Доигралась

      Ольга Метелица редко обращала внимание на издёвки и насмешки, привыкла к ним ещё со школьной скамьи и уже давно научилась язвить в ответ. Со временем их отношения с коллегой — судмедэкспертом Майоровой — из полувраждебных переросли исключительно в ехиднодружеские, в своебразную игру, которая частенько выбешивала Литвинова.       Капитан ФСБ не терял надежды, мол, когда-нибудь дружить будет не только он с девочками по отдельности, но и сами девочки между собой. Каждый раз видя его уставшее выражение лица во время их с Кариной пикировок, Оля жалела его и чувствовала вину, совсем немного, и успокаивалась первой. Майорова в таких случаях показывала собственную независимость и самодовольно оставляла последнее слово за собой. Всем остальным приходилось смиряться.       Пусть Карина и не верила — или делала вид, что не верила — в мистику и попутно в экстрасенсорные способности Метелицы, та не упускала шанса почитать ауру присутствовавших. Она знала, так просто язвительного судмедэксперта ей ни за что не одолеть, потому Оля не брезговала считывать эмоции или ощущения коллеги. Почему бы и нет, если сама Майорова пользовалась чтением жестов?       В тот раз группе Литвинова выпало странное убийство. Старушка Божий одуванчик заметила исчезновение её обычно активно принимающего участие в благоустройстве частного сектора пятидесятилетнего соседа. Лепнин Олег Александрович родственников не имел, друзей в собственный огромный двухэтажный дом не водил и вообще два года назад обнёс участок высоким бетонным забором с колючей проволокой наверху. Забор и дом закрывались каждый на три замка.        — Параноидальная личность, — равнодушно заметила Карина, неся вечный чемоданчик. Она была уверена, внутри труп.       Оля по обыкновению выставила руки вперёд, ловя потоки энергетических волн и попутно скептический настрой коллеги. Майорова фыркнула.        — И что говорят звёзды? Опять в паспорт убийцы не заглянули?        — Карина, — скорее устало одёрнул Вася, мягко подталкивая судмедэксперта ко входу, этим пытаясь избежать новых пикировок. — занимайся уликами.        — Звёзды ничего не говорят, но я чувствую, здесь произошло убийство, — потоки были тяжёлыми, мертвенно-ледяными, опутывали липкими щупальцами и тянули к земле. Оля разорвала связь и тут же наткнулась на насмешливый взгляд уже исчезавшей в темноте коридора Карины, так и говоривший: «а мы и не догадывались!».       Входная дверь заперта изнутри, сладковатый запах гниения доносился справа из кладовки, тоже закрытой на ключ. Тут никакие способности не нужны, итак всё ясно. Взламывал помещение Вася, Карина оглядывалась в поисках важных деталей, а Оля считывала ауры комнат и предметов, обходя стороной тёмные и мрачные потоки от трупа.        — У него бывала женщина, — след от чего-то ранее стоявшего на тумбочке даже не намекал, кричал об этом. — не любовница, — уж слишком много ненависти по отношению к убитому.       Метелица обернулась и обнаружила Карину с открыткой в руках.        — У него дочь и внуки, но они не ладили, — она покрутила её и отложила в пакетик для вещдоков. — судя по всему, Лепнин безрезультатно пытался с ними помириться.        — Как думаешь, она его убила? — поинтересовалась Оля, машинально считывая эмоции коллеги. Та была спокойна.        — Как осмотрю тело, скажу, — она не врала, направляясь в запертую изнутри кладовку.       Сама Метелица лишь смутно видела железяку и какие-то неясные, мерцающие образы, возможно, потому что сканировала издалека, не решаясь зайти, мешать Карине, шатаясь по дому.        — Ну что у тебя? — когда Майорова складывала инструменты в чемоданчик, за Олей на пороге нарисовался Вася. — Я ничего странного не обнаружил, вещдоки уже у Люси.        — У меня глубокая колотая рана на спине, смерть наступила от кровопотери дня два назад, — она подняла взгляд на Метелицу и усмехнулась. — Это не его дочь, спорим?       Экстрасенс нахмурилась и отмахнулась, отходя в коридор.        — Да ну, спорить ещё с тобой.       Не то, чтобы она сомневалась в собственном даре, просто очень не хотелось проигрывать в случае чего. Всё же тот стихийный, пусть экстрасенс и могла вызывать его по мелочам, вроде поверхностного скана.       Уже на выходе из дома Майорова ненадолго поравнялась с ней, тонко намекая на одно из предыдущих дел, когда Олю чуть не замуровали в стену.        — Почему же? Велосипедов в радиусе нескольких километров вроде не наблюдается.        — Карина, не тормози.       Ни на шаг не отстававший Вася всё слышал и отчаянно не хотел даже малейших перепалок. Оля чувствовала, у него уже несколько дней болела голова, иногда усиливаясь, когда тот находился в отделе. Впрочем она же замечала небольшое недомогание Карины, Женя частенько жаловалась на живот; все списывали всё на отвратительную осеннюю погоду или магнитные бури. Экстрасенс беспокоилась, слишком уж это часто происходило, и периодически считывала коллег.       Майорова закатила глаза и запрыгнула в машину.       Из-за Васиных головных болей и недоверия Оленёвой к дару Метелицы, допросы легли на хрупкие плечи судмедэксперта.        — Ну что там?        — Как я и говорила, колотая рана, умер от обширного кровотечения. Такое ощущение, что ему со всей дури воткнули в спину что-то железное, почти насквозь прошло. На краях раны следы ржавчины, — она же бегала в морг выспрашивать детали по телу у Вайсберга. Вася хмурился и закапывался в список последних телефонных звонков Лепнина.       Оля туда не ходила, не понимала и половины из умных медицинских терминов да и неприятно. Она с отчего-то неактивно жующей печеньки Женей разбирала записи видеонаблюдения. Хакерша всегда отличалась любовью к сладкому и музыке, что бы не произошло. Видимо, её самочувствие так же страдало. Это беспокоило.       Метелица внимательно считывала ауры хмурых присутствовавших, не могла же осень так резко подкосить их здоровье. Они все никогда на него не жаловались и редко болели, так что сейчас? Подсказки не находились.        — Ну что, обыск в трёх домах, может, там призраки отыщутся, что в паспорта заглядывают, — воодушевлённо встретила их через два дня в отделе Карина, но Оля чувствовала, та последние ночи плохо спала, а в эту вообще не уходила домой.        — Они не материальны, — парировала она, укоризненно глядя на коллегу. Вася раздражённо махнул рукой и вышел обратно на поиски Люси. — и паспорт открыть не смогут.        — Эх, замышлял бы этот убийца преступление с кем-то в инете, я бы враз вычислила, — посетовала Женя и впервые за месяц отложила любимые печеньки. В последнее время она стремительно худела и легко уставала. — ладно, если что, я напишу.       Карина коротко угукнула и растворилась в утренней темноте коридоров, дни определённо становились короче. Оля тоскливо обвела взглядом зал, задержавшись на штатной хакерше. Ту передёрнуло, но она не оторвалась от компьютера, что-то сосредоточенно вычисляя.       В отделе происходило что-то плохое, вот только Метелица ничего не могла сделать. Некоторые симптомы вообще походили на повышенную радиацию, но приборы молчали.       Чем больше проходило дней, чем хуже становилось самочувствие группы Литвинова, тем усерднее Оля считывала коллег, стараясь обнаружить причину. Вася, постоянно хмурясь, избегал обеих девочек под своим началом; Женя забивалась в самый угол дивана и мало двигалась, нервно теребя в бледных пальцах магазинный пакет; одна только Карина по-прежнему спокойно делала всё то же, что и раньше, никак не изменяя собственным привычкам.       А для Метелицы расследование преступления отошло на второй план, она даже едва не пропустила поимку ворчливого соседа убитого Лепнина — Хмурова Валерия Арслановича, что для хитроумного плана выпилил в стене кладовки небольшое отверстие, сквозь которое в день убийства и просунул острый, раскалённый с одного конца жезл. Пусть потом и смыл кровь солянкой, но следы ржавчины с орудия совпали с теми, что были в ране.       Экстрасенса больше заботили коллеги, которые и после поимки в основном мрачно сидели в отделе, заполняя оставшиеся документы. Почему? Что не так?        — Оля, — наконец не выдержала жалобного взгляда экстрасенса Карина и подняла голову от конспектов. Ни капли ехидства, только бесконечная усталость так и сквозила с каждого жеста, каждого движения. Сердце болезненно сжалось, не в силах выдержать непривычную картину. — хватит нас сканировать, пожалуйста.       Просьба оказалась такой странной и неожиданной, что Оля растерялась, не зная, как ответить. Вася и Женя тоже непонимающе оторвались от дел, наблюдая за разворачивавшимися событиями.        — Карина, — предупреждающе одёрнул Литвинов, очевидно, ожидая перепалку, но Оля ощущала в ней только усталость.        — Верю я, верю в твой дар, только перестань сканировать. Он для нас радиоактивен, нам плохо каждый раз, как ты пристально начинаешь нас разглядывать.       Оля оглянулась на остальных, Вася и Женя осторожно прислушались к ощущениям, чему-то удивляясь.       Из носа Карины тоненькой струйкой зазмеилась алая кровь, стекая по губам, пачкая бумагу на коленях. Судмедэксперт аккуратно коснулась кожи на лице и посмотрела на тотчас окрасившиеся красным пальцы.        — Я об этом говорю.       Оля не могла пошевелиться, только смотрела на кровь, не в силах что-либо сделать. Из-за неё. Она прекратила пытаться почувствовать коллег, и Майорова слабо улыбнулась, словно благодаря.        — Карина! — Женя-таки разглядела, испуганно вскочила с дивана, едва не уронив компьютер, и пошатнулась.        — Так, — Вася не сидел на месте, мягко схватил Карину за плечи и подтолкнул к выходу. Смятая салфетка в её руках быстро окрасилась в алый, и Оля сжалась ещё больше, закрывая глаза, отворачиваясь, лишь бы не дать дару стихийно открыться. — пошли к Вайсбергу.        — Вообще-то я тоже медик и могу сама.        — Ничего, потерпишь. Иди давай, а то весь пол запачкаешь.        — Какой ты бессердечный, Вася! — возмущённо фыркнула Майорова, голоса удалялись.       Оля поняла, Оля всё поняла. Она ведь последние два месяца постоянно сканировала коллег, а как только они стали себя плохо чувствовать, продолжила с большим усердием, стараясь выяснить причину. Получается, только усугубляла положение, мучила их сильнее.       Может, Метелица не всегда контролировала проявлявшийся в основном стихийно дар, но частенько могла его вызвать сама для мелочей. Проверить чьё-то самочувствие, просто считать эмоции, ауры или даже воспоминания при тактильном контакте. А тут оказалось, все вокруг от этого только страдали. Почему ей никто о таком побочном эффекте не сообщал? Сами не знали? Но ведь бабушка* жила среди людей, никто не догадался? Или она хотела, чтобы Оля сама всё выяснила?       А при стихийных проявлениях всем поблизости тоже плохело? Как же заблокировать дар, как не причинять больше никому вреда? Даже если без него она останется бесполезной.        — Оля, — спокойный голос явно отдохнувшего Васи резко разорвал тишину. — только не вздумай отказываться от дара.       Экстрасенс горько вздохнула, не поднимая головы. А если бы Карина не догадалась, до какой точки невозврата она бы дошла? Убила бы коллег по неосторожности? Одно ясно точно, ничего хорошего.        — С ней всё плохо? — глухо спросила Оля, опуская плечи.        — С ней всё хорошо и она очень недовольна состоянием одного глупого экстрасенса.       Метелица живо выпрямилась. Перед ней, скрестив руки на груди, усмехаясь, стояла живая и здоровая Майорова, действительно немного недовольно хмурясь.        — Карина, прекрати.        — Да за кого ты меня держишь, не собиралась я её обижать, — возмутилась судмедэксперт и вновь повернулась к Метелице. — то, что твой дар периодически барахлит, знаем все мы, так что испытывай его только на мёртвых и подозреваемых, ладно? — Вася-таки закатил глаза, он уже никого не перевоспитает, слишком поздно.        — Я…        — Ну хочешь, я сама буду говорить, когда и на кого направлять эту твою, — Карина усмехнулась и покрутила в воздухе руками, передразнивая экстрасенса. — радиацию.        — Оля, не слушай её, просто используй дар дозированно, — улыбнулся Вася. Метелица не могла теперь точно узнать его эмоцию, но понимала, возможно, они оба отдохнули, пока она убивалась и блокировала способности.        — И не на нас, — не удержалась Майорова, скосив глаза на Литвинова. Тот промолчал. — Согласна?       Конечно, она была согласна ни за что больше не использовать дар на коллегах и сейчас только улыбнулась, обняла обоих, радуясь, что не успела сильно навредить.        — А насчёт Лепнина всё же стоило поспорить.        — Карина!