Королевство приятной зависимости

— Профессор Джексон? — Лоик чуть ли не подавился куском блинчика, вымазанного в мёде. Серая кофта слегка висела на нем, пока заспанные глаза пытались разобрать стоящие фигуры по кусочкам. Впереди и вправду стоял учитель в своей неизменной одежде, которая по всей видимости давно приросла к нему. Мужчина приветствовал всех своей широченной улыбкой, открывая вид на ряд ровных зубов с одной большой щербинкой. Очень странно было видеть его в доме, полностью пропитанном аурой Мадса и всеми его утонченностями, когда этот человек, словно медведь, не вписывался даже в деревянную лутку двери. — Да. Это я. Неожиданно, что общаюсь с такой занудой как он? — Сэмюэл  попытался незаметно кивнуть в сторону, но эти попытки получились слишком коряво, и стоящему рядом ничего не оставалось как тяжело выдохнуть. Джексон же покривив того губами, вставил руки в бока. — Ладно. Не будем углубляться в то, что старше вас, а лучше подумаем о том, как будем праздновать. — А мы будем праздновать? — Хиро вскинул бровь, съедая пару клубник в джеме. — Не думал, что это возможно. Но парня даже не услышали. Учитель уже мельтешил взглядом по гостиной: огромные тяжелые шторы, выполненные из бархатной ткани темного цвета, дубовая мебель, практически переходящая в черный, с серебряными ручками и элементами; небольшие диковинные штуки в виде декораций и огромные портреты — все это, по виду Джексона, ему не понравилось. Ага, смешно то, что такому человеку как он может не нравится такая роскошь. Наоми, подергав носом из-за запаха клубники из тарелки сидящей рядом, захватила шоколадную пасту и намазала верх блинчика. Тот ещё был горяч. — Ты так и не сменил эти цвета похоронного бюро? — Темная кожа блеснула под утренним светом из окон, когда тот прошел внутрь комнаты, будто считая шаги. Карманы его куртки были в маленьких дырочках, как и по всей длине рук. Наверное, потому что он всегда таскал на себе животных. Наоми снова взяла кусок блинчика, откусывая небольшую часть. — Ужасно. Как мадам Хилл ещё жива в такой-то атмосфере? Хотя в твоей атмосфере может скрючиться любой. Он, хмыкнув собственному остроумию под нос, продолжил ходить маленькими кругами, разглядывая высокий потолок и камин. За ним же пытались не наблюдать сидящие напротив — оба слизеринца, которые ещё более заебисто оттопыривали свои конечности показывая насколько они аристократичных кровей. Мерлин, ну и придурки. Ее взгляд перехватил парень сидящий напротив Евы. Боже, ну нет. Может все? На этом стоило остановиться? Ведь это слишком тупо постоянно с ним пересекаться взглядами, а потом чувствовать себя как последней дуре. Наоми проглотила неожиданно много слюны, пытаясь переключиться с серой кофты с овальным вырезом куда-нибудь в другое место. Хиро, сидящий напротив, а точнее восседающий на своем троне, оказался без повседневной укладки, в каком-то растянутом чёрном гольфе с большим горлом, и слегка заспанными глазами. Она заметила, как он старался избежать того, чтобы посмотреть на сидящую рядом с ней особу. Да м, каникулы заебись вообще. — А я должен был? — Мадс, вскинув бровь, прошёл внутрь, отбивая каблуками черной обуви. Преподаватели продолжительно не замечали присутствия других, ведя хрен пойми зачем такой разговор. Где ответы на очередные вопросы. — Доброе утро, профессор. — Практически в один голос сидящие за столом поприветствовали входящего, а он лишь кивнул в ответ — этого было достаточно, чтобы каким-то образом описать его полностью. Наоми медленно скользнула по подруге и по ее краткому взгляду на преподавателя. Зеленое пальто с круглыми пуговицами доходило воротником до половины затылка, когда под ним показывалась все та же черная одежда. Он выглядел намного спокойнее и свежее, чем это было в день их побега. Даже волосы лежали в приятной укладке, а глаза медленно скользили от предмета к предмету. Он практически не смотрел на учеников, тем самым не заставляя их чувствовать себя ещё более неловко во время того, пока они ели. Его руки держались в карманах пальто. — Ну конечно. — Тот с явным негодованием закатил глаза, а на лбу появились горизонтальные полосы. Так было странно, что они общались вот так, когда в школе даже виду не подавали. Постоянные «Вы» да «Профессор». Конспираторы хреновы. На темном лице появилась довольно странная ухмылка. — Ты же мне это проиграл, за тем виски семьдесят пятого года разлива, во время партии в покер. Может мистера Томпсона позовем тогда, чтобы доказал? — А может не здесь и не сейчас, Сэмюэл? — Мадс сделал ещё один шаг и остановился. Он вскинул брови, лишь тоном намекая на тех, кто сидел за общим столом и с открытым ртом слушал их разговор. — Это не время и не место для такого разговора. Нам ещё многое нужно обсудить. Мужчина как-то притих, даже убрал руки с бедер, странно нахмурив брови. Это было пиздец как странно, намного страннее, чем эта связь между их пятеркой. И, да, все они вправду молча слушали преподавателей, которые просто свалились на их утренние неокрепшие умы. Мино, сидящий возле Евы, медленно съел все находившееся в тарелке, практически ни на кого не реагируя, только на сидящую рядом подругу, которая изредка просила что-то передать. Другие же попросту следили за деканом, даже не замечая как их тарелки пустеют. — Тогда пойдём, не будем ещё больше отвлекать моих гостей от завтрака. — Мадс, вскинув руку вверх вместе с палочкой, заставил пару пустых тарелок и приборов для них исчезнуть в воздухе. — Увы, сегодня будет неформальная трапеза, без присутствия хозяина. Прошу нас извинить. Он кивнул детям, пряча палочку снова во внутреннем кармане. Запах цитруса ударил в нос на последнем движении и слизеринка посмотрела на подругу. Были бы салфетки побольше, Ева бы с лёгкостью могла бы ее заполнить своими слюнями. Хотя, Наоми могло это только казаться, как эта дурында залипает на несколько секунд, а потом пытается отвлечься и убрать от себя чужие взгляды лишними движениями. Хотя, декоративный апельсин в ее руках, который лучше бы пережил Вторую мировую, чем-то, что она с ним вытворяла. Сизеринка поняла, что подруга в полной заднице. Рука медленно легла к ней на бедро, которое трясло из-за дёрганья пальцами ноги. И это, на удивление, тут же сработало и апельсин оказался в корзине. — И насчёт украшений. Ничего подобного не будет. — Как всегда спокойно холодный тон. Он потихоньку приедался, не в плохом значении этого слова. Примечательно, что Наоми не раздражали чавканье или соскабливание еды зубами с вилки, как это любил делать Мино и изредка Лоик, а все просто тихо, практически бесшумно, завтракали. Апельсиновый фреш в стакане медленно утолял жажду, пока жажду «постоянно пялить на Лоика» никто не отменял. Что-то внутри ненавистно вертелось, а вот что именно, только бы она знала. Достало это чувство незавершенности, которое постоянно било в голову в присутствии другой старосты Слизерина. Хотя, скорее всего, они уже никак не связаны теперь со школой. — А на этом притормози коней, Мадс. Мы так не договаривались. — Джексон остановился на половине шага, вставая у края стола, где, по всей видимости, должен был сидеть владелец дома. Стоящий в дверях даже не отреагировал на такую смену тона, продолжая держаться на одном месте. — Ты же ведь мне тогда проиграл, один чертов раз в жизни, значит ты должен сдержать своё слово. Джексон замолчал, пока Миккельсен с выдохом проходил пальцами по переносице, закрывая глаза. Наоми чуть ли не подавилась воздухом вперемешку с шоколадной пастой, когда поняла, что абсолютно такое же выражение лица было у неё, когда Ева что-то ей доказывала или пыталась втереть. Неужели дружба и вправду состоит из того чтобы один слушал бред другого и воспринимал это как должное? Мерлин, какой ужас. — Хорошо, Сэмюэл. — Он опустил руки, скрещивая их в своей привычке позади себя. Скорее всего Мадс жалел, что Джексон оказался в его доме. — Но только эта комната. Исключительно гостиная первого этажа левого крыла. — Есть! — Точно как ребенок, а точнее — двухметровый старый ребенок, которому уже давно пора пойти на пенсию — он дернул рукой в знак победы, сразу же приступая к измерению стен и пола пальцем вытянутой руки. — Наконец я сделаю из твоего испытательного склепа рождественскую конфетку. — Простите. — Голос не принадлежащий говорящим ранее, заставил остановиться странной беседе. Тёмные волосы оказались немного длиннее чем ранее и держались за ушами, где не оказалось постоянных украшений. Даже в губе не было того самого колечка, которым в привычку он дергал. Мино выглядел довольно бодрым, пока массивный зеленый свитер держался на нем, закрывая запястья, а на ногах — спортивные темно-серые штаны, с жестким шнурком висящим из поясной резинки. Это его внезапное «появление» на секунду задержало сидящих напротив. Они, выпрямившись в спинах, пили фреш, искоса кидая взгляды на равенкловца. Давно она не видела такие вот осуждающие нотки в сторону кого-то из них. Наоми же продолжала усердно не смотреть на абсолютно белые волосы, крутящиеся над темными бровями. — Почему же вы здесь? — Он спокойно смотрел на преподавателей, а точнее на лесника, который в свою очередь каким-то образом умудрился удивиться вопросам. — Неужели что-то случилось ещё? Хоть слизеринцы и как-то в неприязни смотрели на равенкловца, а тот даже не реагировал, но все-таки они понимали, что парень был прав, и стаканы тихо опустились на стол. Может быть вчерашнее поведение уж слишком не понравилось парням, что была вот такая реакция на любое его проявление. — Я? — Мужчина, тыкнув в себя пальцем, очень неожиданно быстро схватил кусок пирога со стола, откусывая целую треть. — Приехал друга навестить. А что, нельзя? Или мне мелочь пузатая будет указывать? Да что с ними черт возьми не так? Сидящие за столом в тотальном ступоре кинули вопросительные взгляды на Сэмюэла, когда тот еле пережевывал сладкую выпечку, при этом пытаясь очень плохо скрыть свою непонятную конспирацию. — Не напрягай свои извилины. Искать оправдания для тебя это ужаснее чем играть на что-то. — Мадс со вздохом вскинул брови, тем самым продолжая свой холодный тон. — Они все и так знают. — А, точно. — Мужчина за второй присест доел яблочный пирог, стягивая салфетку со стола. — А то думаю, чего они за столом то. — Но знать, почему профессор Джексон здесь, вам не стоит. — Он наконец посмотрел на учеников, оценивая утренние лица глазами. — Поэтому минимум вопросов. — Тогда вопрос о Рождестве. — Хиро складывал салфетку на ногах, дергая носом, пока стоящий у края стола преподаватель еле пережевывал то, что впихнул. Никаких манер. — Неужели будем праздновать? — О, конечно же да! — Лесник снова прошёлся белой тканью по рту, всматриваясь в лицо Слизеринца. — Нам только бы все украсить, елку принести… — Елку? — Голос Лоика слегка дернулся, а бокал в его руке застыл. Он по сравнению с другими продолжал завтрак в нормальном темпе. — Что, перепугал вас всех в прошлый раз? — Джексон хмыкнул под нос, выпрямляясь в спине. — Могу обрадовать — вы теперь не в школе и вам разрешено пользоваться магией в поместье. А я уже сам разберусь с зеленью. Вам бы только достать украшения с чердака… — Сэмюэл, нам пора. — На неожиданность Мадс прозвучал достаточно холодно, и его руки сильнее вошли в карманы, пока лесник обтрусил свою куртку от крошек. — О празднестве, которое мне не очень нравится, мы поговорим позже. Есть более важные дела, которые стоит обсудить именно сейчас. Джексон закрыл рот, окончательно дожевывая сладкое тесто и запивая соком из лишнего бокала. Его ладонь прошлась по черепушке, пока глаза снова скользнули по ученикам. — Хорошо, Мадс. Только пусть они спустят украшения, и кое-что возьмут из повозки. — Он кивнул в сторону Мино, и будто подмигивая ему. — Сами поймёте что. — А где именно мы должны искать? — Неожиданно для самой себя заговорила равенкловка, которая все это время желала и словечка не выдавить, или как-то привлечь на себя внимания. Она поправила волосы пальцами, что беспощадно крутились от легкой влажности холодной комнаты. — Тут же очень много комнат и этажей. Пути как такового мы не знаем… — Подниметесь по лестнице на последний этаж и в конец левого крыла. — Мужчина тут же ее перебил, гуляя глазами по потолку и указывая в него пальцем, будто там была карта. — Там будет небольшая дверь, практически у самого окна — там вот и будет вход на чердак. Коробки подписаны, вы найдёте. Он замолчал, замечая как за его спину смотрят ученики, из-за чего тому пришлось обернуться. И вправду, дверная рама превратилась в очаг холодной злобы и черной ауры. Мадс неподвижно выжигал Сэмюэла взглядом, пока его тело абсолютно не изменило позиции. В легкой тени он казался ещё более зловеще. — Мы это сделаем, если профессор будет не против. Мерлин, черт. Ева чуть ли не прожевала собственный язык, когда глаза наконец коснулись лица Мадса, которое она так желала избежать. Как хорошо, что он не смотрел на неё. А может она просто не замечала. Сэмюэл снова заулыбался во все лицо, слегка вскидывая подбородок. — Не для того я его выигрывал всего один раз в жизни, чтобы сейчас он был против. Так что делайте сказанное. Не забудьте про повозку. Ее через пару минут уберут от входа. — Мужчина ещё раз со своей учительской привычкой, махать рукой с пальцем в воздухе, уже было шагнул вбок, как глаза прошлись по Еве, и он остановился. — Мадс, неужели ты обеспечил детей только пижамами? Или это новый стиль этого дома? Новые люди — новые порядки? Лёгкая язвительная нотка на последних словах заставила заерзать на стуле, а рукам пройтись по рукавам рубашки. Блять. Он стопроцентно теперь смотрел. — И вправду, мисс Майклсон, с чего такой вид? Ну да ну да, мисс Майклсон. Господибожеблять. Снова его тон и обращение к ней. Почему она не стала невидимкой, когда ебнулась о землю? Хм, было бы довольно прекрасно. — По дороге, а точнее перемещении из школы в поместье, она потеряла чемодан. — Хиро стянул кусок нарезанного запеченного яблока с вилки губами. Его глаза не коснулись даже ее фигуры, а она уже медленно готовила план мести за его ненавистный язычок. — Половина ее вещей теперь валяются в лесу, а может и в другом измерении. — Поездка была ужасной. — Мино отпил из бокала, вскидывая брови и поджимая губы. Он еле сдерживал неприязнь к тому, кто открыл свой рот. — Так что винить, за то, что она не смогла удержать ручку в полете несправедливо. — Так это не проблема. — Джексон снова перебил говорящих, привлекая к себе внимание. Он махнул головой в сторону Мадса, скорее всего полностью забывая про его мрачную ауру. — У профессора Миккельсена есть очень много шкафов с неиспользуемой одеждой, так что думаю, не только для Евы найдётся что нацепить… — Профессор Джексон, у нас нет времени. Мадс перебил поток неизбежного раскрытия всех секретов владельца поместья, медленно заставляя того потеряться в цвете лица. Джексон только губами произнес «Кажется, мне конец» и натянул улыбку, которая ну абсолютно никак не могла спасти его от холодного тона Миккельсена. Какой же стыд. Киньте кто-нибудь Аваду Кедавру прямо в ее красную рожу. — Точно. — Он закивал головой в соглашение и, положив испорченную салфетку на край стола, прошел к дверной раме. По его лицу можно было сразу понять, что ему совсем не хотелось идти за Мадсом, когда тот так безусловно втаптывал былую веселость в камень поместья. Джексон напоследок еще раз дернул головой назад, смотря на равенкловца. Все так же между слизеринскими учениками и ним было это недоделанное недопонимание, которое раздражало абсолютно всех. — Не забудьте про повозку. И украшения. Приятного аппетита. Преподаватели вышли из гостиной и за стенами прозвучал тихий голос Мадса после которого — возмущенный Джексона, на явном предложении: «Ну извини, что тебя знаю только я и не могу постоянно думать, как не подъебывать тебя по этому поводу!». — Никогда бы не подумал, что они общаются. — Хиро прыснул ухмылкой, которой он и сам не верил, стукая перстнем о край бокала. Его глаза наконец проснулись, как и весь стол. Сидящие за ним уже все доели, допивая свежий фрэш с удивительно сладким привкусом. Мино вытер рот с места, заставляя ножки стула слегка ерзать по полу со звуком. — Пойдем, возьмем, что привёз Джексон. — Он обращался исключительно к подруге, которая сидела точно тень, пытающаяся как-то привести себя в чувство. — Скорее всего это что-то интересное. — И скорее всего живое. — Наоми встала следом, желая лишь поскорее закончить этот дивный завтрак. Большая толстовка была длиннее ее рук, а передние пряди удерживала небольшая заколка. — Надеюсь это не убьет нас. — Таким занимается только Министерство. Лоик, вскинув одну бровь, встал из-за стола убирая салфетку от лица. Его глаза казались оливковыми под утренним светом. Хиро так же медленно встал следом, молча выходя из-за стола. — Не думала, что вам интересно привезенное Джексоном. — Наоми, хмыкнув под нос, пошла следом за равенкловцем. Несколько десятков шагов к самому выходу и Мино, распахнув дверь, не ожидал такого холодного воздуха, сразу весь скукожился, засовывая руки посильнее в локти. Хорошо хоть снегопада как во все эти дни не было, лишь хмурое тяжелое небо. — Мерлин. Может ты закроешь эту чертову дверь? — Голос Хиро недовольно прогремел над головами всех, пока открывший дверь думал ступать ему в снег или нет. Ева тоже хотела узнать что внутри, поэтому комментарий парня позади раздражал. Да и вовсе, он раздражал. — Или у тебя вошло в привычку сначала делать, а потом думать? — А может просто не будешь выступать? — Наоми вскинула голову вверх, даже не желая слушать ответ от слизеринца. Ее явно взбесил комментарий. — Или сам пойдешь? Мино, даже не повел бровью, ступил вперед, исчезая ногами в огромном шаре снега. — А ты наконец вспомнила, что дружишь с ним? — Хиро вскинул бровь, сжимая сильнее руки. Было видно как того трясет от холода. — Как же глупо с твоей стороны, староста Слизерина. — Неужто ты вспомнил, что я — староста Слизерина? — Ее тон переходил границы спокойствия на едкость. Она держала глаза на ярко выраженных чертах его лица, а внутри, казалось, что вот-вот и она треснет того ногой. — Тогда будь так любезен, выполни задание старосты. Помолчи. Такой дерзкий взгляд в ответ, но не более. Кажется ему тоже не хотелось продолжать с ней спорить. Но это выражения лица — явно парню нужно было выпустить пар на ком-то. Но почему? Ева практически ступила следом, как подруга оказалась рядом с негодованием оттягивая ту за предплечье. — Только не вздумай! Заболеешь — ещё хуже будет. Никто лечить тебя не собирается. — Но… Девушку перебили чужие шаги за спиной и какой-то мешок. Кажется она знала кому принадлежит эта ненавистная привычка. — Ты всегда будешь бегать за ним? Хиро, дорогой. Как чудесно. Его лицо появилось совсем близко, пока все трое стояли в дверях и наблюдали за тем, как Мино уже доходил до саней, запряженных в двойку белых лошадей. Лоик же стоял позади, абсолютно не показывая своей заинтересованности в происходящем. Вот он и нашел свою жертву. — Или это так, потому что больше никто к тебе не проявляет интереса, кроме этого остолопа? Ну что ж, Хиро Файнс-Тиффин, на этом вы вырыли себе яму. Можете собирать вещички, ведь вас ожидают в аду. Ева в натянутой любезности улыбнулась и развернулась к парню лицом, полностью давая понять тому, что ему бы следовало ранее зашить рот. Но он же не успел. — Знаешь, дорогой, это довольно сложные вопросы. Но, только ради того, чтобы просветить тебя в это, я постараюсь донести до твоего не очень развитого интеллекта, что все-таки между мной и Мино. С толком и расстановкой, более раздельно, чем зачастую она говорила. Он же смотрел на неё сверху вниз ощущая себя абсолютно противоположно физическому состоянию. Темные глаза слегка светились от утреннего снега, а волосы лежали за ушами. Привычка, без которой он ее даже и не помнил. Оказывается зелёный ей очень шёл, особенно с таким отливом изумруда. Пиздец, Хиро, ты совсем голову потерял. Он сжал кулаки пока на собственной челюсти играли желваки, а на ее губах — треснутая кожа, которую она успела подлечить ранее, в перемешку с той самой улыбкой, которой она любила пользоваться, чтобы дать конкретный отпор. Неужели все сказанное им ранее она забыла? Блять. Это все из-за нее. Ева же продолжила свое обращение, будто к дебилу, складывая руки в замок. Почему он не мог оторвать глаз? — Так ужасно, что ты судишь по тому, что видишь раз в пол года, и только из-за того, что оно тебе попадается на глаза. Если это было бы не так, то ранее заметил бы, как ты выразился «больше никто не проявляет ко мне интереса» абсолютная неправда. — Она говорила это напрягая лоб, и подбивая ткань пижамы повыше в локтях, поскольку дверь ещё была открыта, а Мино только-только смог залезть внутрь повозки. «Дорогой» ещё крутилось у самих губ, пока ее — двигались и продолжали свои равенкловские дебаты. — А то, что ты называешь «беготней», в адекватном мире называется «дружеской поддержкой» и «взаимопониманием» в любой ситуации. Как бы тебе это объяснить понятнее. — Она приложила палец к подбородку и тут же тяжело вздохнула, будто держала на себе огромный груз. — Если бы ты только понимал, что такое «дружба» было бы намного легче, даже в той же ранней придирке к Наоми, насчет Мино. Дорогой. Завались, Майклсон! Завались наконец! Внутри что-то подорвалось после очередного ее «дорогой» с этим конечным выдохом и какой-то томностью в голосе, что аж рука дернулась в ее сторону, чтобы схватить эту чертовку и выкинуть нахрен в снег. Но он успел лишь поднять верхнюю губу, чтобы уколоть в ответ, как Мино вылез из повозки бежа к ним назад с каким-то дебильным лицом. Блять. Их всегда будут прерывать? Или как?! — Что там? — Наоми отошла в бок, чтобы парень смог влезть в дом. Его лицо краснело от холода, когда запястье скрытое свитером прикладывалось к верхней губе. — Привез еще учеников? Или учителей? Что же? — Сов. — Голос позади спины Наоми пустил волну мурашек от внезапности и она отшатнулась, слегка задевая плечом заходящего внутрь. И вправду в небо из внутренностей повозки повылетали птицы, начиная свое ухание. Наоми успела насчитать только две, как третья пролетела ей прямо в грудную клетку, сбивая ту с ног. Она смогла лишь что-то выкрикнуть и уцепиться за стоящий в прихожей комод, когда чужие руки оказались куда более проворнее и полностью подхватили ее верхнюю часть тела. Ещё бы секунда и они взяли ее полностью, удерживая небольшое тело у груди. Груди ебаного Лоика. Наоми практически поперхнулась языком, когда подняла глаза с уже порхающей совы в воздухе на лицо, которое держалось поверх ее головы. Слегка приоткрытые губы и напряженный подбородок, распахнутые изучающие ее глаза и вздутые венки на открытой шее. Что-то явно пошло, сука, не так. — Теперь могу точно сказать, что падения — это наша фишка. — Странная ухмылка и Наоми, дернув рукой, поправила распавшиеся волосы по его серой кофте. Ебаные ноги не позволяли встать. Он же спокойно одним движением вернул ее в вертикальное положение, очень, сука, осторожно. — Может ещё и в мой цвет перекрасишься? Чтобы окончательно продолжать цепочку странных событий. Он съязвил на последнем, вскидывая бровь, окончательно давая ей понять, что она хорошенько вляпалась. Идиот. Мерлин, какой же он придурок. — Очень смешно, Лоик. Видишь, я смеюсь. — Наоми, встав на ноги, поправила капюшон бледно-розовой толстовки, чувствуя как что-то ещё более непонятное произошло в ту секунду. — Может это тебе стоит перекраситься? Написать на волосах придурок? Сделать так сказать своей фишкой? — Мы вам не мешаем? — Голос Хиро отвлек обоих, пока он же захлопнул тяжелую дверь одной рукой. На его лице читалось легкое недоумение. А как тут, блять, не удивляться? Непонятно откуда и как они начали вот такие, Мерлин, прости, телодвижения, неосознанно, за глазами других. Как жаль, что этот весь пиздец, они заметили слишком поздно. — И с каких пор у вас появились общие увлечения? Это тот тон, от которого хотелось убежать, но не настолько сильно как от абсолютно неизвестного до этих пор взгляда Мино. Такой напряженный, со сложенными руками на груди. Он испепелял Лоика, когда тот в расслаблении облокачивался о стену, наблюдая за тем, как тройка сов усаживалась на выступы в стенах. На лбу равенкловца билась венка, а язык изнутри искал сережку. Такой незнакомый. — Ни с каких. — Наоми раздраженно поправляла волосы, продолжая чувствовать чужое тело под затылком. — Чушь какую-то несете. Повисло неловкое молчание, от которого хотелось открыть дверь и снова влезть в холодный воздух. — Смотри, это ведь Аделаи в тебя врезалась! — Ева, стоящая между равенкловцем и слизеринцем, шагнула вперёд, пытаясь разрушить этот тупой момент, который не стоило развивать далее. Она указывала над комодом рукой, призывая к себе птицу. — Что они здесь делают? — Наверное старый хрыч решил сделать нам такой подарок. — Хиро дернул губой, вглядываясь в крылья птицы, которая приземлилась на ровную поверхность деревянной мебели. — Хоть он меня и бесит, но за это его могу даже не подъебывать. День или пол дня. — Или всего час. — Ева, перекревив того, прошлась рукой по сипухе. Он ничего не ответил, поглядывая только за тем, как ее пальцы входят в пушок на голове совы. — Как вы думаете, зачем? — Ясное дело. — Лоик поднял руку вверх, заставляя темно-коричневую сову опуститься к нему на руку. Было такое ощущение, что все хотели забыть момент произошедший секунд двадцать назад. — Мы можем послать письма домой. — Уверен? — Наоми в недоверии и с раздражением ответила, даже можно сказать перебила. — Думаю это будет очень глупо с нашей стороны отправлять их отсюда, когда профессор просил нас ничего не вытворять. — Если бы ты училась на нашем курсе, то знала бы, что получатели никак не узнают наш адрес из-за Фиделиуса. — Хиро подошёл к спине Лоика, пытаясь сосредоточится на существе в его руках. Он еле сдерживал свой язвительный тон. — И, неужели, тебе не хочется успокоить своих родителей и передать им подарки? — Так мило с твоей стороны говорить об этом. — Ева съязвила, прикладывая пальцы к грудной клетке, будто реально прочувствовалась его словами. Но тут же фыркнула, практически закатывая глаза. — А то, что нам потом Миккельсен головы поотрывает, никто не подумал об этом? И вправду, она была права: что ведь скажет Мадс? Какова будет реакция, когда совы вернуться и застанут их врасплох? Он же мог сделать все что угодно, особенно в его же поместье. Сто процентов где-то была комнатка или подвал в котором его предки, а может и он сам, пытал и мучил людей. Ну или просто складировал трупы. От очень дивных мыслей мелкие холодные мурашки прошлись по коже, а пальцы легли на крыло собственной сове. Она не знала как же поступить. — Может у него спросить? — Ева продолжала размышлять вслух, но только получила не очень одобрительные взгляды других. — Это будет самое адекватное решение из всего того бреда, который вы сейчас сморозили. — Но лучший сморозила ты, Майклсон. — Лоик прошёлся пальцами по лбу пока птица перешла в руки стоящего рядом друга. Между его бровей появилась линия. — Не думаешь, что из-за рассказанного получим не только мы, но еще и Джексон, которого вы так любите? — А давайте об этом думать не здесь, где нас могут хватиться. В особенности мадам Хилл. — Наоми указала в сторону коридоров, которые держались возле лестницы. Наступившая тишина заставила двинуться вперед, захватить с собой третью сову и оглядываться по сторонам, лишь бы не попасться на чьи-то глаза. Пройденная гостиная и напротив — огромная дверь — оказались позади их спин, когда компания вошла в тот самый поворот, где находились все их спальни, располагающиеся друг с другом. То есть весь коридор принадлежал только им, в котором они, кстати, и остановились. — Ну так что? — Наоми провела пальцами по изгибу спины совы, которая отдыхала на ее руке, прикрывая глаза с каждым прикосновением хозяйки. Слизеринка посмотрела на стоящих своим обычным старостатским взглядом: будто те провинились и их следовало отчитать. — Моя Аделаи может просто спать у меня в комнате, а вот с вашими совами… — Раз уж есть возможность, то лучше использовать ее. — Голос Мино дернул холодную атмосферу темных стен и гобеленов, когда все четверо повернули на него взгляды. Он был достаточно погружен в собственные мысли, кажется, даже не замечая как огромные когти совы влезают в его плечо. — Просто родителей попросим не возвращать нам птиц. Пускай все будет как будет.

***

Окно открылось под легким взмахиванием палочки, и такие знакомые крылья совы, еще раз сделав крюк в воздухе, вылетели за пределы просторной комнаты. В небольших когтях довольно цепко держался узелок, как и письмо прямо на зеленой ткани, будто то пришили. — Не думаю, что профессор будет злиться из-за потери одной старой тряпки. Хотя, это не настолько криминально, как-то, что мы отправили сову домой. — Девушка, пыхтя, захлопнула ставни, спускаясь с мощного, составляющего стену, подоконника. Хоть Наоми и пользовалась палочкой, но по привычке, привитой ей с детства, завершала работу по большей части сама. Ее пальцы затерялись в волосах, пока она старалась как-то открыть вид на пол. — Господи, да что за черт. Вроде недавно подрезала. Ноги в махровых носках проскользнули по холодному паркету до туалетного столика, где стояли сумочки с еще не разобранной косметикой. Ее руки снова дернули волосы назад, заставляя те каким-то волшебным образом опуститься ровно вдоль лица. — А что тебе мешает подрезать их сейчас? — Голос выходил где-то из огромной кровати, где висели старинные балдахины, на удивление не запыленные и не расползающиеся от старости. Небольшой бугор виднелся в отражении зеркала на самой кровати. Что-то шевельнулось под одеялом. — Или ты ещё придерживаешься своего принципа? — А ты как думаешь? — С явным раздражением в голосе из-за такого глупого вопроса. В ответ послышался чужой стон и очередное шевеление под одеялом. Ну вот интересно, когда-то эта депрессия воплоти сможет запомнить такие простые вещи, как не стричься самой? Или они будут продолжаться все время? С какой-то серо-зеленой краской в глазах она посмотрела прямиком в своё отображение — слизеринка смотрела в ответ. Те же неизвестно какого цвета радужки, ровный нос, родинка недалеко от губ. Все вроде было тоже самое, как и всю жизнь. Но нет. Все странно изменилось. Очередной звук, будто медведь вылазил из берлоги, послышался чуть ближе и наконец в отражении появилась подруга с тотальным гнездом на голове. Она с неохотой вытащила палочку из кармана висящего пальто на небольшом крючке у изножья кровати. — Ну как, подепрессировала? — С каким-то подытоживанием произнесла Наоми, пока поправляла края толстовки. Мягкая ткань снова закрыла пальцы, хотя это было даже комфортнее чем всегда. Наверное, потому что холод, стоящий в поместье, по ощущению казался сильнее чем в гостиной Слизерина. Какая-то ностальгирующая нотка дернулась внутри. — Немного. — Равенкловка, убрав волосы парочкой движений, открыла лицо. Слегка грустное и смущенное. Только такая в ее присутствии, полностью открытая для Наоми, как оголенный нерв, Ева полностью проявляла свою очень чувствительную и эмоциональную натуру с тем самым желанием одиночества и тихого существования. Ну вот, как она могла постоянно со всеми общаться, дружить и быть настолько открытой, и в то же время прятаться ото всех под одеялом, постоянно дергая себя за то, как тот или иной человек посмотрел и что сказал? Никогда это все не перестанет удивлять. В особенности от лица Евы. Она слишком противоречива самой себе. — Если хочешь, посиди ещё. — Пальцы прошлись по краю пряди у самого лба, где две коричневые круглые родинки тихо прятались под светлыми волосами. Ее голос звучал довольно успокаивающе. — Я не заставляю. — Да нет. Я уже встала, значит буду. — Та, немного пробубнив под нос что-то еще, вскинула руку, медленно ведя ей по воздуху поднимая ножницы с поверхности стола. В ту же секунду светлые концы, которые касались середины шеи, осели на пол полумесяцем. Наоми и не двинулась, даже в тот момент, когда Ева опустила руку, звеня железом лезвий, чтобы найти, где может быть чулан с инструментами для уборки. — А ты? — Девушка смотрела на себя, все так же наблюдая за тем как ее губы двигаются, и кожа в некоторых местах воспалена. Почему никто ещё не придумал косметику, которая не портит кожу и держится дольше? Хотя, никто не отменял магловских хирургических операций и волшебного оборотного зелья. — Ты не стриглась с лета. Удобно? — Никак нет. — Та со сосредоточенностью дернула снова рукой в воздухе, заставляя лежащие волосы на полу попасть в темную небольшую емкость у самого окна и лишь кончиком палочки открыть ставни. — Инсендио! — Ненавижу, когда ты так делаешь. — Слизеринка подняла выше толстовку, засовывая туда нос. Все-таки запах горелого доходил и до нюха, хоть свежий воздух забирал потоки дыма. — Не нашла веник и совок? — Увы. Равенкловка подошла ближе наблюдая за тем, как те чернеют и вылетают угольками в немного сероватое небо с абсолютно белоснежной подушкой на земле. Вокруг поместья раскидывалась небольшая поляна, которая прерывалась на лес, что стеной создавал ощущение некой невидимой защиты. Внутренний двор не был виден в полной мере с окна спальни. Лоб Евы напрягся, когда последняя прядь исчезла в чаше, и она подошла к подруге ближе смотря на слегка золотистые корни. — Может у меня глюки, но, кажется, что твои волосы посветлели, может где-то на полтона. Не уверена. — Это просто невозможно. — Та с недоверием хмыкнула под нос, вставая со стула, чтобы Ева села вместо неё. Но все-таки, руки бегали по приятно обрезанным кончикам собственных волос. — Скорее всего так кажется из-за постоянного снега. Помню, ты в прошлом году что-то похожее говорила. — Может быть. Не знаю. — Равенкловка еще немного втупливая взгляд в чужую голову села за столик и сделав те же самые движение: отсекла кусочки прядей большими ножницами, также складывая те в чаше и спаливая в направление воздуха. — Но я же всегда тебя стригу… — А может ты это заметила только потому, что сегодня тебя слишком много раз дергали? — Наоми облокотилась о плечи подруги, начиная играть такими же обрезанными кончиками, только длиннее чем у неё. Спокойствие, поселившееся внутри груди, заставляло смотреть более вдумчиво и вглядываться в зеленоватые круги внутри карих глаз. — Может тебя выбил Сэмюэл своими прекрасными предложениями? — Он просто меня выбил, избил и убил. — Девушка, закатив глаза и пройдясь по переносице пальцами, недовольно выдохнула. Ещё бы один выдох и Наоми могла дать сто процентов, что та снова уйдёт под одеяло раздумывать над Мадсовой одеждой. Конечно же, ей как раз не хватало такого головняка, но, спасибо, чудесному профессору Джексону, за столь любезное вторжение в личное пространство. Длинные пальцы коснулись руки с кольцами. Подруга дернула головой, убирая темные волосы с лица. — Ты права, что он сущий кошмар. — Ева фыркнула под нос, когда слизеринка сделала лицо нуяжеговорила и с ухмылкой подняла бровь. Очередной выигрыш у самой себя и жизни. Лучшее, Наоми, что могла дать тебе жизнь. — Такое, блять, просто-напросто предложить! Одежду профессора Миккельсена! Ну, пиздец! — А что ты хотела от невоспитанного человека? Правильных манер и адекватного обращения? Пф, не смеши меня! — Та с тем же выражении продолжала то, что задавало весь ритм ее тону. Серебряное колечко крутилось на пальце благодаря Еве. — Ты вообще видела как он ест? А говорит? Я вот только не пойму, с чего Мадсу с ним общаться… Стук в дверь заставил обеих перепугаться и пустить через голову десятки мыслей о том, что они же, блять, в поместье Миккельсена, и что каждое их слово каким-то образом могло дойти до его ушей. — Если вы закончили со своими лесбийскими посиделками, то прошу на выход за украшениями. Ой, блять. Хиро, кто бы говорил. Наоми, закатив глаза, убрала руки, чтобы подруга могла встать и обе с неохотой перекочевали к огромной двери, которая, кстати, все это время держала их разговоры. Ева, открыв выход в коридор, прошлась лишь пальцами по волосам убирая те к затылку. Ее подбородок вскинулся. Сколько ещё режимов стоило перечислять Наоми, чтобы хоть как-то прийти к целостному образу этой сущей странности? — Мы просто ждали, пока вы, голубки, сбежитесь друг к другу, чтобы наконец дать вам время на воркование. — Равенкловка, подняв брови, с легким безразличием прошлась по лицу слизеринца и, заставляя того лишь взглядом отойти в сторону, прошла в середину коридора, где их ожидал Мино. Лоик же стоял у плеча своего друга. — Ты отправил сову? — Да, но не думаю, что об этом стоит больше говорить. — Равенкловец дернул уголком рта разглядывая ее лицо, а потом и Наоми, что уже вышла следом. Кажется, он заметил их новые стрижки, но почему-то не решил сказать об этом, как часто бывало. — Ну что же, пошли. Какого хрена Хиро застыл у двери, сверля глазами пол? Слизеринка, проходя мимо него, не могла не задеть того плечом, и только тогда эта шпала наконец очнулась, сразу пускаясь следом. Ну и? Когда он превратился в немую рыбку? Наоми пришлось пропустить его вперёд, чтобы не вписаться всем телом и не набить ещё пару шишек. Ее руки спрятались под тёплой тканью длинных рукавов. Может его рот зашился в тот момент, когда один очень известный всем персонаж сказки выкинул его на помойку, вместо того, чтобы осуществить свои желания? Но не успела она удивиться такому быстрому проигрышу Хиро, как перед ней появился ее проигрыш. Лоик. Блять. Он оказался плечом к плечу, поскольку идущие впереди перекрывали путь, хотя коридоры сами по себе были довольно широкие и с высокими потолками, откуда смотрела старинная роспись в виде звёздного неба. Будто мини версия Хогвартса в доме Мадса, только без всякой погоды. Довольно удобно. Но, блять, не об этом речь. Слизеринец молча смотрел вперёд, будто что-то переклинило, заставляя забыть о существовании других. Странная трясучка и пот проступил на руках, когда боковым зрением она следила за его грудной клеткой, что вздымалась, и как в этот момент бились локти о талию, скрытую под тяжелой вязкой, пока пальцы прятались в карманах чёрных штанов. Все немножко (да какой там блять немножко, тотальное перегибание палки) превращалось в какую-то странную тенденцию, из-за которой Наоми могла по памяти восстановить образ Лоика у себя в голове, даже точного вдумываясь в то, как, блять, именно были получены эти знания. Ее лицо загорелось краской, когда в голову пришла мысль о родинке у самой губы. Той самой мизерной детальке, которая снесла крышу. Ну, в прочем, как и в этот раз. Ее лицо реально вспыхнуло, будто спичка. — Не заведите только нас в какой-то чулан с боггартами, а то мне и вас хватает. — Едкие фразочки Хиро заставили включиться обратно и слегка тряхнуть головой, из-за чего волосы ударили о начало подбородка. Вся компания заходила на мощную квадратную лестницу, поднимаясь все выше и выше, тем самым заставляя чувствовать себя ещё меньше. — Ты не заболела? — Голос сбоку ещё раз заставил дернуться, ведь он принадлежал ебанному Лоику. Аха. Вот это шутка! Не смешно! — С чего ты взял? — Она попыталась фыркнуть, как это бывало зачастую, но, ха, не с ним. Сука. Ева что-то снова отрезала Хиро, что тот заткнулся, ещё больше превращаясь в мрачную тучу, которая перекрывала такой спасительный путь к подруге. Спасите, пресвятые единороги! — Кажется ты горишь. Да что ты говоришь! Какая неожиданность, блять! Но пальцы все-таки прошлись по лицу, и по ощущением кожа ещё чуть чуть и покрылась бы волдырями как при ожогах. Пиздец. Скорее всего она была краснее чем цвет факультета Гриффиндор. Наоми уже было ответила, как чужая рука оказалась совсем близко к ее щеке, но не коснувшись кожи тут же опустилась. Девушка застыла в шоке, еле понимая то, что произошло. Идущий рядом тоже опешил от своих действий, пытаясь запихнуть руку назад в карман, только вот это не удавалось. Еще большая раздосадованность вылезла на его напряженное лицо, когда глаза искали за что уцепиться. Оказалось, что Лоика хватило лишь на марину, висящую прямо на уровне глаз. Пиздец. Они оба сошли с ума. Ха-ха. Судьба, да ты ебанная шутница-извращуга. — У тебя стопроцентно сотрясение, если даже на расстоянии слышен жар. — Он странно хрипнул в конце, пытаясь не привлекать внимание идущих впереди. Видно было как его раздражали собственные слова. На виске появилась венка, а квадратная челюсть напряглась. — Просто воспользуйся одним из исцеляющих заклинаний. Надеюсь, ты их хотя бы знаешь, а то спасать тебя ещё раз я не намерен. Он, закатив глаза, в раздражении фыркнул в ее сторону, на секунду кидая на слизеринку взгляд. Нюдовая толстовка, спортивные серые штаны и тапочки, преподнесенные ей, как и всем остальным гостившим в этом доме хозяином поместья. Она тут же дернула одной бровью сходясь руками в замок. Вот это ты зря сморозил, мальчик. Наоми после услышанного сразу упала в градусе, как будто выпила  бидон холодной воды. Она сделала небольшой, но такой значительный для неё самой, шаг. Он продолжал терять взгляд в штормовом море, но и не двигался по направлению уходящих. — Ты так любезен, что я бы даже сказала «спасибо». Но, увы, мне достаточно и того, что тебя посылать не надо. Да. Да, черт возьми! Этот холодок, прошедший через весь ее голос и тело, заставил встрепенуться нервам и встать на место, да так, что Наоми с безразличием прошла мимо него, полностью игнорируя все, что он собой представлял. Даже его бляцкие ровные черты лица, от которых слегка ее мозг охреневал. Ну, а теперь, попей доксицида, чертова докси. Может больше не будешь распускать свои рученки. — Надо было тебя заставить ещё пообещать не грубить мне, но, как жаль, не успел. — Он прошёл рядом, поднимаясь в какой-то коридор, где абсолютно никого не было. На его лице играл вызов, когда Наоми ожидала совсем другого. Блять, опять она не смогла обойти его и понять, как сделать так, чтобы он наконец стал понятен. Может она и никогда не поймёт. Слишком сука сложно. — Ты взорвалась быстрее, чем я успел убрать руки от твоего лица. Думал в этот раз ты мне палец откусишь, поэтому не стал пытаться быть любезным. — Любезным? Что, прости? Она застыла на месте, на том же пятачке, где стоял слизеринец и просто пялился на неё, абсолютно забывая, что всего минуту назад не знал куда запихнуть свои глаза. А лучше бы уж в собственный благородный зад. Пару искорок и молний в его сторону, пока тот лишь вскинул брови смотря на Наоми сверху вниз. Ещё один пункт ненавидеть его — рост. Бесит. Мерлин, как же он выводит. — Прощаю. — Такой знакомый ей голос, который игрался с понятиями и не давал точного определения, шутит ли он над ней или же просто болтает чепуху. Но не это заставило напрячь кисти рук и дернуть головой назад, в каком-то диком перевозбуждении от слишком частых телодвижений к ее персоне. Он, блять, наклонился, может специально, а может и нет, но этого было достаточно, чтобы нахуй выпасть из чертовой реальности. Ебаный запах. Запах Лоика. Он ударил прямо в нос, когда ранее даже не слышался при прошлых их стычках, а тут вот так, добрый вечер, сука. Невозможно описуемый, чуть сладковатый, но очень свежий, будто запах моря, или леса, он дергал все внутри, каждую чертову струночку покореженного сердечка и души, что ещё бы секунда и она убежала прямо в комнату или ещё лучше — назад в школу. Неважно, как и где, главное на тот момент было избавиться от его такого чертовски не возможного приближения. Невозможного. — Ты совсем уже? — Она отступила назад, проходясь пальцем по брови и пытаясь незаметно перевести дыхание, ведь его глаза все еще были перед ней и тупо пялили в ее. Мерлин, ну что она такого сделала, что судьба послала ей такое наказание? — Хм, не пойму о чем ты. Нет, ну это все! Это пиздос сотого уровня. Готовьте место в аду, Наоми умирает во время убийства одной скотины. Слизеринка подняла голову вверх, где оказался его подбородок и ровные приоткрытые губы. Только держи себя в руках. Пожалуйста. Но как это было возможно, когда он точно дал понять, что просто играет с ней и ее реакцией на него? Как, если ему нравилось раздражать ее и после этого наблюдать за тем, как она смотрит на него и пытается подобрать слова? Как, скажите, эта падла вообще ещё жива за такое? — А если я тебе вместо пальца нос откушу, поймешь? Одним предложением она выпалила это и выровнялась в спине, сильнее сжимая руки в замок и полностью погружаясь в режим безразличия. Хотя внутри бушевал тотальный торнадо. Абсолютно от всего. Особенно от этих ублюдских белых прядей крутящихся у него на лбу. Она уже было двинулась вслед за теми, кто звучал слишком отдаленно и скорее всего доходил до нужного этажа, пока из-за одного придурка (на этот раз его имя просто не поворачивалось у неё на языке) они стояли ещё где-то на втором, топча абсолютно идентичный коридор, который был и на первом, когда чужой голос и очередной шаг в ее сторону заставил снова напрячься теперь уже всем телом и просто ждать, пока это закончится. — Знаешь, есть и другие части лица, которые кусать куда более приятно, чем нос. Но, поскольку ты слишком едкая и до невозможности непослушная, то я могу лишь сказать, что «нет». Увы, не пойму. У тебя плохие методы объяснения нужного. Все. Это все. Она мертва. Ее сердце остановилось, а душа отлетела новым приведением в особняк. Наоми стояла перед ним, раззявив рот и не в состоянии закрыть его, пока лицо покрывалось красными пятнами от возмущения, смущения и, простите все предки, но какого-то принятия сказанного и странного желания доказать ему обратное. Все катится к чертям. Мерлин, все просрано. Лоик, медленно скользнув сначала взглядом, а потом, практически касаясь ее плечом, прошёл мимо, со своей самодовольной и победоносной ухмылкой. Она же, взорвавшись изнутри, выдохнула в голос, чувствуя как холодная ненависть и злость бьют по голове. Он, этот слизеринский паскудник, никогда, блять, никогда не мог ее вывести из равновесия настолько. Ещё секунда и все ее тело дернулось в сторону на всех парах, практически перепрыгивая через одну ступеньку. Через каких-то пару движений Наоми обогнала эту серую кофту, облегающую исключительно его спину, и, даже не посмотрев назад, она преодолела целый этаж меньше чем за минуту. Конечно после того, когда девушка оказалась на третьем этаже, можно было выкидывать печенку на помойку, но чувство, что она не поддалась его вызовам, заставляло продолжать путь. В конце коридора, в самой кромешной тьме, послышался скрип двери. Скорее всего это были те трое, но почему они не заметили их пропажи? Неужели Ева забыла про нее? Наоми с негодованием прошла вперёд пытаясь восстановить дыхание, но даже звенящий стук сердца в ушах не перебивал того, к чему она неосознанно прислушивалась — к шагам идущего позади. Спокойный ритм, как всегда, будто ничего и не произошло пару мгновений назад. А может для него это было всего лишь тупой нормой, вот так выбивать людей из колеи? Но ненавистные мысли перебил ещё более странный холод, и какое-то быстро наступившее спокойствие. Даже печенка странным образом осталась на месте. — Наоми? — Вопрос позади, но она даже не развернулась. Слишком все быстро успокоилось. Вся та злость и необъятная энергия в один момент исчезли, заставляя сердце биться медленнее. Наоми медленно сделала пару шагов в темный коридор, где окна были закрыты огромными портьерами, а со стен за ними наблюдали старинные жители этого дома. — Нам в другую сторону. — Голос продолжал звучать позади, все той же высокой нотой, с его такой знакомой мягкой «р», что еще бы несколько фраз и она бы развернулась. Но он лишь подытожил. — Другие уже нашли кладовую. Чего ты смотришь туда? Но, она не ответила, делая ещё один шаг. Тьма. Как странно, что она не пугала, а лишь странно манила вперёд, где, как ей показалось, кто-то скрипнул дверью. Слишком страшно и жутко, но это чувство… Наоми начала набирать скорость, пропуская мимо себя пустые взгляды с портретов, которые лишь двигали глазами, не более. Она же шла, будто зная, куда приведет огромный коридор с высокими потолками, массивными дверями и кирпичными стенами, изредка перебивающимися на камень. Очередное «Наоми» позади. Лоик, не сейчас. Что-то более важное, чем ты, ждёт её за той чертовой дверью. Конец ужасно длинного тоннеля, с ещё большей тенью встречал ее небольшое тело. Громоздкая дверь, но меньшая по размерам по сравнению с другими в поместье заставили застыть на месте. Шёпот. Кто-то тихо говорил у самого уха, без разбора, очень медленно. Холодный пот выступил на ладони, которая легла на чёрную ручку, отделаную небольшими камнями в небольших выемках. «Наоми». Лоик. Останови ее. Она налегла на тяжелое дерево, заставляя то слегка скрипнуть. Волна невыносимого холода будто туманом ударила по всему телу, из-за чего толпа мурашек проскочила от шеи до ступней. Но она, черт, продолжала это непонятное действие. Шёпот. Наоми прошла внутрь. Самый огромный страх был перед ней, а никаких чувств. Все странно задавало спокойный тон и железность в действиях. Да вот для чего все это? Зачем она шла сюда? Почему зашла именно в эту комнату? И почему все тело странно онемело, практически не разрешая дышать? Она моргнула и будто очнулась. Тьма. Повсюду. Она поглотила абсолютно все, даже тот странный шёпот и все ее тело вместе с сознанием. В тот же момент паника прошла через окоченевшее тело железным столбом. Наоми замерла на месте, без возможности даже что-то сказать. — Наоми! — Голос снова послышался позади, но теперь она не желала чтобы он молчал. Мерлин. Пусть он не замолкает! Пожалуйста! — Ты можешь наконец обратить на меня внимание или ты будешь продолжать показывать свой тупой характер? — слегка раздраженный, он приближался. — Слышишь? Его рука быстро легла на плечо Наоми и одним движением он заставил ее тело сойти с мертвой точки. Такое нужное, словно глоток свежего воздуха, от которого все снова возрождалось. Но Наоми продолжительно не могла и произнести ни слова. Мрак влазил в глазницы и внутрь груди, пока под чужой ладонью ее тело размякло и начало оседать на пол. Блять. Она падала. Что, сука, происходит?! — Эй, эй! Что с тобой? — злость невозможно быстро сменилась на тревожность и его ладони быстро охватили ее спину. — Да скажи же что-нибудь! Глаза поглощал мрак стен. Она не видела Лоика. Мерлин. Она его не видела. — Наоми! Да посмотри ты уже на меня, блять! Хватит пугать! Рык с его губ сошёл с той же скоростью и жаждой ответа, что и пальцы вошедшие в ее волосы на затылке. Дымчатый кварц. Он. Это был он. — Лоик. Одно слово, всего четыре буквы, а спасли от последней волны черного вокруг. В ту же секунду ее легкие наполнились воздухом, а тяжелый ком, стоящий у самих ключиц, дернулся через горло и открытые губы с самым тяжелым и до невозможности бесконечным выдохом. С уголков глаз поползли влажные дорожки, когда слизеринка хваталась взглядом за единственное видное в этой комнате — лицо Лоика. Такое озадаченное, напряженное и очень тревожное. Он хмурил брови и продолжал держать ее на плаву. Абсолютно молча слизеринец вдохнул, заставляя свою грудную клетку еще раз увеличиться. Может он это время следил за тем, как ее расширенные от кромешной тьмы зрачки бегали по его лицу, или за тем как спускалась слеза до подбородка, а потом и по тонкой шее, а может за тем как его пальцы выходили из-под светлых волос. Все это больше не имело значения, когда он одним движением закрыл вид на помещение, в которое она так бездумно вошла. Лоик обнял ее, скрывая лицо девушки в серой кофте, и полностью охватывая ее спину своими руками. На запястье выступали вены от напряжения, но он не выглядел озабоченным этой мелкой проблемой — слизеринец лишь опустил подбородок до виска обнимающей его в ответ, и закрыл глаза, чувствуя как в страхе стучит сердце под толстовкой, и как часто поднимаются ее плечи от всхлипываний. Зачем? Зачем она зашла сюда? Зачем заставила себя же подвергнуться панической атаке? Ее тело ломило от переизбытка негативных эмоций и чувств, которые преподносило это помещение. Наоми хотела сильнее затеряться в том, кто сейчас видел ее и защитил в такой, ужасно оголяющий натуру, момент. Его объятья превращались в некую крепость. Тепло исходящее от него, и запах. Все перемешалось, как и то, из-за чего ее сердце продолжало так же бешено стучать. Его рука медленно соскользнула с небольшой спины, продолжая двигаться вне пределах тела слизеринки. Пожалуйста, не переставай. Пожалуйста, защити меня. Наоми всхлипнула последний раз, чувствуя, как серая мягкая ткань намокла, но стоящий впереди, кажется, даже и не заметил. — Люмос Максима! Но свет не ударил ей в глаза, поскольку лоб лежал ниже ключиц парня, а отойти от него все равно сковывал какой-то страх и наступивший комфорт, который заставлял вернуться в реальность. Наоми медленно убрала голову от чужой груди, смотря сначала лишь одним глазом, а потом и двумя, слегка припухшими, на то, как вокруг проявилась самая обычная комната без мебели. Будто запасная, где могло появиться что угодно из особняка. А может это было место телепортации — все оказалось неважным когда слизеринка наконец вспомнила, кто же, блять, ее продолжал обнимать одной рукой. — Ты как? — спокойный голос вибрировал в грудной клетке, прямо у самого ее уха. Ебанные дикси. Может после такого стоило повеситься? Или спрыгнуть с третьего этажа сразу? Но вместо этого она лишь кивнула, пытаясь скрыть лицо от него, опуская подбородок к ключицам. По телу бегала тряска. — Я же взял с тебя слово. — Снова вибрация, более глубокая, чем раньше. Ее снова пробило мурашками, но не от страха, а от неизвестного ей чувства, особенно, когда его ублюдская рука лежала у неё на пояснице, а ее — у него посередине грудной клетки. Лучше бы она сдохла от страха. — Не врать мне. Так что скажи ещё раз, точно зная это. Ничего кроме поджатия губ и большем втуплении взгляда в деревянный пол он не получил в ответ. Наоми медленно включала мозги обратно, и разговаривать при этом, было не в ее привычке. Особенно, когда, блять, они вот так вот стояли. В обнимочку. Пиздец, товарищи волшебники. Тотальный. Внезапно что-то упало, и свет пошатнулся, перебегая где-то на пол. Она дернулась, но не смогла больше двигать головой — ее что-то остановило. Ну как бы ясно что именно. Или кто именно. Он сдерживал ее черепушку одной ладонью. Мерлин! — Наоми. Мне в лицо, а не полу. Было бы смешно, и она посмеялась, но это нихера блять не весело. Абсолютно! Это уже все просто расползлось за рамки на метров так десять, а то и больше. Еще и его рука на талии — звоните в ведьминскую помощь! Тут инфаркт! — Все в порядке. — Так же где-то под нос, пока глаза держались на люмосе. Слишком близко. Слишком в личном пространстве. Слишком тепло и уютно. Рамки трескались. — Наоми, мне в лицо скажи. Внятно. Пальцы полностью охватили ее черепушку сзади, и его ладонь цепляла концы остриженных волос у самой шеи. Воздуха чертовски не хватало, пока глаза с ужасным страхом дернулись от пола по фигуре напротив, а потом и в нужную точку. Его глаза превратились в два чёрных угля. Как это возможно? — Я в порядке, Лоик. Отпусти. — Попытка быть тверже увенчалась хилым успехом. Последнее слова она чуть ли не попросила. Он отвечая ей взглядом наклонился чуть ниже. Сантиметры сокращались, как и ее нервные клетки. — Я тебе верю. Тихо. Практически шепотом и ещё секунда и он смог бы коснуться кончиком носа ее щеки, а губы… — Отпусти. — Она дернула ещё ватными руками, заставляя себя отодвинуться от его груди и наконец вдохнуть воздуха. Сердце бешено выпрыгивало из ребер. Ужасно долгие секунды Лоик продолжал держать ее, будто боясь, что распусти он хватку — она упадёт, или испариться, но лежащая на полу палочка, которую он так легко швырнул, освещала темную когда-то комнату достаточно ярко. Его пальцы медленно вышли из каре, а вторая рука соскользнула с толстовки, разрешая слизеринке ступить позади себя. Пара шагов назад, пока руки все так же продолжали держаться в прежнем состоянии. Ее мышцы будто защемило. — Почему ты сюда пришла? — Лоик на удивление быстро абстрагировался, поправляя кофту и подходя к, лежащей на холодном дереве, палочке. Его взгляд больше не касался ее, так же как и тембр голоса. Всего будто и не было. — И зачем полезла туда, где тебя все пугает? Он, наклонившись к цилиндру, на неожиданность застыл, зажимая ту подушечками пальцев. Наоми проследила за его молчаливым вниманием, пытаясь как-то сгенерировать ответ на его вопросы, ведь она и сама не знала, в чем причина такого ебнутого поведения. Все сходилось на том, что у нее какие-то проблемы с мозгами и что-то в таком роде, ведь объяснить такой пиздец никто не сможет. В особенности она. Глаза коснулись предмета внимания парня. Оказалось, что на стенах не было обычных обоев, а огромная роспись в виде извивающихся корней, где круглыми рамками располагались небольшие портреты абсолютно неизвестных ей людей. Все корни выходили из одного места и направлялись к противоположной стенке, где также были рисунки. Вся комната представляла собой это корневище, а они — гости, попавшие в чужую историю по непонятным причинам. Наоми проследила за самым мощным, который практически и держал на себе большую часть лиц, пока Лоик оставался у первоначальной стены, где все и брало начало. Он медленно встал, осматривая все возможное и доступные ему портреты с подписями. Очень много имён, отрывающихся чёрных ниток, зарисованных лиц и дырок в стенах. Будто кто-то играл в морской бой, делая из стен решето. — Что за?.. — Голос парня чуть надломился, но продолжал звучать в барабанных перепонках, пока Наоми доставала из кармана палочку. — Это как вообще? — Люмос! — у той самой стенки где все и заканчивалось. Она присела на корточки начиная снова чувствовать, как что-то звучит над ухом. Будто тихая мантра, оно наседало на слух, и на всю неё. Мадс Диттманн Миккельсен. На уровне ее глаз был профессор, в погрудном портрете и смотрел прямо ей в глаза. Она отшатнулась, понимая где находилась. Комната представляла собой некий альбом из семейного родства, начиная, скорее всего ещё со времён становления дворянских семей. Ее глаза дернулись вокруг профессора, и ещё раз в каком-то ступоре застыли. Над ним восседал портрет его отца, Хеннинга Миккельсена, а по сторонам двое мужчин, кажется братьев старшего Миккельсена, и над теми тремя с грозным видом — взрослый мужчина, имеющий довольно суровый и аристократичный вид. Портреты жен были чуть ниже мужчин. Но не это заставило застыть в каком-то изумлении. По сторонам от Мадса были двоюродные братья, а может сестры, ведь их портреты оказались выбиты чёрными дырками из общего древа. Будто кто-то магией вырезал куски камня из стен. По левую сторону после дяди Мадса шёл корень вниз, с той самой меткой, и подпись Рафаэль Миккельсен, после которого шли ещё две пробоины, которые даже имя перечеркнули, оставляя лишь фамилию. Что это могло означать? Почему этих людей больше не существует в родственных узах? Наоми переключилась на другого дядю Мадса, где была абсолютно похожая ситуация, только вот сам портрет третьего брата был тоже выбит, и под ним — Элис. Фамилии даже и не было в помине. Ее рука дошла до черной точки, находящийся ниже всех, где не было ни имени ни каких-то обозначающих примет. Жар прошёл от подушечек пальцев с очередным шепотом у уха и ее как осенило. Наоми звали сюда голоса, заставляли действовать без памяти и осознания происходящего. Они заставляли ее делать то, чего она не хотела. Да только вот каким хером? Глаза прошлись по ветке, заканчивающуюся самой мощной жилой. Значит Мадс был последним в этом поколении? Или тот, кого стерли с воспоминаний, тот самый тёмный круг, под которым уже пекли пальцы, был последним из всех? Наоми медленно отошла, поглядывая на подушечки пальцев. Они оказались в мелких ожогах, которые тут же затянулись. По телу пробежались мурашки, как на некоторых корнях — змеи. Конечно же нарисованные, но как живые, они шипели и обвивали некоторые портреты. Мадс был в этом числе, как и последняя выбитая ячейка и стоящая по правую сторону от него Элис. Наоми ещё раз сделала шаг назад, чувствуя как все больше ей хочется сбежать из этой комнаты. — Это просто невозможно… — Лоик снова подал голос с каким-то резким холодным недоверием. Она повернулась к нему лицом, успевая лишь следить за тем, как его рука с палочкой ходит у портретов, в абсолютно противоположную сторону, от части с Миккельсенами. — Бред. Мне бы точно сказали об этом… — Ты про что? — Она сделала ещё пару шагов, чувствуя как холодок проходит под одеждой вместе с неприятным ощущением страха. Она поджала губы, понимая, что ей не хватает его близкого присутствия, хотя она могла дотянутся до него рукой. Наоми, успокойся, блять. — Может уйдем? Они стояли друг напротив друга, одни, в неизвестном помещении, где вот так на них упало какое-то осознание и ещё больше вопросов, чем следовало. Наоми захотела сделать шаг назад, но не хватало смелости впасть во мрак снова, и очутиться одной тет-а-тет со страхом. Поэтому ей приходилось вдыхать влагу вперемешку с запахом Лоика, чувствуя как от этого разъедает грудь. Ей нужно было бежать, а она сама себе не разрешала. — Эй! Вы где? Чей-то крик прервал их дыхание, пока глаза странно томились на лицах друг друга. Лоик даже не двинулся, когда Наоми повернула голову. В коридоре слышались чужие шаги и голоса, которые переговаривались между собой. Очень, очень блять странно, но она чувствовала, как ей не хотелось чужого присутствия, как ей не хотелось сходить с места. Как ей не хотелось отходить от него и, блять, прерывать его взгляд. Она дико желала снова отключить свет и уткнуться в него, вдохнув запах полной грудью. Взгляд на него, а он в ответ. Ей дурно не хватало этого момента. Не хватало времени. — Нам пора. — Тихо, практически губами, но она могла блять точно сказать, что он не желал этого говорить. Мерлин. Он не хотел. — Но это все нужно будет обсудить с Мадсом. Точнее это древо. Слизеринец прошел вперед, чуть ли врезаясь в нее телом, но она и не сдвинулась. Что-то заставляло держаться на месте, и это уже никак не страх и не атмосфера комнаты. Что-то дернуло изнутри, когда он, оторвав взгляд, прошел мимо, к самой двери, затухая огонёк из палочки. Что с тобой, блять, происходит? Что же, чертова Кинг?! — Мы идём! — Его голос тронул барабанные перепонки вновь, и она развернулась к выходу. Чувство какой-то незавершенности крутилось внутри груди. — Вы чего там творили? — Голос Хиро, как всегда, звучал надменно, даже в сторону его друга. Кажется, он хмыкнул в конце. — Неужели покорял нашу неприступную крепость? — Не мели ерунды, Файнс. — Голос Мино дернулся в воздухе, когда Наоми наконец вышла из комнаты, захлопывая ту злополучную дверь до щелчка. — Это у тебя лишь на уме всякая дрянь. Впрочем, как и всегда. — Ничего такого не было. Мы просто забрели не туда и все. — Лоик расслаблено дошёл до тройки, стоящей у входа на лестницу, где пересекались два крыла. Его спина все больше отдалялась от глаз. Наоми же стояла на месте, чувствуя слишком тупое одиночество. Мерлин. Она Сходит с ума. — Думал здесь будут потайные ходы как в любом старинном сооружении, но нашли лишь старую комнату. — Блять, как я мог о таком забыть? — Хиро, закатив глаза, коснулся переносицы, когда у его ног оказалась большая коробка, которую он, кажется, принёс специально для Лоика — ведь староста Слизерина уже подбил ту под себя. — Тут же должно быть миллиард и один потайных ходов, а мы даже и одного не удосужились найти. В чем тогда прикол вообще жить здесь, если не проверить каждую картину? — В том, чтобы не потеряться во всем этом дворце. — Ева раздраженно откинула волосы с лица, делая шаг вперёд. Она тоже держала коробку, но вдвое меньшую чем у остальных. — Наоми, я искала тебя ещё с лестницы третьего. Куда тебя этот балбес завёл? — Думаю, это она меня завела. Все слегка опешили, и все коробки опустились на пол. Пиздец. Слишком двусмысленно. Лоик же в каком-то непонимании дернул бровей, когда Наоми поравнялась с ним плечами. Она держала в руках волшебную палочку. — В темную комнату и изнасиловала. — Хиро продолжил предложение и хмыкнул под нос, явно осознавая то, что друг не понимает собственных слов. Тот сразу же выпрямился в спине делая какое-то глупое лицо, будто Лоика как старосты Слизерина не было и в помине. Наоми же пошла пятнами. Рука слизеринца дернулась по лакированным волосам, где засверкали перстни. — Надеюсь, она была нежна с тобой. А ты усмирил ее неуемный характер. Господи, завалите кто-нибудь этого придурка. Ева тут же дернула головой в сторону парня повыше и просто испепелила того своим взглядом. Наоми чуть ли не провалилась под паркет, явно желая нахрен удалиться с планеты. — Мне кажется, что твой язык слишком длинный, Хиро, и никак не связан с мозгом, которого по сути и не существует. — Ее руки сошлись в замок, пока изумрудная ткань касалась кожи и терлась о нее. Равенкловка немыслимо хотела кинуть в него «Депульсо» или что-то пожестче, чтобы того просто с ног свалило. Может быть даже в окно. Но, это бы привело к не очень приятным последствиям в виде выговора от Мадса. — Так что, пожалуйста, будь так любезен, излагай свои тупые предположения в полном одиночестве, если не умеешь держать его за зубами. — Если я тебя так бешу, Майклсон, то можешь просто поцеловать меня — это единственное, что заткнет мой рот. — Он зарычал в голос, явно раздражаясь от того, что она только что выдала на одном дыхании. Сука, что? Ева явно не ожидала такого ответа, и того, что он это скажет при всех. Воспоминание о дороге в поместье быстро вбились в голову, и то его «остановись насиловать губы каждый раз, когда я смотрю на тебя» ударили в тройной силе, когда зеленые глаза в ответ прожгли ей лицо, а стоящие вокруг продолжали в ахире следить за ними. То ли некий страх за то, что могло произойти дальше, или неприязнь к нему из-за всего того времени, пока они знали друг друга, заставили ее возненавидеть слизеринца ещё больше, и сильнее отключится всеми эмоциями от парня, который стоял в каких-то метрах, выкидывая углекислый газ в больших количествах. — Какой ужас. Придётся слушать тебя вечно. — Так холодно, как только возможно, Ева вскинула подбородок, и пройдя к ступенькам остановилась, заставляя каждого смотреть на ее персону. — Я не Лилит, чтобы так со мной говорить, Файнс. Я не какая-то шлюха, чтобы отвечать на твои пошлые выпады. Пару секунд ступора других и, кажется, Мино прыснул легким смешком, явно радуясь такой победе подруги. А вот Хиро был абсолютно не рад. Нет. Он был в ярости. Его аж трясло от злости. Или ей пизда, или ей пизда. Третьего не дано. Она поджала губы, чувствуя как ещё пара едких фразочек лезет из самого горла. Блять, не смей! Это может привести к тотальному пиздецу. Но, эта ебанная натура Равенкло. Удалите кто-нибудь ее из этого мира. —  Думаю на этом стоит закончить бессмысленную беседу, с бессмысленным собеседником. — Ее пальцы сильнее сжали локоть, что костяшки побелели. Внутри все орало заткнуться. Но, как блять жаль, ее не остановить. — И самым лучшим способом будет скрыться в каком-то вашем излюбленном потайном ходе, если вы так желаете вляпаться в очередное дерьмо. Пожалуйста, но без меня. Закончив с выговором, внутри все дернуло, пуская холодную волну мурашек. Он просто приканчивал ее на месте. Мерлин, одним взглядом. Его челюсть ходила ходуном, пока брови наседали на небывало потемневшие глаза. Грудная клетка парня вздымалась очень часто и быстро. Он сжимал губы, опуская подбородок ниже так, что его взгляд превращался в оружие замедленного действия. Другие же будто испарились на некоторое время, оставляя ее полностью уязвимой перед ним, перед его высотой и ненавистью в глазах. Ева медленно сделала шаг назад, ощущая как под ногами пропадает ткань ковра, заканчивающегося на пятачке лестницы. А он молчал. Вот так просто, в ненависти к ней и раздраженности, Хиро ничего не делал. Абсолютно ничего, но убивал полностью. «Иди» — одними губами Мино выпроводил ее, когда лицо стоящее пониже было в ступоре, скорее всего от того, что снова начались разборки, которые дергались еще только в начале. Ну, а теперь, все пошло снова по одному месту. Ева, молча развернувшись, шагнула по лестнице, чувствуя взгляд Хиро у себя на затылке. Кажется подруга окликнула ее, но думать об этом не хотелось, а лишь бежать по этим чертовым огромным ступеням. Она набирала скорость, держась за массивные деревянные перила. Почему он молчал? Неужели ему не хватило слов, чтобы, как всегда, закончить последним? Почему, блять, он не ответил, как это было всегда? Ева замерла на сходящихся коридорах какого-то этажа, чувствуя как сердце ритмом бьет в голову. Дикое осознание того, во что все это могло вылится, заставило прислонить ладони к щекам. Она блять все испортила. Все, что так долго строилось за эти месяцы их сотрудничества и зарождающейся дружбы держалось на соплях. Пиздец, как же она проштрафилась. Ладони холодом держались на горячей коже и она ступила налево, пытаясь избежать тех, кто шел позади. Ей никого не хотелось видеть, только спрятаться вновь под одеялом, и никого. Абсолютно. Кто-то быстрым шагом выбивался из общего ритма, скорее всего это была Наоми. Ее выражение лица стояло перед глазами и эта озабоченность состоянием Евы. Но не сейчас. Черт, не сейчас. Равенкловка быстро завернула за угол одного из ответвлений поместья, пока все идущие оказались на нужном этаже. Слышался только стук тапок, и все молчали. Да, она все испортила. Заебись молодец. Конфетку тебе под подушку, Майклсон, от зубной феи. Она выглянула за угол, где четверка уже спускалась на этаж ниже. Мино держал руку, как это было зачастую, в нескольких сантиметрах от поясницы Наоми, а она пыталась ускориться, догнать Еву, которая как самая забитая мышь следила из чертовой щели. Холодок прошёлся по спине, когда после идущего Лоика, со вскинутой вверх рукой с палочкой, чтобы не тащить в руках вещи, плелся Хиро. Даже издалека она читала на его лице «убью, блять»  и просто-напросто ничего не оставалось ей как следить за исчезновением последней головы под ступеньками. Как теперь ей показаться? Хотя она абсолютно была права в своих высказываниях, но, так жёстко и резко, зачем? Почему он начал раздражать сильнее чем когда-либо, после того как они переехали в поместье? Пальцы лежали на стенке, такой же холодной, как, впрочем, и все в этом доме. Она оглянулась вокруг, чувствуя как ей не стоило заходить в такое место да ещё и самой. Очень похожий коридор на тот, где жила вся их пятерка: те же темные стены с картинами, по большей части пейзажами, небольшие светильники в одной линии прикрепленных возле рам, небольшие столы, на которых стояли вазы. Все, абсолютно каждый уголок этого дома представлял собой аристократичность в полном своем выражении. Шаги еще слышались, а ей нужно было отдохнуть. По памяти Ева вспомнила, что где-то на втором есть выход на большой балкон, но, черт, идти в таком месте слишком страшно. Особенно если ее найдут, тот же мистер Томпсон. Не считая других. Ева стояла еще несколько минут, все рассуждая как ей поступить, но это нежелание видеться с кем-то, да ещё и говорить. Не приведи Мерлин. Равенкловка сделала пару шагов внутрь небольшого коридора, где оказались стеклянные двери, из которых лился свет. Бинго. Дверь на балкон. Но до неё нужно было пройти бесшумно и не спалить себя, ведь здесь, как и по прошлым предположениям, стены имели уши. Пол слегка скрипел пол ступнями, а в голове ничего не осталось, кроме тревожного стука сердца. Она сильно кусала губы, придерживая пальцы у кусочков кожи, которые вот-вот и оторвались бы. Ещё пару шагов, которые она уже ненавидела, как и всю затею и в глаза попала марина. Океан, бушующий на полотне дивно манил взгляд, а некоторые его части и вправду двигались, как те люди в газетных статьях. Ее пальцы коснулись темной краски, и под ними что-то двинулось. Девушка в изумлении и неожиданности отдернула руку, распахивая глаза на всю и задерживая дыхания, но далее ничего более не происходило. Белая пена продолжала подниматься, а грозовые тучи скрывало ночное небо. — А может это один из потайных ходов? — Ева произнесла лишь губами, еще раз прикладывая пальцы к картине. Ее мимолетное любопытство заставило выдохнуть под нос и приподнять край рубашки, поскольку холодок бил по конечностям и зубы сами начинали стучать. — Но зачем тебе это? Лучше иди погрейся. Но подушечки сами потянулись к раме, которая с легкостью поддалась небольшому нажатию. Реальный потайной ход. Она в изумлении еле закрыла рот, вглядываясь внутрь. Небольшой коридорчик прерывала дверь, из-за которой выходил лучик света, где-то из щели между стеной и деревяшкой. — Не вздумай. Но вместо того, чтобы развернувшись исчезнуть из странного места, которое не было разрешено посещать, она, как самый отбитый Гриффиндорец полезла в пучину того, где на семьдесят процентов из ста она могла попасться. Где ты взяла эту ебнутую любознательность, когда тряслась как последняя тварь? Ева смотря во все глаза и прислушиваясь ко всему, что только было возможно, прикрыла картиной коридорчик, и коснулась дверной ручки. — Только бы она была закрыта. Пожалуйста. Железяка легко поддалась. Дверь открылась. Все, пизда. Ты не ебаное Равенкло, ты тупица. Дыхание сбилось к черту и она медленно скользнула внутрь неизвестного ей помещения. До этого догадок было слишком много, даже таких, что здесь могли размещаться какие-то тюрьмы или пыточные, но все оказалось намного проще, что внутри себя Ева почувствовала слишком извращенно. Перед ней открылась довольно уютная комнатка небольших размеров, выполненная в теплых коричневых оттенках; имелось всего одно окно, которое могло быть скрыто магией, поскольку выглядело оно абсолютно не похоже на те, которые стояли на каждом шагу в поместье. С невысокого расписанного потолка на нее смотрели пухлые лица ангелов, укутанных лишь в ткани, они лежали на облаках и весело ей улыбались. Но самое необычное, которое и вправду стоило прятать, так это внутренности комнаты — разные магловские вещицы, которые были запрещены в волшебном мире Министерством. Девушка в каком-то шоке прошла внутрь, боясь прикоснуться к чему могла достать ее рука: к вельветовому дивану на котором располагались подушки и вместе с тем всякие мелкие побрякушки, используемые исключительно маглами. Письменный стол — заваленный, но в аккуратном понимании, разными электронными приборами, что проводками сходились в каком-то блоке. Но, Еве все это было не неизвестно, ведь она много знала обо всем, что происходило и изобреталось вне волшебного мира. Насколько же дико было осознавать, что её привело тупое любопытство в настоящую сокровищницу, ведь все то, о чем она могла только читать и слышать было перед носом. Глаза коснулись стоящего на тумбе перед диваном какого-то прибора, похожего на обычную камеру, который оказался между стопок книг и каких-то коробочек рядом. Пиздец это была она. Та самая, что запечатлевала все без движения. Та самая, которая запечатлевала лишь один момент. И в ее внутренностях таились всякие механизмы, которые были для Евы волшебными. Пальцы продолжали дергать губу, и ноги в каком-то бессознательном состоянии продвинули ее вперед. Вокруг стояли разные баночки, тетради и книги, от которых дух захватывало. Левая рука оказалась на мягкой ткани дивана. Она чувствовала этот дикий восторг, от которого бегали приятные мурашки по коже. — Мисс Майклсон? — Чужой голос поднял волосы на голове. Все внутренности трансгрессировали прямиком на помойку. От неожиданности Ева с воскликом подпрыгнула, прижимая плечи к голове, пока руки пытались как-то автоматично спасти ее подгоревшую задницу. Но, сука, Ева не была бы самой собой, если не какая-то хуйня. Она поскользнулась на ровном месте и уже летела прямиком головой в пол, пока с ее ног летели тапочки в собственный затылок. Нахуй так вообще. — Черт! — Тот же голос уже с поднявшейся нотой от происходящего. Внезапно, возле начищенного пола до легкого блеска, цвета дуба (да, она прекрасно смогла его разглядеть на таком-то близком расстоянии), ее тело остановилось в полёте, и одним движением поднялось обратно в вертикальное положение. Чужая рука обхватывала ее живот закрепляясь пальцами за поясницу. Но нет. Это было только начало. Вместо того, чтобы встать как нормальные люди, и поблагодарить за помощь, этот сплошной нерв попытался отдернуть чужую руку от собственной талии, и снова упал, да теперь только на диван, вбиваясь головой в какую-то шкатулку. — Блять! — Равенкловка зашипела под нос, входя пальцами в волосы на затылке, пока глаза пытались ухватиться за очертание, которое она повалила вместе с собой. — Как же больно. — Я не думал, что Вас так легко напугать. — Тот же голос, и чужое лицо оказалось очень близко, поскольку эта невозможная заноза в заднице даже у самой себя, перевернула всю комнату вверх тормашками, а ее спасителю от сломанного носа, ничего не оставалось, как лететь за ней следом, и не вывихнуть себе что-либо. — И выражаться — не очень культурное дело для леди. Точно так же, как забираться в чужую собственность, без разрешения. Особенно, если она была специально скрыта. Думал, для Вас понять это не составит никакого труда, но кажется, я ошибся. Нет. Это ведь шутка? Это не мог быть, блять, он. Только не здесь и не сейчас, и не в такой позе, блять. Но все, конечно же, превратилось в тотальный ад, когда она наконец раздуплилась и вспыхнула красным цветом от того, чью же все-таки она придавила руку, ну или точнее, кто оказался сверху. Заебись. Сдохни тут же, Майклсон. Мадс смотрел прямиком ей в глаза, даже не пытаясь слезть или достать конечность из-под ее талии, что так хорошо ложилась к нему на предплечье, и охватывалось его пальцами с другой стороны. Его веки были слегка опущены, а абсолютно чёрные радужки продавливали черепушку, выходя дыркой в затылке. Ей пережало дыхание, когда равенкловка осознала, что не хватало одного единственного движения, из-за которого они бы столкнулись телами. Хотя его колено стояло между ее бедер. Спасибо блять за внимание. Занавес, пожалуйста. — Мисс Майклсон? Вы слышите? Увы и ах, но нет. Нет, блять. Реально она ничего не понимала, а лишь видела как двигаются его губы абсолютно близко, как тот же шрам на носу, что она так злополучно впервые увидела лишь в начале семестра, делает горизонтальную полосу на переносице. Как поднимаются его бесцветные брови и собирается кожа в уголках глаз. Родинка у нижнего века. Дайте воздуха. — Вы не ушиблись, пока делали здесь пируэты? — Спокойный, холодный тон с издевкой, что не прекращал насиловать в этот момент ее слух, пока под позвонками просто горело. Ее распирало от неизвестных ей доселе чувств. Было такое ощущение, что ещё секунда и она умрет. Но вместо этого, рот закрылся и Ева, приподнявшись, тем самым чуть ли не соприкоснувшись с ним, блять, кончиками носов, высвободила его из-под себя. Запах одеколона вперемешку с сигаретами полностью заполняло дыхательные пути, заставляя все сильнее втягивать этот аромат носом. Мерлин. Как это «из-под себя» звучало в ее голове. Эта чертова неловкость сошлась в горле нелепым петухом, который она откашляла, пока Мадс убирал колено с мягкой ткани, как и напряженную руку со спинки дивана. — Нет, не ушиблась. — Ева опустила ноги на пол, чувствуя как ещё слово и ей придется сломя голову бежать отсюда. Господи, валятся с Миккельсеном, пиздец. — Спасибо, что спасли. — Пожалуйста. — Спокойно с долей безразличия, он уже складывал руки на груди. Так. А на этом стоп. Он был в чертовой футболке. Чёрной облегающей его тело и грудную клетку футболке. Может она и вправду стукнулась? Она заморгала глазами, вглядываясь в грудную клетку мужчины. Да. Это была самая настоящая бляцкая минута открытия, от которого ещё больше сносило крышу. На сложенных в замок предплечьях и кистях преподавателя выступали вены, как и на шее. Ее глаза прошлись по открытым кускам кожи, будто раннего смущения и как такового страха от ее выкрывания не осталось. Ведь Мадс стоял пред ней абсолютно другой. Открытый и какой-то неизвестный. Она сглотнула слюну, которой и в помине не было. — Может время пришло объяснить мне, что Вы здесь делаете, а не разглядывать меня как экспонат за витриной? — Его бровь вскинулась вверх, а губы дернулись. Кажется, ему не очень нравилось, что она так в открытую пялилась на него. Да, а кому, блять, такое бы понравилось? Ее пальцы тут же вернулись к губам, где не осталось ни единого живого места. Но по привычке ногти отрывали кожу, из-за чего мелкая боль пронизывала мягкую ткань. Затылок немного гудел от недавнего удара о шкатулку. Так тебе и надо, дибилина. — Мы ходили по поручению профессора Джексона, за украшениями… А потом я просто заблудилась. — голос звучал будто из задницы. Мерлин, это был самый ужасный день в ее жизни. Рождество, как чудесно. — Ну и в поисках выхода на первый этаж забрела в левое крыло на втором, увидела приоткрытую картину… — Это правое крыло. — Мадс перебил этот шаткий монолог, смотря на равенкловку  своим «пиздец ты тупая» взглядом, хотя все было так же, все был тот же. Но Ева слишком досконально выучила его выражения лица в те или иные моменты. Например, как этот. Долбоебической эпичности. Он облокотился спиной о камень стены, возле стоящей тумбы, которую она так желала изучить. Его руки продолжительно сжимались узлом. Слишком много всего. — И картина была замкнута. Это Вы ее открыли. Так что не стоит говорить о том, что заблудились. Вы целенаправленно шли сюда, не так ли? Наступившая тишина орала о том, чтобы Ева ушла, но Мадс… Блять, Мадс. Невозможность. — Я… — В ту же секунду она отдернула кожу настолько, что боль прожгла сильнее чем всегда. Ева почувствовала, как из губы выступает кровь. — Ай… — Мы можем просидеть здесь довольно долго, но не думаю, что это будет полезно для Вас. А может быть даже вредительнее. — Мужчина явно намекал на мелкое происшествие, которое она сама себе сделала. Равенкловка не могла поднять взгляда с пола. Ее душило его присутствие, такое близкое присутствие. — Так что ответьте на вопросы, и больше не пытайтесь лазить по запрещенному крылу. Я же предупреждал. — Что, и тут наказание? — под самый нос, практически бормоча и ступня прошлась по мягкому ковру у самого дивана. Она перевела тон, понимая, что ей никак не выкрутиться, все так же держа взгляд подальше от профессора. — Я слегка повздорила с Файнсом, поэтому мне захотелось побыть одной, ну, а в коридоре я увидела эту картину, и вспомнила как парни говорили о потайных ходах. Ну я и проверила. Вот и все. Такая же тишина в ответ, как была и до этого, заставила снова почувствовать себя неловко. Даже слишком. Пальцы ног ходили по мягкой ткани. И как она могла забыть натянуть на себя носки после пятиминутной депрессии под одеялом? Холод же стоял собачий, а она тут как летом. Хотя лето могло здесь быть еще холоднее. Да, блять, кому это важно? Она повернула голову проходясь взглядом по книжному шкафу в котором стояли разные тома, с абсолютно неизвестными подписями, которые никогда не водились в классе ЗоТи. Ева остановилась на каком-то Тесле, стоящего после Стивена Кинга, явно не в алфавитном порядке, когда профессор сделал шаг вперёд. — Значит у вас до сих пор конфликт. — Он прозвучал довольно задумчиво, а его руки опустились за спину. Пожалуйста, не смотри ему в лицо. Тебя же накроет. — Думал вы перешли эту черту недопонимания, и сплотились… — Хиро слишком многое себе позволяет. — Ева дернула губой, чуть ли не закатывая глаза. Волосы каскадом обрамляли подбородок. — Как и Вы, мисс Майклсон. Ой. Опять это мисс Майклсон. Да запихните вы его куда подальше, профессор зануда Миккельсен! Она забыла, что его не стоило перебивать. Но эта злость появившаяся после упоминании о капитане Слизерина, аж дернуло замкнуть руки перед собой. Учитель медленно выдохнул под нос, явно уже желая избавиться от ее присутствия. — Надеюсь вы найдёте компромисс, и я больше не буду ловить Вас там, где вообще и в помине не должно быть кого-то другого, кроме меня. — Он сделал ещё один шаг, заставляя ту поднять глаза. — И, спасибо, что напомнили о наказании: Вы должны будете сами пойти на примирение с мистером Файнсом-Тиффином. И никаких отговорок, мисс Майклсон. На той же секунде, когда последняя фраза слетела с его губ, она дернула взгляд прямо к нему на лицо. Зачем? Ты же знала, чертова Майклсон, знала что не стоит и предупреждала. Но нет, быть тупой, лучшее кредо для факультета Равенкло. Он оказался достаточно близко, чтобы при протягивании предплечья руки коснуться его штанины. Темные глаза пробивал свет из окна, заставляя блики играть на радужках. Еве перекрывало доступ к мозгу абсолютно всего, пока глаза не могли оторвать от слегка отросшей щетины, заглаженных на затылок волос и этих бегающих венок. Ева хотела что-то ответить, даже успела открыть рот, как он лишь разжал руки, снова подергивая губой. — Никаких отговорок. — Холодно, властно. Ну, впрочем, все как всегда. Ничего нового. Он же тоже отвечал взглядом, будто поддерживал эту странную сцену, пытаясь что-то понять. — И про эту комнату никому ни слова. Даже не пытайтесь спрашивать насчёт неё. Я ничего не отвечу, как и другие жители этого дома. Эта территория для вас закрыта. И откуда это все здесь — тоже вас не касается. Ясно? — Да, профессор. С явным выдохом она стукнулась о спинку дивана, сильнее сжимая замок. Ох блять, как она зла из-за него. Мерлин, как перестать сердиться? Хотя причин как таковых не было, он всегда был таким, и часто делал ей выговоры. Но почему сейчас, почему именно в этот момент ей хотелось чтобы он заткнулся и не вспоминал ни о Файнсе и ни о том, где они были? Но мысли перебили его движения: он достал палочку из заднего кармана, и управляя лишь кистью заставил женские тапочки вертеться в воздухе. Неловкость. Спасибо, что она существует и портит жизнь. Парочка темных предметов опустилась у самих пальцев ровной линией, пока Мадс продолжал держать в руках цилиндр. — Надеюсь вы дойдете до первого этажа спокойно. Огромное спасибо за издевки. Ева лишь криво улыбнулась в ответ, засовывая ноги в тапочки и вставая с дивана. Бежать — единственное что управляло ею в эту секунду. Как и желание кинуть в профессора «Ридикулус» и превратить того в мешок с картошкой. Но когда она прошла к самим дверям, что-то заставило остановиться и задержать дыхание. Очередная волна волнения ударила в затылок. Он точно стоял позади. Ева отчетливо слышала как он делал тихие шаги, в его стиле, и насколько сильно стучит в барабанных перепонках. Хм, а может это какая-то болезнь? Равенкловка повернула голову назад, в ожидании увидеть его ужасно близко, что даже запах сигарет играл у кончика носа. Но разочарование, пришедшее после того, как вместо его лица она ничего не увидела, кроме того самого интерьера и его фигуры, развернутой у тумбы, ужасно тяжело рухнуло прямиком ей на голову. Какое-то неадекватное ожидание чего-то. Господи, да очнись же наконец. — Мисс Майклсон. Так неожиданно, что накатывающий ком в горле на минуту испарился. Грудной, медленный. Такой, как она желала услышать у самого лица. Все. Ей конец. — Да? — Голос слегка сорвался на гласной, и ее пальцы коснулись кончика носа в неловкости. Его спина вздымалась ровным ритмом, и эта мелкая комнатушка на секунду показалась немыслимо огромной и длинной, из-за чего не хватало близости предметов. Человека. — Надеюсь, Вы выполните мою просьбу. Она очень важна. — Просьба. А не наказание ли? Но вместо этого он продолжил, все так же перебирая что-то на мебели. — И ещё — не разгуливайте в пижаме. Вы можете заболеть. Ева почувствовала как медленно из-под контроля выходят мышцы на ногах. Это он что, только что беспокоился о ней? Но снова ее мысли перебил голос Мадса. Слишком странно звучавший в пустой комнате, занятой только ими двумя. — Вещи вам в комнату принесёт миссис Хилл. Если будет что-то ещё нужно, сообщите ей. Но не вздумайте больше умалчивать о каких-то трудностях. — Он глубоко вдохнул, переставая стучать приборами и вещицами, пока за окном наступал очередной облачный этап. — И будьте осторожнее. Во всех смыслах. Ясно? Так неожиданно, что на ответ она закивала, забывая, что он не видит ее. Немыслимо осознаваемая обеспокоенность ею. Возможно ли? Он же облокотившись руками о деревяшку, покрутил шеей, где прозвучало пару хрустящих звуков. Чёрная ткань плотно прилегала к его телу, как и глаза равенкловки. Ещё пару взглядов и наконец, вместо его лица и спины она заметила что-то вон выходящее, заставляющее медленно скользить взглядом по новой находке и желать разглядеть лучше и ближе. На его правом предплечье таилась татуировка в виде чего-то извилистого, кажется змеи, но на расстоянии ее было плохо видно. Вопрос, как можно было не заметить ее пару минут назад, когда перед Евой она просто летала, в прямом смысле? — И вылечите губы. Не мучайте свой организм еще больше. — Он выпрямился в спине, все так же не смотря на неё. — Можете уже идти. Вас скорее всего ищут друзья. Последнее выделенное слово абсолютно не задело ее по сравнению с тем, как на неё просто обрушилась неизвестная ей до этого времени, живущая только на страницах каких-то потрепанных книг, тёплое и взвинченное чувство. Он заботился. Блять. Он переживал за неё. Мерлин, это не входило никак в черепную коробку, особенно если учитывать, что это была какая-то ебнутая головоломка выходящая за понятия сочетания ее и этого человека. Она, все это время стоящая между дверью и косяком, медленно вышла в маленький коридорчик. Еву трясло и нервозность била по конечностям. Что же с ней происходит? Мерлин, что же, блять?! Она не хотела понимать того, что закралось в самые внутренности, влезло даже под кожу. Она не хотела осознавать того, что просто орало все ее тело и даже мозг — единственный орган который должен был отвечать на ситуацию адекватно. Понимать то, что происходило с ней рядом с Мадсом Миккельсеном. Понимать, что она чувствует к этому человеку.

***

— Уже давно потемнело за окном, хоть глаза выкалывай, а вы все никак не можете нормально нарядить этот гроб! — Стоящий посередине комнаты явно недовольно рычал на тех, кто работал под его грузным руководством. Джексон недовольно закатывал глаза держа одну из рук на бедрах, пока неизвестно откуда взятый новогодний свитер слегка висел на нем. — Не, ну кто так делает? Может ты ещё ветки себе в задницу запихнешь, как ты это делаешь сейчас с камином? — Почему же вы ничего не делаете, если все так прекрасно знаете? — Хиро пыхтел, пытаясь запихнуть кусочки веток в небольшие щели, которые было практически невозможно убрать палочкой. На его лбу вздулась венка, а на глаза налазили брови. — Э, нет, я этим занимался ежегодно, теперь ваша очередь. — Он дернул подбородком, подтягивая к себе пинту со столика у камина, недалеко находясь от слизеринца. Белые олени пошли волнами рядом с зелёными и красными нитками на его груди. — Я слишком стар для этого. А вы вон какие резвые. — Вы хотели сказать «идеальная бесплатная рабочая сила»? — Лоик опустил руки с палочкой, окончательно устанавливая верхушку на огромной елке, стоящей у самой длинной стены. Он так же негодовал, как и его друг, только вот вместо агрессии была холодная апатия. Он дернул плечами, заставляя кофту вернуться на место. — Прекрасно устроились. До сих пор удивляюсь, как вас ещё не уволили. На пальцах так же держалась змейка, а волосы гуляли сами по себе кудряшками. Он не укладывал их. Профессор же с каким-то спокойствием лишь улыбнулся, грузно садясь в мягкое кресло, стоящее ранее в углу гостиной, а теперь так любезно предоставленное Джексону, что тот чуть ли не пролил содержимое пинты на ноги. — Могу испортить твое долгое удивление — я уволился. — Он отпил большой глоток, замечая как все трое парней застывают на местах и смотрят на него. Тот лишь ударил рукой о ногу. — Да чего вы так реагируете? Начальство пока этого не знает. Но, до конца каникул ещё долго, так что неважно. Работайте! — Джексон, как так? — Мино снова вскинул руку вверх с палочкой, чтобы зажечь потухшие свечи, хотя те были лишь декорациями. Все тот же необъятный свитер скрывал его тело. — Неужели Хогвартс останется без вас? — Обойдётся как-нибудь. — Он причмокнул в конце. Запах пива шел через всю огромную гостиную. Лысая черепушка отблескивала свет из камина. — Впрочем, как и без вас. Что там делать, если никого не осталось? — А как же профессор Хиддлстон, Камбербэтч, Харди?.. — Не то. — Он снова сделал глоток, опуская тяжелую руку на столик возле камина. Его глаза оказались заполнены раздумьями и какой-то грустью. — Директор, ну уже просто профессор Макгонагалл, сейчас на больничном, профессора Вуд нет в живых, а Мадс здесь. И я один. Хогвартс стал пустым не из-за моего отсутствия. — Он ещё раз закряхтел и что-то пробубнил под нос, а потом с рыком обратился ко всем подопечным. — Ой, вот не надо тут устраивать мне всякие этакие психологические разговорчики. Вам не удастся избежать моего зоркого взгляда. Хиро, лепрекон тебя дери, ну сколько можно с этим возиться? —  Мерлин, эти старческие загоны. — Лоик закатил глаза, разворачиваясь к говорящему спиной, пока его друга продолжали прессовать. Слизеринец говорил тихо, но достаточно отчетливо, что по губам можно было легко прочитать это недовольство. Поскольку его работа закончилась, он просто поправлял пальцами игрушки на елке. Была видна эта занятость. — Сам что-то придумал, что-то ответил. Хуже всякого Азкабана — провести Рождество с этим старым маразматиком. — Тут я с тобой согласен. — Неожиданно чужой голос прозвучал недалеко от его плеча и он лишь взглянул в ответ. Из-за узкий век на него смотрели два темных поблескивающих глаза, а на лице держалась непринужденная ухмылка. Довольно необычно. Равенкловец присоединился к важному делу под громогласный голос Сэмюэла и его «Десять единорогов мне в упряжку! Ты че творишь?» и шипение Хиро, который, скорее всего, уже был на крайней точке кипения. Но он единственный, кто отвлекал его от других, перехватывая все внимание на себя. Земля ему пухом, только вот кому из них? — А я думал ты с ним хорошо общаешься. — Лоик дернул губой, будто давая понять, что эта елка его территория, но он разрешает продолжить. Ну интересно же, блять, почему такое внезапное заявление. Кольцо тихо стукнулось о поверхность стеклянного шара. — Чуть ли там в десна не целовались. — В десна целоваться — это ваша фишка. — Мино скривил лицо, но тут же изменился в тоне, чувствуя как небрежная обстановка может перерасти в конфликт. Не сегодня. Парень тоже поправлял небольшой поезд на одной из веток. Кажется, он был деревянным. — Знаешь, когда долго с ним общаешься, ну чуть больше чем остальные ученики, понимаешь насколько он бесячий и мозговыносящий. — Хм, а я не думал, что ты лицемер, Сон. — Парень хмыкнул под нос, поглядывая назад, где Джексон снова упал в кресло, теряя всякую надежду на адекватный декор от Хиро. Еловый запах приятно заходил в нос, но какой-то неизвестный все время, начиная с их побега держался прямо на подкорке, изредка проявляясь более ярче. Но он не понимал, в чем дело. Лоик вскинул руку с палочкой, поправляя то, что слегка слетело с места. — Честно, я бы назвал тебя Гриффиндором. Такой же раздражающе вездесущий. — Но я же лицемер. — Похожий хмык под нос, который заставил на некоторое время сосредоточится на парне рядом. Он был выше, и темные волосы постоянно вылазили из-за ушей, где просто врассыпную держались серьги. Его глаза дивно блестели. И это кажется, блять, импонировало. — Поэтому то я Равенкло. Умею вовремя выкрутиться из ситуации, а не как Гриффиндор, просто тупо идти к чему-то. — Тоесть жопы хорошо подлизывать умеешь? — Лоик приподнял бровь, все больше поднимая уголок рта, когда на его лице появлялась вертикальная полоса. — Как и ты, Нотте. — Тот вскинул брови, отвечая похожей ухмылкой. Как же, блять, это все было дивно. Ещё вчера он хотел его прикончить на месте, а сегодня хотел уже продолжать этот мимолетный разговор и все больше получать колкостей как в свою так и в чужую сторону. Когда он стал таким мазахистом? Но ответ с явным ядом на губах перебили чьи-то шаги и Мино, развернув голову, тут же шагнул к выходу. — Вы так долго, думал нас Джексон здесь заставит дымоход прочищать. — Он довольно тепло улыбался, пока на нем болтался этот растянутый свитер, а подошва слегка шаркала. Бесячий звук. Лоик медленно продолжал поправлять игрушки, все больше находя неровностей в их положениях. Ужасная участь любителя вседолжностоятьровно. — А лучше бы заставил, так больше времени он не вспоминал о нас. Может предложишь ему эту мысль? На небольшом еноте, жующего золото из котла лепреконов, слизеринец остановился, будто того прибили гвоздями к полу. Этот голос. Он принадлежал ей, и звучал не так, каким был там. Злость пробила между ключиц и он с выдохом продолжил работу. Чего ты, блять, заводишься, придурок? — Думаю, что он будет не против. — Голос второй вошедшей продолжил их разговор. Ещё одна странность под названием «Ева Майклсон». Наверное единственный человек, позицию которого он не поймёт. Белка ожившая под кончиком палочки сразу убежала к стволу дерева, затерявшись в острых иголках, пока веселая нотка играла в тоне равенкловки. — Он вон сидит и думает, чем бы ещё занять нас, чтобы удовлетворить своё эго. — Только не через нас. А может хватит останавливаться каждый раз, когда звучит ее голос? Бесишь, блять. — А тебе лишь бы отлынивать, Наоми. А вот тут то игрушка под пальцами, ничего такого не ожидавшая, чуть ли не треснула под натиском. Ха. Наоми значит. Значит он так же произносит ее имя. Значит эта гласная «и» слегка выдыхается на конце у каждого. Значит так, блять? Он вышел из-за зеленого дерева, тем самым чуть ли не сбивая все шествие с ног. Ева даже от неожиданности подпрыгнула, но тут же встала обратно, придерживая затылок и поправляя ногами тапочки. Странная реакция. — Блять, Лоик, может не стоит промышлять эксгибиционизмом посреди поместья?! — Наоми чуть ли не упала назад, прячась за спину Мино. Тот же продолжал спокойно себя чувствовать. Значит друзья она с ним. Как интересно, блять. — Дурное магловское слово. Без понятия, что оно означает, но не стоит так им разбрасываться. — Лоик прозвучал довольно холодно, пока руки сходились на груди замком. Не бесись, не бесись! — И, вам все-таки стоит заняться поручениями чудесного профессора Джексона. Пожалуй, парочки переломов при этом хватит. — Как и тебе пары томиков словаря по магловскому миру. — Наоми так же едко ответила, останавливая на нем свой взгляд. Мерлин. Как же она бесила. Ее глаза отливали зеленым из-за желтоватого приглушенного света, а волосы ровными полосами шли вдоль лица. Выровняла специально в честь Рождества? Или с другой целью? На секунду злость испарилась, когда осознание пришло очень резко, будто молнией. Она подстриглась, и эта длина чертовски ей шла. Ах, вот почему когда его рука была у неё в волосах, пряди возле шее приятно щекотали своей краткостью ладонь. Да-да, думай об этом — лучшее, что ты мог придумать! Парень сильнее сжал руки, что казалось, будто ткань могла пойти трещинами. Челюсть уже по привычке поджалась. — Как хорошо, что ты ужасный игрок в покер. — Вошедший профессор перебил тираду внутри головы, пока глаза выжигали лицо стоящее внизу. Как же хотелось придушить ее. — А то это все украшало бы полностью поместье. Конечно же, слово «украшало» было самым настоящим ночным кошмаром для Мадса, особенно когда реально гостиную превратили в какой-то очень показательный рождественский дом. Она же лишь дернула бровью, ожидая от него какого-то действия. И? Что? Ебнуть тебя «Депульсо» прямиком на твою подружку? Или заставить Мино снова закрыть ее спиной? По телу пробежался жар, а ладони слегка вспотели. Другие же переключились на декана Слизерина, разглядывая того. — А я был бы так рад. — Голос у камина повеселел и мужчина вылез из кресла довольно резво, проходя к другу. — Может и сегодня попытаю удачу? — С таким шлейфом, боюсь, ты снова мне проиграешь. Впрочем, как и всегда, даже на трезвую голову. — Декан Слизерина звучал довольно спокойно, как бывало зачастую, но эта появившаяся нотка постоянного подъеба грела душу. Да только не эта мелкая сучка. Ты уберешь взгляд от него, или нет? — Приглашаю всех на праздничный ужин. Все стоящие возле елки медленно продвинулись вперед, туда, где с самого утра стоял длинный стол с резьбленными стульями и мягкими сидушками. Равенкловец, развернувшись, что-то тихо сказал девушкам и те кивнули. Наоми наконец убрала от него взгляд, но не так, как он хотел. Лоик ожидал, что она сдастся от этого натиска, но точно никак не потому, что ее отвлечет Мино. Мерлин, какое ебаного хера его так накрывало просто в обычном помещении, где нормально проветривалось и было довольно прохладно? Он передернул плечами, чувствуя бьющуюся жилку на собственной шее. Его глаза встревали в затылок слизеринки и ее огромной вязки коричневого цвета свитера. — Блять, наконец. — Голос вышел из-за его плеча, и Лоик лишь молча отвернул от нее голову, в сторону звука. Хиро потягивал шею шипя под нос и стреляя искорками в садящегося за стол высокого мужчину. — Была бы моя воля, он даже за стол не сел. Старый хрен. — Была бы твоя воля, никто бы за стол не сел. — Мино дернул головой назад уводя девушек от парней и отодвигая им стулья. Нет, ну и вправду хорошо вылизывает сраки. Продолжай, Мино, это ведь так ей нравится. — А тебя никто не просил об этом говорить. — Друг перекривил того, приподнимая губу. Длительная работа сделала его еще более раздражительнее, а тело напряженнее. Горловина бордового свитера показывала его бледную шею, даже слегка открывая часть ключиц. Он втягивал руки в карманы, устойчивее становясь возле Лоика. — Прислуживай молча. — Чего встали? — Джексон дернул рукой в воздух, будто обращаясь к старым друзьям и заставляя тех еще больше возненавидеть гриффиндорца. На его же лице держалась немного пьяная улыбка. Еще чего, с бухим старикашкой ему возится. — Садитесь уже. А упорный и самый криворукий пусть садиться рядом. Да-да, я про тебя, Хиро. Держите, блять, его в руках. Файнс медленно выдохнул чуть ли не поджигая все вокруг. Эта некая безалаберность в отношении к ним собралась в одном человеке сполна. Поэтому было лишь желание, чтобы тот напился вдрабадан и лег спать. Хотя, может ли его уложить одно лишь пиво? Рука Лоика легла на плечо друга, чтобы успокоить того от возможного жесткого ответа или действия. Тот же чуть ли не трясся, но молчал, скорее всего, из-за уважения к Мадсу, да и гостеприимству в целом. Хозяин дома же просто ждал, пока все усядутся за стол, и он сможет начать трапезу. Светлые волосы приятно мялись под пальцами, когда Лоик прошелся по голове рукой идя к собственному месту. Какая ирония, оказаться напротив Наоми. Спасибо, блять, профессор. Хиро же молча сел у другого конца стола, где уже был Джексон, а напротив — Мино. Ева же, как всегда, сидела между своими друзьями, пока Наоми — возле главы стола. Ну, ничего странного не было, кроме как проведения праздника в поместье Мадса, пока в школе творился тотальный пиздец, как и в мире в общем. Ничего интересного. Звонкий ритм пробил комнату — Мадс слегка ударил ножом по бокалу с шампанским, появившимся из ниоткуда. Белая рубашка оказалась на нем застегнута на все пуговицы, когда манжеты рукавов слегка приподняты, открывая лишь часть запястий. Его волосы лежали в укладке, а глаза слегка поблескивали под светом камина и зажженных вдоль стола свечей. — Хочу поблагодарить вас, за присутствие на праздновании Рождества. — Его обычный тон сопровождался медленным взглядом на каждого сидящего за столом. Некая ответственность за свою роль в происходящем заставила выровняться в спине, и перестать, на некоторое время, не думать о сидящем напротив человеке. Деревяшки потрескивали в камине. — Хотя, конечно же, никто не ожидал, кроме профессора Сэмюэла, что оно вообще состоится. Но опустим этот момент. Смешок, вырвавшийся от равенклоцев, странно утеплил атмосферу, что на собственном лице поднялся уголок рта. Мадс же стоял ровно, как и полагалось говорящему, когда Джексон что-то бубнил под нос, но это все-таки, не дошло до слуха. Сидящий рядом слегка заерзал на стуле. — Хочу пожелать вам приятного аппетита и хорошего времяпровождения. Ужин подан. В ту же секунду на столе появились всевозможные вкусности рождественской трапезы, начиная от «свинок в одеяле», ростбифа с овощами в подливе и заканчивая огромной запеченной индейкой, хорошо мариванной и приготовленной до золотистой корочки. До этой минуты Лоик и не представлял как хотел есть, пока в животе чуть ли не завыли волки, а с губы не потекла слюна. Другие уже начали стучать приборами. — Как всегда немногословно, но в точку! — Джексон взял себе самый огромный кусок ростбифа, снова потягивая пиво. На его лице дернулась какая-то веселая нотка, даже можно сказать заговорщическая, когда он оглянул весь стол. — Мы же вроде говорили о выпивке. Неужели ты не похвастаешься своими изделиями? Запеченный картофель грузно упал в практически зеркальную тарелку. Слова Джексона заставили перевести внимание на главу стола. Тот помогал Наоми с гарниром. Хорошо, что Мино сидел в другом конце от нее. Блять. Завались. Профессор будто даже и не заметил сказанного, продолжая спрашивать что-то у слизеринки, но через некоторое время он сев на место взялся за бокал. — Не думаю, что это хорошая идея. — А я думаю, что хорошая. — Лесник поднял брови, отвечая довольно трезвым взглядом. Хм, а может он играл на публику? Хотя, это был бы тотальный бред. Джексон и актерское. Куда смешнее он не мог представить. Горячий кусок мяса просто таял во рту. Черт, кажется он нигде еще такого не пробовал. — Они уже не дети и выпивка за праздничным столом традиция, особенно если учесть, что это твой фирменный Английский Эль и другое спиртное, что держится в подвалах этого каменного склепа. — Он стукнул один раз ногой о пол, но продолжил, кладя салфетку на ноги. А манеры то проснулись. Ну да, как тут при Мадсе они бы не проснулись? — Да и давно стоит снять стресс, и отдохнуть. Глупо будет, если мы упьемся до полусмерти, а они будут смотреть и припоминать нам всю оставшуюся жизнь наши пьяные лица. — Неужто это так ужасно? — он вскинул бровь, кладя в рот небольшой кусок мяса в ежевичной подливе. — Ужасно. — Сэмюэл приложил руку к груди, чуть ли не издавая предсмертный стон. Как же, блять, вкусно. Желудок чуть ли не пел от разнообразия вкуса, пока на столе быстро появились бутылки, отполированные до блеска, и бокалы с кружками зазвенели возле каждого сидящего ученика. — Здравствуй веселый вечерок. — Джексон с ужасно веселой ноткой поднялся с места протягивая руку вперед, чтобы взять явно коньяк запечатанный в черной бутылке. Но в порыве за спиртным он и не заметил, как в окно что-то застучало, и то открылось впуская холод и медленно кружащиеся снежинки в воздухе. Сердце ушло в пятки, как и глаза вперед. Такое же перепуганное лицо, побледневшее от увиденного, смотрело вверх. Ублюдские совы вернулись, да еще с тяжелыми свертками, в самый, сука, не подходящий момент. Мерлин, пиздец. Она не могла закрыть рот и ее родинка замерла в нескольких сантиметрах от ее рта, как это было в той ебаной комнате. Не сейчас, не сейчас, Лоик, блять! — Это что такое? — просквоженный холодом, голос Мадса выбил землю из-под ног и картофель застрял в горле, пока пара кусков еще таяла сладостью во рту. Мерлин. Их дебилизм никогда не закончится. Всей пятерки. Прим.: Доксицид (англ. Doxycide) — чёрное, неприятно пахнущее зелье, предназначенное для выведения докси. Спрей парализует мерзких созданий на время, которого вполне достаточно, чтобы удалить их из квартиры, не принеся себе существенного вреда от их укуса.