Only passion

      Они вместе всего два года, а по ощущениям вечность. И вообще не понятно, как они столько протянули. Тоненькие колечки на пальцах не сделали их отношения более здоровыми или хотя бы похожими на нормальные. Правда, это и не предполагалось.       Монтана просто обожает закатывать скандалы — это ее полноценное хобби. В их семейной жизни никогда не бывает полного штиля, и даже когда кажется, что небо над головой яснее некуда, где-то на горизонте всегда сверкают молнии.       Рамирес и не пытается вразумить ее криком или угрозами — слова здесь вообще бесполезны — в таких случаях закрыть ей рот можно только поцелуем, предварительно заведя ее руки за спину, чтобы держать ноготочки подальше от своей уже и так изрядно расцарапанной шеи. Это работает всегда, но ссоры повторяются по одному и тому же сценарию снова и снова, и дело тут даже не в характере Монтаны. Просто она жить не может без этих его настойчивых поцелуев и секса на грани с насилием.       Рамирес часто мучается от головных болей — последствие ярких галлюцинации, всегда с участием Монтаны, возникающих ни с того ни с сего. Он вскакивает по ночам от ее жутких криков и обнаруживает девушку сладко сопящей рядом на подушке. И бессмысленно всю ночь зажимать уши ладонями: ее истошный крик, от которого в груди все холодеет, как и ее черты, мерещащиеся на лицах все новых и новых жертв, существуют только в его голове.       Он далеко не сразу понимает, что крыша у него едет от банальной передозировки, только его наркота носит имя «Монтана». Врачи в таких случаях рекомендуют срочно завязывать, а Рамирес не собирается отказывать себе в еще одной «дозе». Но все же очередной бессонной ночью он поднимается с кровати, готовый уйти на край света лишь бы прекратить эти звуки, уничтожающие его изнутри. И Ричард уходит. Уходит на день, на неделю, но кольцо на пальце жжет нестерпимо, и Рамирес каждый раз проклинает свою силу воли, снова оказываясь на пороге их дома.       Монтане обычно фиолетово, где и сколько он гуляет: она и сама появляется дома реже, чем следовало бы, а небольшие разлуки только добавляют огня к их страсти. И хотя она называет шалавами всех представительниц женского пола, появляющихся в окружении Ричарда, она никогда не испытывает ревности к кому-то из них. Но в этот день Монтана улавливает тонкий аромат чужих духов на волосах Рамиреса, и ее мир переворачивается.       В этот день она приходит в бешенство, влепляет Ричарду звонкую пощечину и заявляет ему, что делиться чем-то своим — не ее принцип. Рамирес, привыкший к ее вспыльчивости, только молча закатывает глаза. Гадкое чувство страха прошибает мужчину насквозь, только когда девушка, немного придя в себя, начинает судорожно швырять свои вещи в небольшую сумку. Она никогда так не поступала. И даже будь ее поведению рациональная причина, кто бы стал запариваться, чтобы объяснять? Точно не Монтана.       Рамирес рывком разворачивает девушку к себе, приставляя острие своего излюбленного ножа к ее горлу впервые за долгое время.       — Убери, — зло цедит она, но Ричард отрицательно качает головой.       — Ты уйдешь от меня только на тот свет, — он шипит.       — Так даже лучше. На тот свет вместе с твоим ублюдком, — Монтана выплевывает. Она не боится реакции Рамиреса: ей слишком часто представлялось, как он втыкает столовый нож в ее живот, когда узнает. Она готова и ей плевать. Почти.       Долгие несколько секунд Ричард смотрит в ее глаза, чтобы понять, а потом отшатывается, резко отдергивая нож. К своему отчаянию, Монтана не может прочитать его мысли, пока Рамирес мучительно медленно осматривает ее с ног до головы. Она пропускает вдох, когда мужчина падает пред ней на колени и прижимается лбом к ее животу.       — Он будет монстром, намного совершеннее нас, — Ричард говорит, сжимая челюсти, и про себя клянется ни за что больше не оставлять ее, пусть даже ему придется сдохнуть от передоза.       Монтана запускает руку в его волосы на затылке, с ее ресниц капает слезинка.       — У него будут твои глаза.