Ты как всегда

— Геральт! — Я жив! — Все хорошо? — Я приземлился на копчик, но в принципе в порядке. Махнув рукой, Францеска направила магическую сферу вниз к ведьмаку. Он сидел на полу, точней на верхушке сугроба, и внимательно озирался по сторонам. — Тут намного теплее, — отметил он, — но и влажность выше. — Я к тебе спущусь? — Погоди, — он приложил палец к губам и понизил голос. — Ты это слышишь? — Нет, — зашептала в ответ чародейка, вглядываясь в темноту. — Так что там? — Это явно что-то живое. И судя по звукам оно еще и тупое. Погоди, я пойду проверю. — Нет, подожди, я с тобой! Задрав голову, Геральт посмотрел на нее и улыбнулся: — Ну уж нет! Теперь моя очередь идти проверять. Сейчас я упаду в обморок, а потом ты придешь меня спасать. — Геральт, это не смешно совершенно. — Да я пошутил. Я осторожно. — Геральт, нам нельзя разделяться! Геральт, стой! Я сама спущусь! Геральт?! Ведьмак, конечно, уже ушел… «Как вернемся, я отдам его под суд», — подумала Францеска, готовясь к прыжку. Свесила ноги и тяжело вздохнула. Последний раз примерилась. Оказавшись на снегу, она, как и ведьмак, поскользнулась и приземлилась пятой точкой в сугроб. Не теряя времени, быстро поднялась и отряхнулась. Очутилась она в просторном туннеле явно искусственного происхождения. Проход справа наглухо завален. Проход слева, в котором исчез Геральт, слегка подсвечен естественным дневным светом. Стараясь ступать тихо, Францеска пошла по следам своего спутника. У поворота остановилась и осторожно заглянула за угол: до следующего поворота никого. «И моргнуть не успела, а он уже ускакал. Когда вернемся домой, меня, наверно, ждет то же самое… Говорят, Йеннифер он как-то цветочки оставил перед тем, как ушел. Со мной такой номер не пройдет». Она пустила сферу вперед, чтобы осветить пространство перед собой и убедиться, что опасности там нет. Добралась до следующего поворота и тут увидела спину Геральта. Притаившись за каменной насыпью, перемешанной со снегом, он наблюдал за тем, как по туннелю расхаживает, переваливаясь с лапы на лапу, большое, толстое и по виду совершенно безобидное существо… — Францеск, что ты топаешь, как слон? — прошептал ведьмак. — Спугнешь же. — Я топаю? — удивилась она и подошла к нему вплотную. — Да я тихо, как мышь. — Мышь возится отнюдь не тихо. — Ну, я не то имела в виду. — Да я понял. Лучше смотри, какая тварь. Вроде и птица, а вроде и нет, — в его голосе Францеска уловила нотки ведьмачьего азарта. — Геральт, ты что, пингвинов не видел? — Кого? — Пингвинов. — Нет. У нас такого не водится. — Ты считаешь, что если в вашем бестиарии чего-то нет, то такого не бывает? — усмехнулась она. — Да нет, конечно. Но на Континенте и островах я такого не припомню. — Потому что такого там и нет. А вот далеко на юге, за морем, там, где вечные снега… — Я там не бывал никогда. Мне в Ковире и на Скеллиге снега хватило. — А я там бывала несколько раз во времена моей бурной молодости. — И что ты там делала? — Когда я еще училась, мы с коллегами во льдах раскопки проводили. — Зачем? — Искали исчезнушие формы жизни. — Ну и как, нашли? — Конечно. — Что нашли? — Лохматого слона. — Что? — Геральт обернулся, чтобы проверить, говорит ли Францеска серьезно или шутит. — Что слышал. — И что вы с ним сделали? — Там длинная была история и запутанная. В итоге мы его съели, если честно. — Хм. Кстати, насчет еды. Эти пингвины или как их там, ты случайно не в курсе, съедобные ли они? — Ты и правда собираешься сожрать этого беднягу? Посмотри, какой он безобидный. Словно потерянный. И глаза у него грустные. — Они не грустные, он просто слепой, ты не видишь разве? — Мда? Не заметила. Присмотревшись, она увидела, что этот гигантский пингвин-альбинос двигается как-то странно: ходит, натыкаясь на сугробы и мусор, разбросанный то тут, то там. — Тогда убивать его уж совсем нечестно. Он не может защищаться. — Как-будто это его спасло бы. Францеска, ты всегда была такая сердобольная? — Он выглядит несчастным и совсем потерянным. — Мы тоже. Мы тоже несчастные и потерянные, да еще и голодные. А он вон жирный какой. Интересно, чем он питается? — Рыбой, конечно. — Значит, где-то поблизости есть водоем. Скорее всего, подземная река или даже море. То-то я думаю здесь такая влажность. А этот жирный засранец всю жизнь только и делает, что греет жопу в теплом источнике и жрет морепродукты. Живет так вольготно, что аж зрение потерял. — Думаю, он просто живет в кромешной тьме, — предположила Францеска. — И даже наверняка, — кивнул ведьмак. — Ну что, ты и дальше будешь из себя строить защитницу животных или все-таки поедим?

***

— На вкус как смесь говядины, трески и дикой утки под соусом из крови и рыбьего жира, — заметил ведьмак, объедая пингвиньи ребра и посматривая на бóльшую часть его растерзанной туши, которую они бросили у входа в туннель. — Я же говорила, давай оставим беднягу в покое, — упрекнула Геральта Францеска, наблюдая за его трапезой. Сама она едва сумела проглотить маленький кусочек, а теперь ее мучила совесть за, как ей казалось, напрасную пингвинью смерть. — Мы не умирали с голоду. — Я лично умирал. — Не драматизируй. Он мог показать нам дорогу к подземному морю. Наловили бы там рыбы. — Каким образом, интересно? Удочку я, знаешь ли, не захватил, а нырять не имею ни малейшего желания. — Нашли бы как. — Францеск, ты серьезно? Ты что, у себя там при дворе мяса не ела? — Конечно, ела, просто не пингвинов. Они вообще малосъедобны. — Вот тут я с тобой не согласен. Вот накеры, например, несъедобны. Утопцы несъедобны. Мантикоры так вообще ядовиты. — А ты что, пробовал их есть? — рассмеялась Францеска. Он взглянул на нее, и ему подумалось вдруг, что в этот момент она ведет себя совсем как обычная женщина: не сдерживается, прикрываясь этикетом. Улыбается так открыто и совсем по-простому, что хочется только одного — придвинуться к ней поближе и прижать к себе. Посидеть у костра, который они развели специально для дегустации пингвиньего мяса. Смотреть на пляшущее пламя, пока оно не погаснет само. А затем, когда внешний огонь перестанет их греть, согреться уже по-другому. Приятные мысли затуманили ему голову, и он уже было собрался начать претворять их в жизнь, как в этот момент ощутил подозрительное урчание в желудке. Прислушался к своим ощущениям. За урчанием последовал мощный спазм. Геральт поднял глаза и заметил, что Францеска тоже напряжена и сидит с ладонью, прижатой к животу. Когда желудок снова заурчал и внутри началось движение, он пришел к выводу, что в конце концов королева Дол Блатанна оказалась права насчет местной фауны: пингвин был мало съедобен и сейчас отчаянно просился наружу.