Водица из копытца

      Дело было странным: ранним утром какой-то мужчина позвонил Родимину и первым делом назвал адрес. Дима в тот момент как раз доказывал опоздавшему Севе, что генерал ждёт, не дождётся от отдела докладов, которые Косицкий как обычно задерживал на месяца два: «ну скучно же, пусть Вика за меня сделает». Вика по привычке усмехалась, но сажать обаятельного лоботряса на шею категорически отказывалась.        — Кто это говорит? — нахмурился Родимин под смешки Севы, понимающего, что доклад откладывался на минимум часа два.        — Я, кажется, человека убил, — по ту сторону трубки оборвали себя на полуслове грустным вздохом.       В отделе тут же все напряглись, подходя ближе, Женя ожесточённо заклацала по клавиатуре.        — Только не знаю как. Помогите, пожалуйста.       Вика слышала по голосу, человек и правда недоумевал, был очень расстроен произошедшим, но пока не могла понять предпоследнюю фразу.        — Как можно убить и не знать, как убил? — нахмурился Сева, проходя между коллегами. Вика уловила лёгкий запах алкоголя и женских духов и переглянулась с закатившим глаза Антоном. — Что-то тут не так, — и обезоруживающе улыбнулся, разводя руки в стороны. — Ну что, пошли брать?        — Сев, — укоризненно одёрнула коллегу Берсеева и, увидев, что Антон уже поднял указательный палец, готовый в красках расписывать загадочные преступления убийц-лунатиков, добавила: — Спицын, поехали.       За те двадцать минут езды до квартиры позвонившего Женя успела скинуть его краткую биографию.        — Терехин Олег Анатольевич, тридцати пяти лет от роду, дизайнер одной из крупнейших фирм страны, не женат, не судим, не привлекался, — с выражением прочёл Сева самое, на его взгляд, важное и поморщился. — нимба только не хватает.        — Должно же быть какое-то равновесие, — тихо ответила Вика, внимательнее вчитываясь в абзацы.       Терехин слыл дружелюбным человеком, гостеприимным, а учитывая, что два его лучших друга постоянно принимали гостей больше, чем могло уместиться в их квартирах, последнее проявлялось с завидной регулярностью.       В хобби Олега Анатольевича входила вольная борьба, записался как раз через полгода после появления второго лучшего друга. Терехин с десятка два раза вытаскивал гостей из ближайших полицейских участков под свою ответственность, проявляя чудеса милосердия и миротворческих побуждений.       Возможно, в этот раз не хватило доброты на очередного дебошира? Или спросонья удар не рассчитал? Слишком мало информации, слишком мало.        — Вик? — Берсеева моргнула и посмотрела на стоявшего за порогом Севу, надо же, не заметила, как приехали. — Ты выходишь?        — Да-да, прости, — психолог выскочила на улицу, попав прямо в небольшую лужу и обрызгав всех рядом, и неловко улыбнулась. — Простите.        — Вика, что с тобой сегодня? — подозрительно сощурился Сева, но тут же расслабился и подхватил коллегу за руку, увлекая вперёд. — Вот сейчас задержим этого Терехина, и отпустишь меня, пожалуйста? Вик, только сегодня, всё равно ничего расследовать не нужно.        — Дофамин? — улыбнулась психолог и вырвалась вперёд, в закрывающуюся подъездную дверь. — Посмотрим.       В квартире их встретил пухлый мужчина в бежевом халате, постоянно грустно вздыхающий и поправляющий спадавшую на глаз чёлку.        — Я просто вышел в магазин, — объяснялся он.        — Так рано? — удивился Сева, пытаясь хмурым видом нагнать побольше страха на подозреваемого. Если бы не пронзительный взгляд Антона и Берсеева за спиной, он бы утянул Терехина за решётку в ту же секунду, в которую дотянулся до наручников.       Сама же Вика не спеша оглядывала обстановку, дополняя психологический портрет Олега Анатольевича. Спокойные оттенки, ничего резкого, яркого, режущего глаза, на полках чистота и порядок, книги, тетради выставлены аккуратно, но не в алфавитном порядке. Стол, пусть и в следах закрепок, маленьких трещинках, чистый, протёртый. Все графики и наброски осторожно сложены в отдельном шкафу и ящиках стола вместе с карандашами, канцелярским ножом и прочими необходимыми принадлежностями.       Что-то в набросках было странным, гнетущим, психолог не могла понять что и отложила листы на время.       На обеденном столе стояли два бокала, в одном бордовело недопитое вино, в другом отражала тусклый свет пасмурного утра вода. Рядом в вазочках лежали фрукты, нарезанные кубиками копчёности и сыр.       Когда Антон подозрительно заглядывал в холодильник, Вика мельком заметила странную расстановку продуктов и вернулась к Терехину.        — Олег Анатольевич, один вопрос, — тот грустно на неё посмотрел, словно устал объяснять самое очевидное, но готовый продолжать это неблагодарное дело до победного конца. На секунду психологу стало его жаль. — Вы соблюдаете строгую диету?       Косицкий рядом усмехнулся и показательно отошёл к столу, скрещивая руки. Его нежелание сегодня работать и улететь домой на крыльях любви ощущали все.        — Да.        — А это? — Вика не договорила, указав на копчёности и сыр.        — Зайцеву, — Терехин кивнул на тело, вокруг которого суетливо приседал Антон, судя по направлению взгляда и двигающимся пальцам, что-то удивлённо высчитывая в уме. — Он любитель, — грустный вздох, плечи подозреваемого поникли. — был.       Берсеева сняла очки, задумчиво прикусывая наконечник заушника. Она не видела в мужчине убийцу, он правда сожалел о произошедшем и был милосердным миротворцем, каким его и описывали сами полицейские с участков, но вот что-то в нём напрягало психолога.        — Ведь трое так же отравились, только в те разы скорая успевала приехать, — вдруг добавил Терехин, и Косицкий позади странно крякнул.        — Трое? — от неожиданности повысила голос Вика и обернулась, увидев полуопустошённый графин, содержимое которого намочило рубашку обаятельного мчс’ника. — Сев…        — Что? — недовольно развёл руками тот. — я захотел попить.        — Сыр не пьют, — скептически сдал коллегу Антон.        — Ну и что? — тот зыркнул на Спицына убийственным взглядом и легко фыркнул.       Вика не нашлась, что ответить, по крайней мере, сейчас и обернулась к Терехину.        — Трое?        — Да, они ужинали со мной, потом я отлучался за добавкой и через минут десять-двадцать они падали, жалуясь на сильную головную боль, головокружение, тошноту, двое на мелькание перед глазами, дальше я не ждал и вызывал скорую.       Терехин не врал, но и не убивал, что же тогда и что же в нём не так? Описанные симптомы тоже не вызывали доверия.        — Почему Вы отлучились в этот раз?       Олег Анатольевич не отрывал пристального взгляда от Косицкого, и Берсеева вдруг поняла, что её так настораживало. Она в ужасе подлетела к шкафчикам, вытаскивая аптечку.        — Вы пьёте антидепрессанты?       Состояние! Состояние Терехина не вызывало доверия, он выглядел слишком подавленным, словно был таким несколько месяцев. Линии в набросках не соответствовали описанию характера дизайнера. Смерть в его квартире и грусть за неё сбила Вику, не дала вовремя понять. Мужчина лечился у психиатра, возможно, год или больше от депрессии.       Антон настороженно поднялся с колен, наблюдая за коллегой, Сева отложил очередной кусочек сыра в сторону, обеспокоенно отлепляясь от стола.        — Вик?        — Олег Анатольевич, Вы пьёте транилципромин? — она нашла нужную коробку.       Терехин наконец в ужасе посмотрел на неё и отвернулся, Берсеева перехватила его взгляд.        — Сева! — в панике закричали Вика и Антон, одна трясущимися руками доставая телефон, второй хватая перепуганного не на шутку и ничего непонимающего Косицкого за запястье, слушая пульс. — Алло, скорая? Срочно, гипертонический криз!

***

      Дело с самого начала ему казалось довольно интересным, а уж учуяв запах вина от Косицкого и увидев блеск в глазах, Антон понял: не только дело обещало быть захватывающим. Иногда его коллеги, Вика и Сева, настолько увлекались спором, что никакие сериалы не нужны. За такими дебатами порой наблюдал весь отдел.       Спицын, как и Берсеева, изучил присланное Женей досье на Терехина от и до и, предвкушая быстрое раскрытие преступления, первым выскочил из машины, почти в лужу не наступив.       Быстро окинув взглядом квартиру, трасолог прошёл к сжавшемуся на полу у санузла мужчине. Судя по позе, перед смертью он довольно сильно мучился.       Трупных пятен нет, значит, умер не так давно. На голове два ушиба, получены ещё при жизни — дрался с Терехиным, но не в полную силу? Свежие кровоподтёки на правом предплечье, на висках виднелись небольшие следы от ногтей, будто кто-то просто вцепился ими. С лица и шеи не успели сойти странные красные пятна. От ударов? Что же тут произошло?       Пока Сева допрашивал Терехина, Антон улучил момент и внимательнее осмотрел руки подозреваемого. На костяшках того были следы от драки, но примерно двухдневной давности. Ногти для тех следов на висках убитого слишком большие, а красные пятна на отпечаток ладоней или чего-либо не походили ну никак.       Во всей квартире ни биты, ни какой-либо железяки, могущей оставить такие ушибы, тоже не находилось, зато на пороге санузла к почти незаметным капелькам крови прилипло несколько волосинок. Насколько Антон разглядел, точно не Терехина, но говорить с уверенностью пока рановато.       Неужели Зайцев сам упал? Да, некоторые вещи очень сильно напоминали скорее отравление или даже просто резко повысившееся давление, но всё-таки. Ого!       Спицына осенило. Он аккуратно перевернул тело на спину и приоткрыл веки убитого, зрачки разного размера. Странно. Судя по состоянию кожи, волос, ногтей да вообще по внешности, Зайцев от рака мозга страдать не должен. Трасолог внимательнее осмотрел лицо и руки трупа, краем глаза замечая варварское отношение Косицкого к вытащенной из холодильника воде и сыру на столе.       Закончить вывод Спицын не успел, с мысли сбила повысившая голос Вика.        — Сев…        — Что? — Косицкий снова покушался на еду в квартире подозреваемого, вот что бы не случалось, он всегда в своём репертуаре. — я захотел попить.        — Сыр не пьют, — вздохнул Антон, скпетически смотря на коллегу.        — Ну и что? — моментально пробуравил взглядом «предатель» Сева, Антон пожал плечами, нечего вещдоки съедать, к добру это не приведёт.       А Вика вернулась к беседе.        — Трое?       Спицын уж было хотел вернуться к додумыванию мысли, как вдруг зацепился за следующие слова Терехина.        — Да, они ужинали со мной, потом я отлучался за добавкой и через минут десять-двадцать они падали, жалуясь на сильную головную боль, головокружение, тошноту, двое на мелькание перед глазами, дальше я не ждал и вызывал скорую.       Антон знал эти симптомы. Он медленно осмотрел весь путь от обеденного стола до санузла, все косяки и тумбочки, заново тело Зайцева и понял. Всё понял. Никто никого не бил, жертву схватил инсульт, но почему? В лет сорок пять? Слишком рано, нужно будет отправить кровь на экспертизу.        — Вы пьёте антидепрессанты? — Вика слишком резко и неожиданно сорвалась с места, чуть не врезаясь в шкафы.       Антидепрессанты, инсульт, симптомы гипертонического криза… Антона словно обухом по голове ударили, всё сходилось! Вывод сейчас полностью зависел от ответа Терехина.         — Олег Анатольевич, Вы пьёте транилципромин?       Спицын уловил кричащий взгляд подозреваемого — теперь нет — и впал в ужас.        — Сева! — не смог сдержать возглас Антон и в секунду оказался рядом с беспечным коллегой, хватая того за запястье. Всё верно, тахикардия. Косицкий внезапно скривился, дотрагиваясь до затылка. — Болит?        — Да что происходит?! — начал возмущаться мчс’ник, но под конец фразы его взгляд застыл, а голос сорвался. Плохо дело.       Вика быстро соорудила из диванных подушек некое подобие кресла, и Антон осторожно усадил Севу в полусидячее положение.        — Да что?!..        — Не переживай, Севочка, всё хорошо, — тихим, успокаивающим голосом произнесла Вика, беря руку коллеги в свою, мельком меряя пульс.        — Да объясните вы мне, что происходит!       Один из симптомов гипертонического кризиса — раздражительность. Хмурый Антон мигом приоткрыл окна и буквально вырос перед перепуганным насмерть Терехиным.        — Клофелин есть?       Тот покачал головой, вздыхая и прижимая руки к коленям, лишь бы ничего не теребить.        — Откуда?        — А каптоприл?       Олег Анатольевич отрицательно покачал головой, и Антон поджал губы. Жаль, очень жаль, значит, понижать давление только подручными средствами. Вика как раз уже укрыла Севе ноги и подложила ему под голову что-то из морозилки, завёрнутое в полотенце, чтобы не так сильно болела голова.       Слава Богу, скорая приехала быстро.        — Говорила же ему, сколько раз говорила не есть, не пить ничего у подозреваемых! — нервничала Берсеева в коридоре больницы. — Неужели так сложно просто послушать?       Антон меланхолично провожал психолога из угла в угол взглядом, он сам лично проверил действия врачей в карете скорой помощи и был уверен, с Косицким всё будет в порядке.        — Вот он просто и послушал.       Берсеева пронзила трасолога уничтожающим взглядом, отвернулась, вздохнула, запуская руки в растрёпанные кудри, и села рядом.        — Ему просто не повезло, — устало произнесла она. — не в каждый же графин с водой транилципромин добавляют, потому что таблетки пить скучно.        — А вот тирамина ему стоило бы поменьше употреблять, — усмехнулся Антон, имея в виду копчёности, сыр и вино, которыми тот перенасытился явно не только в квартире Терехина. — а то вдруг жизнь ничему не научит, а графины с антидепрессантами продолжат попадаться.        — На диету посажу, как только с койки больничной встанет, — уже менее напряжённо улыбнулась Вика.       Антон вздохнул. Надо же как бывает, а ведь Терехин прятал от всех свой специально подписанный «не трогать, лек» графин с лекарственными препаратами на отдельную полку в холодильнике, и всё равно особо беспечные гости в количестве четырёх человек попались. Кто ж из них мог знать, что всасывание транилципромином тирамина провоцирует повышение давления до уровня гипертонического криза, который, в свою очередь, доходил и до инсульта?       Спицын поджал губы. Никто. Точно надо будет вместе с Викой провести лекцию всему отделу насчёт совместимости некоторых веществ.        — Можете войти, но ненадолго, — из палаты вышла медсестра, оглядев их цепким взглядом.        — Спасибо.       Оба, Антон и Вика, остановились у кровати коллеги, недовольно скрестив руки на груди. Сева ошалело перевёл взгляд с одного на другую и извиняюще улыбнулся.        — Попил водицы, называется.        — Из копытца, — фыркнула Вика. — Ну ты нас напугал, — присела в ноги к больному. — не делай так больше.        — Сева, — серьёзно продолжил за Берсееву Спицын. — мы приняли решение, что тебе обязательна к прослушиванию лекция о совместимости препаратов с некоторыми веществами.        — Антон! — возмущённо подпрыгнул Косицкий, с мольбой смотря на Вику, но та лишь покачала головой.        — И о том, почему вредно есть и пить в квартире подозреваемых. Снова, — добавила она. — А, совсем забыла, — на прикроватной тумбочке в миг выросла стопка чистой бумаги и ручка. — времени у тебя теперь много, можно и доклады дописать, — Вика хитро улыбнулась и переглянулась с усмехавшимся Антоном. — за два месяца.       По холлу больницы воем раненого зверя пронеслось отчаянное «да вы издеваетесь!».