживала новая головная повязка, украшенная цветным бисером, и молодая женщина, не прерывая своего занятия, ухитрялась показывать, нахваливать, описывать все подробности торга со скаредным лоточником и даже примерять обновку. — Ты не отвлекайся, ребенка все же кормишь! — укорила ее Аделина. — Я аккуратно! Ох, напрасно ты не пошла со мной! Сколько там товаров! А среди торговцев заезжих такие есть молодцы! И жонглеры были, и певцы, и собаки дрессированные. — Каждый раз одни и те же трюки не надоело смотреть? — усмехнулась старшая служанка. — Можно же не смотреть, если надоест! Встречаешься со знакомыми, говоришь с одним, с другим… Я вот еще и новости разные там узнала. Помнишь ты Гримберта? — Конечно, это же старый вавассор, еще с отцом нынешнего барона ходил на бретонцев и норманнов, а потом и с самим Роже… — Видела я их прислужницу, Гризеллу. Говорит, девочку госпожа Агнесса родила. Чуть не умерла, бедняжка, роды тяжелые были. — Да, она уже не молода, — покачала головой Аделина. — И тогда же родила, когда и Бренна эта гадкая, в самый снегопад! Дальше Сунхильда поведала историю о том, как подобрали слуги Гримберта паломников каких-то, когда те заблудились в метель и заснули уже под снеговым одеялом. И проснуться бы им, когда архангелы затрубят, возвещая начало Страшного Суда, да спасли их. Не всех, правда, несколько человек замерзли насмерть. Но вот среди спасенных была женщина, благодаря которой только и выжила супруга и дитя старого воина. Старуха лекаркой оказалась, спасла и мать, и дитя. — Добрая новость! — обрадовалась Аделина. — Семья у них хорошая. Ведь у них еще и четверо сыновей? Счастье великое, что дети не остались без матери. Что такое мачеха, все мы ведь знаем! — А дочка-то, говорят, такая хорошенькая уродилась, загляденье! Иоландой окрестили, — продолжала трещать кормилица. За это время она уже закончила кормление, уложила маленькую Диану в люльку и наконец-то водрузила на голову бисерную повязку. — Ну, вряд ли она будет красивее нашей девочки, — ревниво отозвалась Аделина. Словно соглашаясь с нею, Диана что-то возмущенно выкрикнула в своей люльке. И тут же заснула. — А старая знахарка, — продолжала Сунхильда, — так у них жить и осталась! Не в доме, конечно, а разрешил ей Гримберт в благодарность за спасение жены и дочки хибару построить на его землях. — Выходит, своего дома и семьи у нее нет? — Видно, нет. Но уж зато увечные и болящие со всей округи теперь к ней ходят, многим помогла эта Старая Клэр. А вот кто она, откуда пришла, никому не ведомо, она о себе не рассказывает. — Так она очень стара, эта Клэр? - Этого никто точно не знает. Вроде сначала думали, что так и есть. Седая она совсем, да и хромает. Но говорят, что лицо у нее молодое. Некоторые думают, уж не ведьма ли она! — Думать-то они думают, а все равно к ней за помощью бегать будут, — усмехнулась Аделина. — Ну, дай Бог, чтобы в будущем эти же люди не обвинили ее в какой-нибудь засухе и не сожгли на костре! Так в Рысьем Логове впервые услышали о Старой Клэр и маленькой Иоланде.