Пение - это страшно!

Если ты педагог по вокалу, в первую очередь, ты ужасно много ешь. Наверное, студенты так часто видят твой распахнутый рот, что у них просыпается древний инстинкт забросить туда немного пищи. А когда ты демонстрируешь, насколько широко можешь раззявить пасть («Маша, основная задача вокалиста - суметь проглотить рояль!»), твои бедные ученики теряются и начинают носить на занятия огромные торты. Может быть, они хотят увидеть, проглотишь ли ты огромный торт целиком. А может, надеются, что сразу и жевать, и ругаться ты не сможешь. Сможешь! Через пятнадцать лет работы ты можешь жевать, ругаться и петь одновременно. При этом играя на пианино, наливая чай, гладя икающую от ужаса кошку и распутывая в смартфоне своё хитрое расписание. Пятнадцать лет! Тут остаётся только улыбнуться доброй материнской улыбкой и подмести в совочек высыпавшийся из тебя песок. А потом выискать пустой квадратик в календаре и вписать туда «Лиля». Кстати, Лиля готовит тирамису. Первые пять лет работы уходят у тебя на то, чтобы принять факт: студенты не издеваются. Они не издеваются, когда полчаса не могут попасть в ноту ля, потом попадают, поют си, си-ля-си, ля-си-ля, и ты чувствуешь себя триумфатором - до следующей недели. Через неделю они приходят, и снова полчаса ты тычешь заскорузлым пальцем в ля и уговариваешь: «Чуть ниже! Нет, это то же самое! Может, пора выпить чаю? Что это вы нам принесли? О, тортик!» Ещё студенты не издеваются, впадая в истерику от каждой ошибки. Ты заводишь футболку с надписью «Пение - это страшно!» - в основном, чтобы напомнить себе: если девочка Олечка синеет и матерится, а девочка Танечка забилась под стол и категорически отказывается петь «вью-вью-мими-мими», то потому лишь, что Пение - это страшно. Трясущимися руками ты разворачиваешь конфету и суёшь её в рот, надеясь, что Танечка вылезет из-под стола на хруст. Потом ты привыкаешь каждое первое занятие предварять фразой: «Взгляните на небо! В нем сияют триллионы звёзд! И ни одна из них не взорвется, если вы налажаете!» Кстати, фраза гораздо лучше работает днём. А колыбельная «не бесись-ка, в небе сиська» не работает вообще, и ты никогда не поймёшь, почему. На тебе бы сработала. «А теперь веселое сольфеджио! - радостно кричишь ты. И думаешь: - Да помогут нам боги...» Через десять лет ты спокойна и толста. Ты певица. Твоей диафрагмой можно забивать сваи. Твоим пузом можно убить сразу пятнадцать человек. Твои вопли косят вражеские армии. Студенты несколько округлились, и ты говоришь им: это бельканто! Наконец-то ты знаешь наизусть несколько песен Полины Гагариной. Ты не хотела бы, но знаешь. Начинается декабрь, сезон пряничков. Имбирные - самые вкусные. «Я сказала: бельканто!» Ты понимаешь: тебя так глубоко затянуло в вокальную педагогику, что пора повышать квалификацию. Красивая женщина Татьяна заставляет тебя петь Мадонну и угощает орехами в шоколаде. Советует заняться спортом, но ты и так тратишь слишком много калорий на работу челюстей. Тебя охватывает методический раж. Ты с хохотом бросаешься на студентов и заставляешь их шипеть, кряхтеть и рычать. Становится неиллюзорным шанс во время фонопедической разминки случайно вызвать сатану. Студенты трясутся от страха и пытаются задобрить тебя печеньем. Ты говоришь, что садишься на диету, и печенье становится протеиновым на стевии. Ты звереешь, и к шипению, кряхтению и мычанию добавляется кошмарное упражнение «собачка». «Вот, хорошо! - кричишь ты. - Теперь, чтобы не было так плохо...» Диафрагмой твоих студентов тоже можно забивать сваи. Бедняги жалуются на головокружение и потливость, ты даёшь им протеиновое печенье на стевии и смотришь с прищуром. На стотысячном «взгляните в небо, полное звёзд» ты вдруг осознаешь, что твой педстаж насчитывает полтора десятка лет. Ты смотришь в зеркало на свою круглую добродушную физиономию и не веришь. Потом открываешь рот и понимаешь, что спокойно проглотишь рояль вместе с аккомпаниатором. Студенты для тебя давно заеньки и котики. Двухметрового директора с вот такой бородой ты зовёшь «детка», и он обещает привезти тебе конфеты «Лунная ночь». Когда ты говоришь, что мечтаешь выучиться на психолога, студенты хлопают в ладоши: ужас перед пением вы преодолели, теперь всё нипочём. Ты кормишь студентов шоколадками, которые десятками берёшь на распродаже в Ашане, и заставляешь петь Мадонну. Тебя поздравляют с Днём рождения те, кого ты учила десять лет назад. А одна девочка даже рисует тебе картину - и теперь эта картина висит у тебя над фортепиано. «Что-то вы, заенька, разнервничались, - говоришь ты Кате. - Выпейте чаю. Вот конфетки». Катя пьёт чай и выдаёт чистейшее, бархатное ля. «Это я всегда теперь буду такие красивые звуки издавать?» - спрашивает она. «Ну да!» - отвечаешь ты. «Ебаааать!» - тянет Катя застенчивым шепотом. Ты хитро улыбаешься и берёшь с блюдца мармеладку.