***
Слишком тихо. Тишина, покрытая коркой толстого льда. Но именно в такой тишине отчетливо слышны мысли, чувства, сердце. Микадзуки прикладывает руку к груди и чувствует размеренное биение под слоями шелка. Биение, которое становится все слабее. Он не должен сомневаться, он не должен бояться, он не должен отступать. Слишком поздно, буря уже близко. В комнате становится холодно, аж дыхание перехватывает. Пронзительный свист, удар металла об металл. Луна в отражении льда. Это не Нуэ. У противника осознанный взгляд, слишком человеческий. Да и сам он больше человек, чем ретроград. Только рога на лбу, горящие голубым огнем глаза и неестественная белая кожа, что даже белоснежная накидка Цурумару будет казаться серой и невзрачной, роднит его с демоном из древних легенд. - Неплохо для... старика. – Каждое слово - отточенное ледяное копье, взгляд пронзает каждую клетку тела безразличием. Микадзуки трясет, но он не знает от холода или слабости, с каждым днем становящейся сильнее. - Невежливо приходить к людям в столь поздний час. – голос обманчиво безобиден, но Мунечика готов к бою. Ретроград едва дергает уголком рта в ответ и снова идет в наступление. Скрежет стали пробуждает в нем воспоминания, которые до сих пор отдают непонятной болью в груди. Лезвие танто у его горла - особый для них ритуал при встрече. Он всегда освобождается от этого мнимого плена, и они танцуют в вечном танце. Они не умеют красивого говорить, за них говорит сталь. В каждом ударе – слово, улыбка, радость встречи и печаль разлуки. И каждый раз он задает себе один и тот же вопрос - кто они? Ретроград и санива? Люди с покалеченными судьбами? Враги? Противники? Друзья? Союзники? Влюбленные? Ответа на этот вопрос не знают даже они сами, что уж говорить о мечах. Атака за атакой, шаг за шагом, танец, знакомый каждому воину. Каждый удар – вопрос, на который ответ - звонкий удар металла об металл. Микадзуки видит ничего. Пустота, пепел, пустошь. Бесполезно читать свиток, где вместо вязи каны - сплошное черное чернильное пятно. Незнакомец останавливается также внезапно, как и начал, даже лезвие катаны у его шеи не смущает, убирает демонический клинок в ножны и уходит. Только у самой двери тишина дает трещину: - Что проиграть ты готов? Трещина за трещиной, и взгляд демонических глаз говорит больше: «Готов ли ты по-настоящему пожертвовать собой? Сломав ноги, ты не отрастишь ему крылья. Играть в бога и в судьбы - непосильная тяжесть». Холод ушел, но иней остался на нежных лепестках. Им не пережить внезапных морозов.***
Пройти через брешь времени и пространства ему не составляет труда - он сам находится на границе двух миров. Значит таков его план - всадить нож в спину и запустить новую цепочку событий. Тебя не трогают ни слезы, ни мольбы, не разбитое сердце, а, старик? Даже он не настолько бессердечен, пусть у него и нет сердца в обычном понимании. Руку обжигает тонкая шелковая лента. - Я монстр… - Кто это решил? – она даже не смотрит на него: все внимание сосредоточено на цветочном венке. Неужели ей и правда плевать, что рядом с ней сидит её заклятый враг? А враг ли... Как только она заканчивает, то неожиданно надевает этот самый венок ему на голову, и улыбается. – Не такой уж и монстр, рогатый, правда. Пусть ради мнимого блага, пусть ради силы в будущем, ты надеваешь на себя маску демона, но раны никогда не заживут, будут ныть, и однажды он может сказать: «Хватит!». Думаешь, неуверенный в своей силе и себе мальчишка сможет одолеть демона с твоим лицом внутри себя, сжечь и фениксом восстать из пепла, который будет биться насмерть и сможет до конца дожить свой вечный бой? Ведь это очень больно – умирать и перерождаться вновь. Люди могут, а могут ли тоукенданши, или вам суждено остаться сталью в человеческих руках: прямой и несгибаемой? Я вижу тебя, ворон, и ты меня тоже. Не смотри будто знаешь обо мне все - ты ничего не знаешь. Не знаешь... Лучше следи за детьми, ты ведь за этим здесь. Тишину разрывает отчаянный вопль и в пустом межпространстве веет отцветающей вишней и грозовым воздухом. Соберись, мальчик, буря близко. Если он сделал на тебя ставку, значит он или дурак или провидец... Потрепанную накидку терзает холодный ветер. Весна в одно мгновение сменилась зимой. Когарасумару осторожно гладит Ямамбагири по голове, словно любящий родитель успокаивает любимое дитя. Интересно, кто тот странный человек? Время покажет, а пока... Пока им надо возвращаться домой, восстанавливать цитадель, залечивать раны... И просто ждать. Ждать новой весны, что растопит лед.