Развелось пацифистов

Крытая арена в Храме Джедаев. Утро. Несмелая кучка юнлингов жмётся к стене и поглядывает исподлобья на магистра Мунди. А Оби-Ван, пожалуй, входить не будет. Понаблюдает из-за стекла арены. Юнлинги как юнлинги. Ни один не впечатлил. Сражаются одинаково. Кто-то лучше, кто-то хуже. Вот очередная. Мириаланка. «Шашечки» на щеках. На вид лет двенадцать. Но держится уверенно. Самая сильная в группе? Посмотрим, посмотрим. — Бэррисс Оффи, — Ки-Ади Мунди прокашлялся. — Выбор противника за тобой. — Извините, но без переговоров драться не буду. Мягкий детский голосок, похожий на бронзовые колокольчики, заставил Шаак Ти невольно улыбнуться. Кит Фисто, кажется, даже отпустил какую-то шуточку про то, что в Ордене «развелось пацифистов». — Я думал, ты один у нас такой, — с иронией проговорил низкий голос над ухом Кеноби, и из-за плеча Оби-Вана появился Винду. Оба одновременно скрестили руки на груди и взглянули на арену из-за стекла. — Она будет моим падаваном. Фраза прозвучала чересчур твёрдо. Кеноби и сам не ожидал от себя такой уверенности. Винду удивлённо сдвинул брови. — Ты ещё не закончил обучать Энакина. — Он быстро учится. И что-то мне подсказывает, что его обучение окончится раньше, чем мы предполагали. — Видения? — Бывают. — Что-то определённое? — Всё размыто. — И зачем тебе второй падаван? — Мне нужен тот, кто будет един со мной. — Думаешь, она?.. — Уверен. Я вернусь через год. — Если её не возьмёт кто-то другой. — Мейс, можно тебя попросить… — …не отдавать её другим рыцарям? Я не могу препятствовать… Оби-Ван постарался принять самый жалостливый вид, какой только был возможен, учитывая весьма далёкие от жалостливости черты джедая. — …но я постараюсь сделать всё возможное, — сдался Винду и добавил: — Надеюсь, не напрасно. А разоружающая улыбка всё так же плясала на пухловатых, почти чёрных губах мириаланки. Семь лет она была рядом с ним. Сначала он ощущал себя кем-то вроде её отца. До поры ему эта роль удавалась. Он оберегал её и учил всему, что знал. …Всё, что осталось от его первого ученика — подвиги, юная ученица-тогрута и масса легенд, которые будут жить и после него. Но Избранный пал. Кто остался? Единственный, кто был ему предан. Падаван. Та, которая всё время была рядом. Он видел её взросление. Девочка становилась девушкой. Острые детские черты сглаживались. Голос становился напевнее, мелодичнее и мягче. Она прибавила в росте. Она стала очень красивой, хотя сама этого даже не осознаёт. А он сам почти не изменился. Двенадцать и двадцать семь — большая разница. А двадцать и тридцать пять? И кто мог знать, что та девочка с «шашечками» станет самой большой любовью джедая Оби-Вана Кеноби?