Слёт книжных вампиров

- Mon Dieu, Сен-Жермен! Наконец-то ты притащился, мы тебя одного только и ждали! - заявил вампир Лестат, спрыгивая с качелей на траву. Ежегодный слёт книжных вампиров был открыт. - Добраться до такой глуши было делом нелегким, мне пришлось заказать машину с личным водителем, который бы не задавал лишних вопросов о ящике с землей, который он вез. Мне приходилось сидеть в нем и ночью, иначе он бы удивился, откуда я взялся, ведь перевезти нужно было лишь груз. Я теперь весь в земле! - бубнил Сен-Жермен, потихоньку отряхиваясь и оглядываясь в надежде выяснить, кто еще явился на встречу. - Да хватит ныть, тряпка! - оборвал речь вампира мсье де Лионкур. - Действительно, Лестат, почему ты выбрал именно это место именно в этом городе именно в России? - озадачил Лестата напрашивающимся у всех присутствующих вопросом Генри Фицрой. - Я ехал сюда целую неделю на машине, мне приходилось спать в багажнике, целыми днями боясь, что меня найдут! - А почему нет, mon cher? - развел руками Лестат. - Осмотрись, разве тебе здесь не нравится? А место и вправду было довольно интересным. В темноте ночи несколько вампиров стояли возле школьного стадиона, где периодически появлялись несколько прогуливающихся человек. Однако от людей созданий ночи скрывали густые кусты и высокий вяз, под сенью которого стояли детские качели. Лестат снова запрыгнул на них и начал лихо раскачиваться, от чего его длинные светлые волосы романтично разлетались вокруг лица. Он продолжил: - Я заприметил это тихое местечко, пролетая над ним... - Опять начинается... - тихо сказал в сторону Генри. - Да, я еще и летаю! - с крокодильей улыбочкой ухмыльнулся Лестат. - Исидро, а ты что молчишь? - обратился он к темной фигуре, прислонившейся к вязу. - Благородному идальго не пристало вступать в глупые перепалки, - спокойно ответил Дон Симон Ксавьер Христиан Морадо де ла Кадена-Исидро. - Не пора ли нам приступить к обсуждению проблемы, которая собрала нас здесь? - Пожалуй, пора, - ответил Лестат, вновь слезая с качелей. Он стукнул каблуками своих сапог друг об друга, вытянулся и торжественно объявил: - Слёт вампиров по поводу обсуждения своих книг считается открытым! Лестат собирался снова усесться на качели, но Генри, всё это время стоявший возле качельных опор, опередил его и теперь сидел и показывал язык Лестату. Тот в свою очередь злобно покосился на Генри и начал бормотать себе под нос что-то неприличное и французское. Но потом собрался и продолжил: - Итак, я собрал вас здесь, чтобы обсудить одну проблему: последние годы в мире стал популярен некий Эдвард Каллен. Все прочитали его книгу? Наверное, стоит заметить, что всю вампирскую литературу сочинили сами вампиры. Знаете ли, мировая слава — она и в вечной жизни душу греет. Поэтому все вампиры приходили к заурядным писательницам и диктовали им свои истории. Старушка Энн Райс очень удивилась, когда к ней заявился вампир. Она собиралась умолять его оставить ей жизнь, а он оставил ей еще и огромные гонорары за книги и мировую известность. В ответ на вопрос Лестата Сен-Жермен, Исидро и Генри дружно закивали. - И что вы об этом думаете? - снова вопросил Лестат. - Скукотища, никаких тебе интересных историй, никаких приключений, одни романтические сопли! - отозвался мистер Фицрой. - И у него была всего одна женщина! - возмутился Сен-Жермен. - Ну ты-то у нас известный ловелас, - усмехнулся Генри с качелей. - Читал я про твои любовные похождения. Аж смешно стало, ты свою Оливию даже не мог спасти от муженька, пока тот ее в склепе не замуровал. А потом ломал его... - Генри, а ты сам-то, когда тебя в железном ящике заперли, что-то не сразу его сломал, - вступился за древнего вампира Лестат. - А он сломал. Только не ящик, а руку, - рассмеялся Сен-Жермен. Лестат начал ржать, как заправский жеребец, а благородный дон Симон Исидро, уже успевший поменяться местами с Генри, сидел на краю качелей и молча давился от смеха, потому что не пристало благородному дону смеяться вслух. - Что ты там давишься, ты же лопнешь, деточка, - подколол его Лестат. - Ты-то что про всё это думаешь? - Кх-кх, - прокашлялся Исидро, незаметно смахивая выступившую от беззвучного смеха слезу, - Возможно, нам не хватает красивой истории любви в книгах? - Нет, всё дело в обаянии. Эдвард же весь такой сияющий, - попытался развить мысль Сен-Жермен. - Да, он весь сияет, куда нам до такого красавца, - тихо проговорил Лестат, любуясь на своё отражение в своих же зеркальных ногтях. - Может, описывать себя как-то привлекательнее? «Я красивый и высокий...» - Рост — это не главное, женщине нужно нравиться другими качествами, - прерывисто вздыхая, возразил Сен-Жермен, отчаянно пытаясь взобраться на качели. - Подсади меня, пожалуйста, - обратился он к Генри, привалившемуся к качельной опоре. - Mon Dieu, Сен-Жермен, ты с каждой своей книгой становишься всё ниже и ниже. Ты собираешься однажды поразить читательниц своей карликовой правдой? - снова начал бить по больному месту Лестат. - Довольно дрязг, - влез в разговор Исидро. - Вам не кажется, что нужно показывать себя с лучшей стороны, представляться культурными, знающими этикет существами. А не тем, что вы есть на самом деле, - скривился от отвращения в тени полюбившегося вяза дон Симон, отворачиваясь от Лестата, который успел куда-то сгонять на своей вампирской суперскорости, притащить жертву, выпить из нее кровь, а теперь смачно рыгал и вытирал кровь с губ рукавом. - Ой, какие мы нежные! «Культурные, бла-бла-бла, этикет, бла-бла-бла», - начал дразниться Лестат, но его прервал Генри. - Слушайте, мы же все сильные вампиры. Наш главный враг — только солнце. - И вода, - добавил Сен-Жермен. - И серебро, - из темноты дополнил Исидро. - Короче, чмушники, - оборвал хит-парад слабостей Лестат, - к чему вы клоните? - Я клоню к тому, что надо пойти и вломить этой обсыпанной мукой пародии на вампира, чтоб он забыл, как по клавиатуре стучать! - воинственно заявил Генри. - А что, это идея, - согласился Лестат. - Я с вами, только мне нужно полежать на родной землице, так от меня будет больше толку, - начал мяться Сен-Жермен. - Что ж, отстоим нашу честь, - сказал из темноты Исидро и вышел в свет звезд с бейсбольной битой в руках. Ибо благородный идальго ругаться и смеяться не может, но отлупить кого-то во имя справедливости — за милую душу.