Скажи мне, где болит?

Богг в позе полного отчаяния сидел на траве, за кустами шиповника, закрыв лицо руками. Марианна нашла его благодаря тому, что луна была полной и светила, как фонарь. Бледно-серое худи мужчины прекрасно виднелось в темноте. Он дрожал, словно от сильного мороза, и прерывисто дышал. Когда услышал шаги девушки, поднялся, глянул на неё – мрачный, белый, как снег. Марианна ничего не успела сказать. - Хотите знать? Значит, х-хотите? – прохрипел Богг, заикаясь, и сам себя вдруг схватил за горло. – Л-ладно. Мне, похоже, некуда деваться… они… Тенни и Стефи – не мои, - Богг умолк – в горле у него что-то перехватило, он даже скривился. – Не мои дети… Эвлин скрывала… потом сказала, когда мы совсем расплевались… Она мне изменяла, все семь лет. Она ещё до свадьбы залетела от своего дружка, когда под кайфом была. А меня, дурака, соблазнила, чтоб потом сказать, что Стефи – моя дочь. Ей просто нужны были мои деньги, дом, земля, чтоб жить так, как хочется… Марианна окаменела от таких «новостей». Теперь ей многое открылось. И портрет «Богейн Гордон Кинг» вдруг повернулся к ней другой, совершенно неожиданной, стороной. Вместо жесткого, вздорного парня, характер и поведение которого она осуждала, возник человек с разбитым сердцем, измученный давними, не проходящими болями, ожесточившийся из-за предательства, обманов жены, непонимания окружающих. - Они не мои! – процедил Богг сквозь зубы, прожигая молчащую и замершую девушку взглядом. – Понятно?! - Но как же, - залепетала Марианна, пока не зная, что ещё сказать. – Это… это, наверно, ошибка. Может, Эвлин сказала в злобе? - Я не идиот! Я проверял! ДНК-тесты! – выпалил Богг, а его лицо опять исказилось от боли. – Мне сто раз это сказать? Тебе это надо?! Какого чёрта?! Какого чёрта ты в мою долбанную жизнь лезешь?! – он застонал, хватаясь за голову, потом, резко – за грудь. – Боже… когда ж я сдохну? Обхватил сам себя руками и устремился в терновые кусты, не обращая внимания на то, что колючки стали рвать его одежду, кожу. Марианна, неожиданно для себя самой, догнала его и крепко-крепко обняла. У неё так сейчас болело в груди. Но она знала, что ему болит сильнее. Он шатался, вновь стал белым, губы посерели. Его сердце явно не справлялось. Марианна слышала, как оно колотиться. - П-пусти… уйди, - прохрипел Богг, отворачиваясь, пытаясь вырваться и идти дальше. - Нет-нет. В таком состоянии я тебя никуда не отпущу, - шептала Марианна ему в грудь, а там всё клокотало от едва сдерживаемых рыданий. – Прости, прости… Он вдруг обнял её в ответ, несмело, осторожно, уткнулся лицом в её макушку – Марианна услышала жаркое, прерывистое дыхание. И ей вдруг захотелось никогда его не отпускать. И ещё, очень-очень, сделать кое-что… не было сил сдерживаться… Она подняла голову, увидела его измождённое лицо. Потом нежно погладила колючую щёку мужчины, убрала капли крови, что выступили из длинной свежей царапины на его скуле, запустила пальцы в его волосы на затылке. В голубых глазах Богга горе теперь перемешалось с удивлением. И это понравилось Марианне. Она видела его теперь совершенно по-другому. Слабо улыбнулась, второй рукой начала ласкать вторую щеку Богга, зашептала ласково: - Но малыши похожи на тебя. Со стороны это видно. Может, Эвлин соврала?… Я не знаю, как… Его глаза вновь переполнились сырой болью, она же смешалась со стыдом. Богг прорычал, отворачиваясь, кривя губы: - Не смей. Я придурок, просто сорвался… И мне не нужна твоя чёртова жалость, - довольно сильно толкнул Марианну, вырвался из её рук. – Иди в дом, - хрипло выдохнул и потащился дальше в терновник – крупная ветка сильно дёрнула рукав его худи, другая резко хлестнула по голой шее, под челюстью – брызнуло красное, а Кинг с хриплым рычанием рванул дальше, продираясь сквозь жестокие заросли, словно зверь, уходящий от охотников. - Богг! Богг! – отчаянно позвала Марианна, пытаясь следовать за ним, но всё же боясь пораниться. – Богг, пожалуйста, вернись! Умоляю! – она уже плакала, чувствуя, как рвётся за ним её сердце, и не стеснялась слёз, потрясённая всем произошедшим. – Богг, я пойду за тобой! – отчаянно выкрикнула и ринулась вперед, закрыв лицо ладонями. Терновник тут же стал больно дергать её за волосы, хлестать по рукам, плечам, колоть в живот и бока. Марианна же была лишь в тонкой хлопковой блузе. Сделала еще пару слепых шагов, обдираясь и всхлипывая, и упёрлась в тёплую широкую грудь. Сильные руки тут же обхватили девушку, оторвали от земли и понесли куда-то, как уставшего ребёнка… * Через пару минут Марианна и Богг вновь сидели на траве, у кустов. Только теперь мужчина платком, осторожно, перевязывал длинную царапину на кисти девушки. - Тебе тоже нужна перевязка, - шепнула Марианна, кивнув на рану на его шее, которая заметно кровоточила. Ворот худи Богга уже имел довольно широкое красное пятно. - Я выживу, - хмуро отозвался Кинг; закончил перевязку и потёр ладонью затылок, шею, посмотрел на измазанные кровью пальцы и пренебрежительно хмыкнул. – Ты и смелая, и глупая. Зачем это всё? Я рассказал тебе … считай, что устроила мне сеанс психотерапии. Теперь успокойся и занимайся своими делами. И не лезь в мои дела… Марианна тут вспомнила, что он говорил на террасе своей матери: «Я просто пытаюсь жить, тихо, ровно, спокойно…» Да, он честно и самоотверженно пытался, но, судя по всему, это было крайне тяжело. И Марианна понимала, что такое затянутое состояние будет лишь ухудшать его жизнь, атмосферу в семье. Сам того не желая, Богг заражал своей болью и отчаянием близких. Возможно, у него впереди уже маячила затяжная депрессия. Всё могло обернуться жуткими последствиями. - Ведь Тенни и Стефи не знают правды. Они считают тебя своим папой, - тихо заговорила девушка, вновь пытаясь обернуть разговор в беседу двух друзей. - Да, не знают. И я буду стараться, чтоб не узнали. Никогда, - вздохнул Кинг. – И мать тоже… - Для этого надо вести себя, как отец. Но если это не от сердца, дети почувствуют. Может, они мало понимают, но они много чувствуют. А в тебе нет легкости и радости, ты их отталкиваешь. Это… - Я не отталкиваю. Я просто, - с глухим рычанием Богг запустил пальцы в волосы. – Я не знаю… я люблю их. Они ни в чём не виноваты. И я не хочу, чтоб им было плохо или больно. Мне нравится с ними возиться. И я никогда-никогда не откажусь от них. Но почти всегда… да, всегда… я общаюсь с ними, но потом… обязательно приходит эта мысль… и она всё убивает, - Богг зажмурился, хмыкнул, отвернулся, скривив лицо, как от боли. – Всё хорошее убивает. - Что за мысль? – Марианна мягко тронула его за плечо. - Что я… что у меня… никогда уже не будет своих детей. Нормальной семьи. Никогда, - он прерывисто выдохнул, вытер внезапно вспотевшее лицо ладонью. Сердце Марианны сжалось, когда она увидела то самое знакомое выражение лица у Богга: горькое отчаяние. Девушка осторожно спросила: - Разве? Ты не можешь? - Что? – растерянно спросил Кинг, на миг выныривая из мрачных мыслей. – О, нет… В этом плане я здоров, - сказал и невесело хмыкнул. В голосе сквозило явное самоуничижение. - Так что же? Он посмотрел на Марианну так, будто считал, что она издевается над ним. Губы его растянулись в кривую усмешку. - Ты, правда, не понимаешь? – засмеялся безрадостно. – Ну, сама посуди: кому я нужен? Разведенный мужик, страшный, с жутким характером, прилипчивой мамашей и двумя детьми… Эвлин постоянно шантажирует, что всё расскажет детям и матери, и тянет, таким образом, из меня деньги… Я – конченый неликвид. И просто должен работать, чтоб обеспечивать мать, малышей, Эвлин. Это мне осталось. И… ты ещё, - он что-то заворчал, сутулясь и вновь закрывая лицо ладонью. – Какого черта я всё это тебе говорю? - Хватит ругаться, - строго заметила Марианна. - Я жутко устал, - он выдохнул с хриплым свистом, его спина сильно ссутулилась, плечи опустились, всё тело стало вдруг мелко дрожать. – Отдай ключи. - Но ты никуда не поедешь… - Может, и поеду. - Тогда не отдам. - Вот срань! – лицо Богга вновь исказилось от больного гнева. Марианна, тоже разозлившись, не сдержалась и ударила его в плечо – мужчина охнул, шарахнувшись от неё, уставился изумленно: - Какого чёрта?!… - Молчи! – девушка прижала палец к его губам. – Хватит сквернословить, мистер Кинг! А его губы были такими мягкими и теплыми. И красивыми. Марианна не могла этого не признать. И казалось: только поцелуй их, и они отзовутся со страстью. А полные тоски голубые глаза сейчас были так близко. И Марианну вдруг потянуло… и она быстро поцеловала Богга, прямо в красивые губы. Он шарахнулся ещё дальше, вскочил и выпалил, колотясь всем телом, как от зимнего мороза. Глаза его стали огромными, наполнились испуганным возмущением: - Что это? Ты соображаешь, что делаешь?! - Очень даже, - сказала Марианна, тоже поднимаясь и чуть ли не с вызовом глядя на него. - Как здорово! – Богг как-то нелепо взмахнул руками. – Вот здорово! – тут его лицо вновь исказилось, как от горькой еды. – Ааа! Это мать тебя надоумила?! - Что?! - Она! Точно! Живёт, чтоб мучить меня! Всё пытается сунуть мне кого-нибудь в постель! – прорычал Богг, глядя теперь на девушку, как на кровного врага. Его слова были, как оплеуха. И Марианна, вспыхнув от возмущения, замахнулась, чтоб ударить его, по щеке. Но Кинг поймал её руку, крепко сжал пальцы. Девушка замахнулась левой – и она тут же попалась в пальцы правой руки Богга. Марианна дёрнулась от него, чтоб вырваться, но он не отпустил, рванул обратно, и она в который раз за вечер врезалась в его грудь. Стало жарко-жарко, словно в огонь попала. - Ты! Ты! – задыхаясь, выкрикнула и не смогла больше слов подобрать, глядя в его горящие глаза. - Боже мой, - прохрипел Богг; на его лице паника странно мешалась с отчаянным голодом; и он вдруг рванулся вперёд, впился губами в губы Марианны...