Ещё один шаг

Филипп Янович Вагнер методичным ровным шагом прохаживался по просторному VIP-номеру в аэропорте Штутгарта, в пол уха слушая своего юриста. Он был поглощен своими мыслями. Пока всё шло по плану, по его плану. Филипп подошёл к окну, приоткрыл жалюзи. Внизу, на летном поле, словно большие сильные птицы, раздвинув крылья, ждали своей очереди самолеты. Уже заканчивалась регистрация. -Филипп Янович, будут какие указания во время Вашего отсутствия? Молодой человек откинул со лба длинную чёлку и посмотрел на своего помощника. Этот худотелый невзрачный человек с маленькими вечно бегающими глазками был ему неприятен. Но Вагнер терпел его, и не просто терпел, а прислушивался ко всем его советам, потому, что он был умен, опытен, а самое главное, предан. А ещё потому, то его очень ценил и уважал его отец. …Филипп Янович Вагнер… Ему не нравились ни отчество, ни фамилия… Куда лучше звучит: Филипп Константинович Фишер. Это было его родное имя, полученное им при рождении, но вот уже без малого двадцать пять лет у него другое отчество и другая фамилия. Его родители развелись, когда Филиппу едва исполнилось семь лет. Его мать повторно вышла замуж и уехала вместе с ребенком в Германию, отец же остался в Москве. Отец и сын надолго потеряли друг друга. Но около двух лет назад мать, которая так долго оберегала сына от общения с отцом, сама вдруг способствовала их встрече. Они встретились, и сразу поняли, что, несмотря на многолетний перерыв, очень похожи, и не только внешне, но и внутренне. У Филиппа с рождения было всё. У него были самые дорогие игрушки, самые современные гаджеты, потом самые дорогие автомобили и самые красивые женщины. А теперь ко всему этому у него есть ещё и личный враг… И имя ему Соколовский… Не каждому такое дано, иметь личного врага. Вагнер усмехнулся. Его лицо исказила болезненная гримаса. Пришло время познакомиться. Филипп всегда жил с холодной головой, отключая эмоции и чувства, и вынес для себя один важный постулат – месть должна быть выстрадана, она должна быть подана с чётким расчётом и в своё время. Его время настало, и он не будет повторять ошибок своего отца. Его отец пал жертвой своих внезапно нахлынувших чувств, он потерял самообладание и бдительность. Филипп налил в высокий узкий стакан воды, сделал несколько больших глотков и посмотрел на юриста. -Нет, до моего возвращения ничего более…Можете идти. Когда за помощником закрылась дверь, Вагнер набрал знакомый номер. -У нас всё готово? Услышав положительный ответ, Филипп одним махом допил воду и снова подошел к большому видовому окну. Белая машина с красными медицинскими крестами на борту выехала на поле. Двое крепких мужчин в униформе, открыв задние двери, выкатили каталку. Женщина, до самой головы укрытая простынёю, лежала с закрытыми глазами. На бледном лице с высокими скулами не дрогнул ни один мускул. Носилки аккуратно занесли в самолёт. -Ну, вот и отлично… То, что не смог сделать его отец, сделает он. У него есть козырь в этой игре, сценарий написан, игроки готовы, и даже Ферзь будет делать то, что ему скажут, хотя он об этом еще не знает… Надев пальто и взяв со стола кейс, Вагнер покинул апартаменты и быстрым шагом направился на посадку. Впереди Москва… Соколовскому казалось, что не будет конца этим узким извилистым коридорам. Он взбежал по ступенькам и остановился перед белой дверью с матовым стеклом, выдохнул и постучал. -Разрешите? Яркое освещение и ослепительно белые стены. Игорь слегка поморщился и прищурил глаза. -Проходите, Игорь Владимирович, Ваш результат сейчас принесут… Может быть, чай или кофе? Соколовский покачал головой. Было некомфортно, то ли от абсолютной стерильности, то ли от абсолютной неизвестности. Секретарь вышла, Игорь остался один. Несколько минут он слушал тишину, гулом наполнявшую его голову. Время растекалось вязким жирным пятном. Наконец, в кабинет вошла улыбчивая женщина в белом халате, протянула Соколовскому большой плоский конверт. Пальцы почему-то не слушались, плотная бумага не поддавалась неловким движениям. -Возьмите ножницы, Игорь Владимирович… -Спасибо…, я сам…, - Соколовский сделал попытку улыбнуться. Так…, так… Большой белый лист вздрагивает в такт ударам сердца, буквы сливаются в одно чернильное пятно. «Предполагаемый отец – Соколовский Игорь Владимирович…» Глаза перескакивают со строчки на строчку. «Предполагаемый ребенок – Родионова Юлия…» Строчки, строчки…, цифры… Какое-то невероятное перечисление непонятных букв, слов, терминов. Игорь поднял глаза на сотрудницу лаборатории. -Читайте ниже, Игорь Владимирович… Соколовский опустил глаза. « Предполагаемый отец не исключается как биологический отец тестируемого ребенка…, вероятность отцовства составляет 99,999995%. Данная вероятность отцовства рассчитана по сравнению….» Всё! Дальше уже нет смысла читать. Игорь оторвал глаза от бумаги, облизал пересохшие губы, сглотнул. -Это означает…, что… отец… я? – голос так неожиданно сходит практически в шёпот. -Да, - женщина улыбается, - да, Игорь Владимирович, тест показал, что на девяносто девять целых и девяносто девять десятых и дальше, Ваше отцовство доказано. Поздравляю Вас. Соколовский читает и читает всё заново. Сердце стучит где-то уже в горле, в висках пульсирует. Хочется вдохнуть глубже и глубже, но лёгкие уже не могут вместить столько воздуха. Начинает кружиться голова от переизбытка чувств, нахлынувших вдруг. Этот ребёнок, эта маленькая девочка с ямочками на щеках, с кудряшками волос и большими светлыми глазами, его дочь… Это невероятно… Его дочь…, его и Вики… Игорь уже не в состоянии сдержать эмоции, он чувствует , как в глазах начинает пощипывать и саднить в горле. -Я Вас оставлю, Игорь Владимирович… Если у Вас появятся вопросы, то обращайтесь… Соколовский молча кивнул, не поднимая глаз. Он еще некоторое время стоял в кабинете, перечитывая заключение, потом сложил конверт и убрал его в нагрудный карман. Чуть покачиваясь, теми же коридорами, медленно, на ходу снимая с шеи шарф, по бесконечным ступенькам вниз… Душно. На улице, глотнув холодного воздуха, Соколовский запрокинул голову. Большой бледный круг солнца, повисший в прозрачной синеве зимнего неба, цеплялся за верхушки деревьев. Над головой тяжелые ветки, поросшие мягким мохнатым инеем. Вспорхнула птица, и вниз, под ноги, посыпались хлопья снега. -О…, Соколовский… Из большого белого седана, широко открыв дверь, вышел мужчина в расстегнутом пальто и широким шагом направился к Соколовскому. -А я-то думаю, что за отец объявился? -Приветствую Вас, господин капитан…, Валера… Симоненко остановился метрах в двух, кулаки в карманы пальто заложил, оглядел Игоря с ног до головы. -Даже не знаю, радоваться ли такой встрече… -Хм…, а ты, стало быть, претендент на удочерение? – по лицу судорога пробежала… Симоненко сбросил чей-то вызов, убрал телефон в карман. По его виду нетрудно было догадаться, что ситуация для него не из приятных. Он нервничал и даже не пытался этого скрыть. -Послушай, Соколовский, - Валерий подошел чуть ближе, - вот ты только что со своей смертью очередной контракт подписал, как тут же опять в дерьмо вляпался… Соколовский сжал губы и изменился в лице. - Да ты весь в дерьме… Тебя жизнь совсем ничему не учит? -Послушай, Валера… -Да, это ты послушай… Может быть, поймешь! Симоненко усмехнулся, рот в гримасе растянул. -Что ты можешь дать этому ребенку? Какой из тебя отец? Игорь почувствовал, как изнутри начинает подниматься горячая волна. -А вот это уже не твоё дело, слышишь? -Нет, Соколовский, теперь точно моё…, - выплюнул в лицо, - какого чёрта ты у меня всё время на пути стоишь? -Это…мой…ребенок… -Хм…, это ошибка…, - Валерий подошел близко, выдохнул в лицо, - ты жизнь свою в кошмар превратил, теперь ребенка туда же тащишь… Все, кто рядом с тобой,… все несчастны… Ты по трупам идешь, Соколовский… Игорь до боли сжал скулы, горячая волна подкатила к самому горлу. Он ухватил Симоненко за лацканы его дорогого пальто и с силой потянул на себя. -Заткнись… Валерий дернул плечами и приподнял подбородок. -Тебе Вики мало? Соколовский вдруг ослабил хватку, поднял на бывшего сослуживца глаза и почти замер. Симоненко стряхнул с себя его руки, поправил лацканы и направился к своей машине. Автомобиль, резко развернувшись, выпустил из-под широких шин облако мелкой снежной пыли. Соколовский стоял, сжав кулаки и закрыв глаза. На лице таяли колючие ледяные кристаллы, стекая мокрыми дорожками к подбородку. Широкой шершавой ладонью Игорь вытер лицо и до крови прикусил губу. Из горла с надрывом вырвался глухой стон, боль в груди свинцом разлилась… Хотелось сдохнуть… Прямо здесь и сейчас… Накатило, волна за волной, с головы до пят, судорогой по всему телу пробило… -Молодой человек, Вам плохо? Игорь открыл глаза. Перед ним стояла женщина и с испугом смотрела на него. -Как Вы себя чувствуете? -Замечательно, - выдавил из себя Соколовский и неуверенно направился к своей машине. Круг за кругом, московскими улицами, просто, чтобы не останавливаться… В голове мысли обрывками, внутри выхолощено, сердце глупое в ребра бьется… Стоп… Машина резко затормозила, взвизгнув колесами. Игорь приоткрыл дверь и оказался в цветочном магазине, нерешительно остановившись посреди огромного количества ваз с цветами. -Вам помочь? -Пожалуй, да… -Кому Вы хотите сделать подарок? Соколовский повернулся на голос. Продавец, совсем юная девушка, улыбалась запоздалому покупателю. -Хочу предложить Вам эти розы…,- она аккуратно приподняла из вазы цветок с нежным кремовым бутоном, - мне кажется, Вашей девушке будет приятно… Соколовский судорожно втянул носом воздух, девушка опять смущенно улыбнулась. -Да, будьте добры… Новогодняя ночь, опустившаяся на город, здесь была тихой и безмолвной. Пройдя узкой дорожкой вдоль длинной, бесконечно длинной стены, Игорь остановился у таблички с именем. В свете ночного фонаря золотые буквы, припорошенные снегом. Соколовский провел ладонью по холодной металлической поверхности. -Привет…, - почти шёпотом… Сзади хрустнула ветка, птица, встревоженная ночным посетителем, камнем ухнула к земле. -Вик…, - голос, словно споткнулся, - Вик…, прости меня…, за дочь прости… Игорь прикрыл глаза. -Прости … ,что на твоем пути встретился такой человек, как я… В ночном небе, в морозном звенящем воздухе, разорвав вечную тишину, где-то совсем рядом раскрылась шапка фейерверка, известив о наступлении нового года. Ещё удар и ещё… Прямо в сердце… Нежные бутоны в снегу, в отблесках света… Ноги к земле пристыли… Лицо морозом обжигает, пальцы свело… Нет сил идти, в сон клонит… -Эй, парень! Ты давай вставай, - мужик в валенках и тулупе склонился над Соколовским, - не надо тут сидеть… -Ты кто? – Игорь открыл глаза. -Сторож я… Вставай, замерзнешь… Соколовский с трудом приподнялся на затекших ногах. -Твоя машина у ворот? Игорь кивнул. -Ну, давай, сынок, с Богом… Игорь, прихрамывая, направился к выходу, от ворот развернулся. -С Новым Годом вас… Мужчина махнул рукой. Много он здесь видел, и не такое бывало, но за сердце взяло. Он прикрыл за Соколовским ворота и направился в сторожку. Эта новогодняя ночь выдалась уж очень холодной.