Любят эти русские все усложнять

Максим уже ровно неделю лежит в койке. Ему хорошо досталось. Часть пальцев на обеих руках сломана, ушиб грудной клетки, и трещина в ребре. И это не говоря о легком сотрясении мозга и трех пулевых ранениях. С кровати он так и не встал. Другие оперативники навещали его. И у каждого он просил прощения. Он чувствовал свою вину в том, что многие получили ранение в ходе операции. Операции по его спасению. Ему было ужасно стыдно. Но больше всего его волновала его ненаглядная Тина. Он расспрашивал Дока о ней, и он, нехотя, рассказал о ее сильном нервном срыве. Но о приобретении данной болезни Док не знал. "Когда ей стало плохо, она была в баре с Тимуром, спроси у него," - сказал он. - Привет, ну как ты? - спросил, заходя в палату, снайпер. - Док передал, что ты хочешь поговорить. - Да, хочу. - начал Максим. - что стало с Тиной? - А, ты об этом. Тут ты виноват сам. - сказал Тимур и рассказал об их походе в бар. Максим дослушав, поник и сказал: - Блять, что же я за чудовище?! Из-за меня вас чуть не положили под домом. И Тину я чуть не угробил! Что же я за урод?! - на этих словах, Тимур заметил, как у Макса потекла слеза. А потом и вторая, третья, четвертая. - Блять, только не начинай! А то я тут сам сейчас разнюсь! - сказал снайпер, вытирая уже скопившуюся слезу. Ну, честно говоря, это было очень трогательно. От такого сухаря, как Максим дождаться слез. Что тут говорить о ранимом художнике, который хоть и является элитным снайпером, но он все равно остался очень ранимым. Максим тоже вытер слезы и погрузился в себя. - Ты запал ей в душу. Черствый ты чурбан! - начал слезно говорить снайпер. - она без тебя жить не может, ебань ты с плясками! Как только узнала, что тебе жопа, то чуть с ума не сошла! Если бы ты помер, она бы тоже дуба дала, а если бы и не померла, то осталась бы дурочкой! - Тут снайпер уже совсем расклеился. По его щекам уже текли слезы, текли рекой. И как назло, именно в этот момент, Макса решили поддержать Сенавьев и Таина. Сенавьев шуткой, а Таина мандаринами, которые были у нее в кульке. Но как только зашли в палату, то обомлели оба. Лежал Макс и ревел, а рядом с ним сидел снайпер и тоже заливался слезами. На лице Сенавьева, читался лишь один вопрос, а Кавейра, после секундного ступора, то ли от жалости ситуации, то ли от сожаления к Максиму, тоже начала реветь. Она сунула кулек с мандаринами Тачанкину и убежала. Их плач был очень заразным, если так можно выразиться. - Сука! - выругался снайпер. - ну все, ща она всем разпиздит! Сенавьев подошел к койке. - Вы нас затопить решили? Че случилось, мужики? - спросил, удивленный, Саня. - Да этот хуй, своими речами тоску нагнал! - показывая на Тимура, Максим ответил Сане. - Ага, кто бы говорил, - продолжая реветь, отвечал Тимур. - кто тут начал: "Это из-за меня вас чуть не грохнули! И Тину я чуть не убил!" - начал кривлять его снайпер. - Ну ты и сука, я же только-только начал забывать! - сказал Макс, разревевшись еще больше. На этих словах, Саня начал замечать, что у него тоже что-то начало собираться под глазами. Но он быстро смахнул слезу и начал их успокаивать. - Ладно, ладно, хорош, а то я сейчас сам зареву! Весь корпус затопим, - сказал Саня, но парни заканчивать не собирались. Тут он заметил, что сдерживать ком в горле все тяжелее и тяжелее и по его глазам тоже потекли слезы. - пидоры! - завопил он, вытирая слезы. Картина маслом, три взрослых, русских спецназовца ревут. Вот только Шухрата не хватало. - Ладно, я пойду, - снайпер, продолжая, реветь. - а то мы с вами сейчас тут реально все затопим. Макс, ты хуй без чувственный! - сказал он напоследок и вышел. Хотя с последним его высказыванием, теперь можно было поспорить. Тимур шел по коридору, и вытирал слезы. По пути он снова встретил Таину, она, видно, снова направлялась к Максу, надеясь, что он и Тимур прекратили реветь и можно будет спокойно пообщаться. Но тут она увидела Тимура, вытирающего слезы. И снова она начала реветь. "Нет, нет, нет! Сука, только не начинай, умоляю!" - завопил снайпер, когда увидел ноющую Кавейру. На самом деле, это было еще трогательнее, чем плачущий Макс. Таина была всегда нелюдимой и жестокой Что уж говорить о том, что жалости от нее не дождешься. А тут она начала реветь. Снайпер этого просто не выдержал и снова заревел. "Ебаные вы чурбаны! Хули вы такие трогательные когда ноете?!" - ругался Тимур. Таина подошла и уткнулась головой в его грудь. Они стояли и обнимались. Тут из палаты вышел Сенавьев, который тоже пытался успокоиться, но увидев Тимура и Перейру, обнимающихся и плачущих он просто не выдержал. "Да вы что издеваетесь?! Поджидали! Падлы, ненавижу!" - сказал он убегая, и заливаясь слезами. - Пойдем ко мне в комнату, грустный фильм посмотрим? - предложил Тимур Таине. Та жалобно кивала головой. Тимур взял ее на руки и понес к себе в комнату. Тачанкин несясь обратно в комнату и чуть не сбил Гюстава, который собирался навестить Максима. - Сдурел?! - орал ему вслед Гюстав. Док заметил на его глазах слезы. "Ничего не понимаю.." - подумал он и пошел дальше, но тут по пути он встретил Тимура, который ревел и нес на руках Кавейру, которая тоже заливалась слезами. "Все что все, с ума посходили?" - подумал он - Тимур, че вы все ноете? - Док, дружище, лучше не спрашивай! - ответил тот и понес Таину дальше. "Неужели Капкан помер?!" - подумал Густав и побежал в палату. Забежав в палату он увидел Максима, который вытирал слезы платком. - Да вы просто ебнулись! - выругался француз. - что случилось? - спросил тот у Максима. - Даже не спрашивай. - ответил Макс, вытирая слезы.

***

Тимур и Таина уже лежали в комнате, укутавшись под одеяло. Они по-тихоньку начали успокаиваться. Таина была невероятно милой. Особенно когда шмыгала носом. И Тимур это подметил для себя. "Че сегодня за день то такой?" - подумал он и приобнял ее. Сенавьев пытался успокоится, стоя перед зеркалом и умываясь холодной водой. Тут в комнату зашел Шухрат, увидев Санька, тот охренел в край. - Саня, ты че, плакал? - спросил тот. - Нет, блять, это просто в глаз что-то попало. - Ладно, где Тимур? - поинтересовался Шухрат - В своей комнате, с этой, своей бразильянкой. - Жалко, я думал предложить ему выпить, - и после этих слов, он достал бутылку водки из-за спины. - О, это дело хорошее. Я заменю Тимура! - сказал, потирая руки Саня. - закусона взял? - Естественно! - Наш человек!

***

Ножи, один за другим, влетали в деревяшку и там и застревали. От сильного броска Басуды казалось, что даже если нож полетит рукоятью вперед, все равно встрянет. Вот только точность подводила. Но это дело нормальное, после перелома двух пальце и месяца лежания в койке это следовало ожидать. Вдруг к нему сзади подошли Сенавьев и Глазков. - Вот это правильно! Ничего так хорошо не разрабатывает руку, как дрочка и метание ножей, - шутил Саша - А ты откуда это знаешь? - с ухмылкой поинтересовался Тимур. Сенавьев промолчал. И посмеялся. Через секунд тридцать смеха, он уже обращался к Максу: - Че, как здоровье? - Спасибо, уже лучше. Вот вливаюсь. - ответил Макс не отрываясь от дела. - что у вас происходило этот месяц пока я в койке валялся? - Да все как обычно. Пару операций и все в таком духе, - сказал Тимур. - ладно я пойду, есть дела. Как только Тимур отошел, Севаьев продолжил: - Да не скажи. - начал, улыбнувшись Сенавьев. - Тимурке то нашему экзотики захотелось. Начал встречаться с этой, как ее? А вот, с Таиной, Кавейра которая. - Серьезно? - Ага, уже месяц. Вот было на первой неделе, как я уже ложусь спать. Лег, глаза закрыл, и тут начинаются бабские стоны из комнаты Тимура. Я сразу же понял в чем дело, но легче от этого не стало. Ладно, думаю, дело молодое, но они бы хотя б потише трахались, нет на всю комнату. Хер я тогда заснул. Вышел из комнаты, смотрю, а Шухрат на водку налег. Даже не позвал, вот ведь сука. - сказал, улыбаясь Сенавьев. - В общем, мы с ним вдвоем выпили, а к этому моменту Таина начала заканчивать свой "допрос", и они улеглись спать. Вот на этом все и закончилось. Так продолжалось еще пару дней, потом эта приглашала Тимура к себе. Хер уснешь с этой парочкой. Максим слушал внимательно местами улыбаясь. Попрощавшись с Сенавьевым, он пошел в "мягкий" зал. "Отлупцевать грушу" - как говорил Сенавьев. Он встал в стойку и начал проводить серию различных комбинаций. Как бы он долго не был в госпитале, но годами отработанная техника не забывается. Груша ходила ходуном. Завершил свою тренировку он великолепным ударом ногой. Он сел на лавку и пил воду. "Ну что, второй подход", - подумал он, и начал подходить к груше. Но тут дверь в зал открылась, и на пороге стояла Тина. Она тоже привыкала к тренировкам. Нервный срыв брал свое, но сейчас она уже чувствовала себя лучше. Максим начал идти ей навстречу. Как только он хотел начать говорить, Тина перекинула его через себя. Тот в последний момент успел сгруппироваться, и упал на мягкий мат. Он уже хотел вставать и начать свой расспрос о произошедшем, как тут она наклонилась и впилась ему в губы. Это был поцелуй. Такой жесткий и холодный. Но он потихоньку становился все мягче и приятнее. Когда Тина хотела уже прекращать, Максим обхватил ее ногами и повалил не давая ей выбраться, но она и не пыталась. Никто точно не знал, сколько они целовались. Но когда они закончили, Тина сказала: "Надумаешь в следующий раз пойти напиться и пропасть без вести, то я тебя уже целовать не буду, а начну добивать.". Она собиралась вставать и идти, как тут Максим взял ее за руку и сказал: - Прости меня, я боялся тебе сказать о своих чувствах. Я люблю тебя, Тина. И я хотел бы предложить тебе быть моей девушкой. - А сразу так сказать было нельзя? - спросила девушка, ели-ели сдерживая свою радость. - Я не мог собраться с мыслями и подойти к тебе. - ответил смущенно парень Тина молча поцеловала его и сказала: "Любишь ты вечно все усложнять!" Вскоре Максим рассказал ей о причине его похода в бар, а та объяснила ему, как было на самом деле, тогда, в мастерской. Себастьяна "приговорили" к курсам псих. реабилитации. Тимур и Таина поженились и Максим и Тина решили последовать их примеру. И на их свадьбу Тимур подарил им картину "Холодная любовь", которую, как он сам объяснял, написал с Максима. Шухрат начал встречаться с Сю Мэй, а Александр продолжил ходить в бары и ввязываться в неприятности.