На Камнях не растут цветы

***

Разговор с братом случился неожиданно, и, как всегда, не вовремя. Всегда раздражала эта его манера — мариновать жертву, подкрадываться и наносить удар в самый неудобный момент. Сапфир… — голос брата прозвучал холодно и заставил меня вздрогнуть. Скрестив руки на груди и небрежно подперев плечом дверной косяк, брат невозмутимо смотрел на меня. Обманчиво спокоен, а горечь досады в ментальном посыле неприятно царапнула моё сознание. — Что-то случилось? — осторожно отозвался я, ощущая себя в ловушке. Что-то неотвратимое приближалось. Большое. Холодное. Вечное. Возможно, — всё также невозмутимо смотрел на меня Алмаз, продолжая мысленный диалог. — Бросай смотреть на меня, как палач на жертву. Выкладывай, что там у тебя? Отчаянно пытаясь отгородиться от подавляющей энергии, я отвернулся и сделал ещё глоток коньяка. Так и замер, смотря в одну точку сквозь жидкость и дно бокала. Хорошо, Брат, наконец, отлип от двери и стал приближаться медленной поступью сытого тигра. За его спиной будто умирал свет и густые тени лихорадочно дрожали следуя за ним, настолько подавляющее впечатление он производил в эту ночь. Я слишком долго ждал, когда ты объяснишь, что за дела у тебя с сенши Сатурна. Я криво усмехнулся и прыснул в ответ: — Ты параноик, Алмаз. Я её знать не знаю. Неужели? — я кожей ощутил его холодный и пристальный взгляд. Но подозревать меня было не в чем, несмотря на наше родство с селенитами, я никогда не интересовался выводком воительниц-фрейлин, а если говорить честно, — заложниц и марионеток Белой королевы. Этот дом вышвырнул наших предков на задворки вселенной, обрекая на голодную и холодную смерть. Ни селенитов, ни сенши планет не беспокоила наша дальнейшая судьба. С чего бы мне с ними дружбу водить? Их существование — для меня — обычная штатная информация, не более. Это Алмаз мог с безукоризненным терпением высиживать их советы и прочие политические встречи. Я же, наглухо обделён талантом к лицемерию. При случае, собственными руками бы придушил Селену… Я ярко представил себе картину, как вершится возмездие… пальцы сжимаются на тонкой шее, хрустят косточки, вздуваются вены, стекленеют светлые глаза, мелко трепещет и гаснет зрачок… Бокал со стонущим звуком разлетелся в моей руке, забрызгав стол алкоголем. Тогда я её тебе покажу, - Алмаз и бровью не повёл, продолжая ментально врываться в мои мысли. Ещё до того, как я успел что-либо сообразить, перед моими глазами возникла тусклая голограмма. Иным мазохистам недостаточно того, что они сами несчастны, им надо отравить жизнь другим. Я в полной мере ощутил, что значит — мир рухнул: земля ушла из-под ног, на голову обрушилось небо, придавив своей неподъёмной массой, и в переносицу попал заряд эфира. Знакома? — ядовито продолжал брат, внимательно наблюдая за мной и, не дожидаясь ответа, разбил мою жизнь на до и после: Сенши Сатурна Перед моими глазами, разгоняя темноту ночи, мерцал образ девушки, которую я мог узнать из тысячи. Я был настолько ошарашен, что не сразу обратил внимание на одеяние и, что в руке она сжимает самое грозное оружие — приговор для Галактики. И старые кошмары обрели новый смысл. Серебряный росчерк глефы, как последняя точка под приговором, несёт возрождение… Сминая в пыль титулы, силу, звания… уравнивая всех. Сенши? Сенши! Она сенши… Сатурна…. Реальность крайне медленно доходила до меня. В глазах почернело, в груди загорелось, словно я хлебнул кипящее горькое варево. Этого. не. может. быть. — глухо стучало в голове. Как возможно было предположить, что столь мощная сила могла быть заточена в столь хрупкое тело? И могла так свободно гулять под небом. Алмаз помолчал ещё какое-то время, глядя на голограмму вместе со мной, а потом обернулся… — Извини, — еле слышно произнёс он, — я должен был сразу сказать. Не думал, что это серьёзно. Но ты же понимаешь… Она цветок. Мы — камни, — осторожно говорил брат, — на камнях не растут цветы. Я сдавленно ухмыльнулся и кивнул, совершенно не понимая его слов. В голове молотками стучало только одно — Сенши. Сенши, сенши… сенши. Одно короткое слово. Оно рушило всё. Алмаз ушёл, а я продолжал сидеть, оглушённый его словами, тупо смотря сквозь мерцающее изображение. — Ты сенши?.. — с мольбой на отрицательный ответ спросил я в звенящую тишину ночи. Мерцающее изображение безучастно смотрело в сторону. Демоны любят раз в жизни, — я как-то сразу всё понял. Осознал диагноз, не в силах отвести глаз от причины своей болезни. И теперь я не знал, что делать с этим чувством. Хотелось выцарапать сердце из грудной клетки и выбросить на край галактики, лишь бы оно так не болело. Ненавидеть намного проще. Ненавидеть практически не больно. Алмаз рассчитывал, — я брошу эту блажь. Но я оказался таким же эгоистом. Это фамильное. Нет, я более не искал поводов для встречи с тобой и стал осторожнее. Наблюдал ночами, неслышно охраняя твой сон.