Синий маг и аномалия

— Ну что, парень, нравится тебе сталкером быть? — Язвительно ухмыльнулся Сом глядя на угрюмого здоровяка с перебинтованной выше колена правой ногой, уныло перебирающего ржавый хлам во дворе у домика завхоза. Парень шмыгнул носом, но ничего не ответил. Дела у Алешки-Фикуса шли неважно. Уже неделю он пребывал в деревне новичков, и за это время ни разу не вышел за пределы лагеря. Охотник Кот притащил его на себе и отдал на попечение медику, а та, в свою очередь, через пару дней сплавила его к завхозу, дабы место не занимал. По мнению доктора Горгоны, рана парня опасности не представляла и в постоянном присмотре он не нуждался. Как и многим, оказавшимся в первый день своего пребывания в Зоне в подобной ситуации, ему было предложено подлечится и уходить восвояси домой, чего новоявленный искатель приключений отнюдь не желал. Мол, раз с первых дней не везет, так и не стоит дальше искушать судьбу, пока чем похуже простреленной лапы не закончилось. Фикус уныло откинул в ведро очередную ржавую железку, и принялся разглядывать следующую. Завхозу зачем-то понадобилось навести порядок в своем хламе, а именно рассортировать сваленный в ящик металлический лом по степени его полезности, что еще в дело сгодится, а что уже и выбросить пора, и эту унылую работу он с радостью свалил на приставленного к нему новичка. Фикус вытер со лба пот измазав лицо ржавчиной, но даже не обратил на это внимания.  — Ну как дела, дружок? — Крот уселся напротив и протянул ему алюминиевую кружку с чаем.  — Нормально, — процедил в ответ Фикус не желая жаловаться. Горячий сладкий чай в такую жару абсолютно не радовал — от него парня снова бросило в пот, но просить у старика воды он постеснялся, пил через силу, уставившись на кучу хлама на земле и молчал.  — Ну чего надулся, как мышь на крупу? — не унимался Крот. — Сначала вляпался по собственной глупости, а теперь на весь белый свет злишься? Ничего, бывает. Знаешь, сколько я таких до тебя повидал? Всех уже и не вспомнить… Так что меня ты этим не удивишь и не разжалобишь. Лучше скажи, чем конкретно недоволен, и мы вместе решим, как это исправить.  — Со мной никто не хочет общаться. Когда я сюда шел, думал, что все по другому будет.  — А ты думал, только на эту землю ступишь, к тебе все с объятьями ринутся и позовут несметные сокровища искать да подвиги совершать? Так не бывает. Сначала докажи, что ты на что-то способен, а уж потом и к тебе люди потянутся.  — А как я докажу, если я и передвигаюсь-то с трудом? На одной ноге, как козел, прыгаю.  — Может, не время тебе еще было сюда приходить? Или не твое это?  — И вы туда же. Я ведь не виноват, что меня подстрелили.  — Виноват. Это тебе наука за твою неосмотрительность. Впредь внимательнее будешь. Фикус снова вздохнул и взял в руки очередную железяку. Кажется, это был ржавый истертый напильник. Повертев, он швырнул его в ведро для мусора.  — Так с чего же мне начать доказывать?  — Для начала, к костру вечером сходи, попробуй пообщаться с ребятами. Может, и подружишься с кем. Первая попытка наладить контакт с пребывавшим в лагере народом закончилась неудачно. Как только он подошел к костру, разговоры прекратились и повисло неловкое молчание. Вроде и не прогнали, но в то же время и радости особой к новенькому не испытали. Его уже окрестили неудачником, с первых дней нарвавшимся на неприятности, и не воспринимали всерьез. Посидев минут десять, и послушав вялотекущую беседу, Фикус пожелал всем спокойной ночи и поковылял обратно к домику завхоза. У забора на него налетел бежавший куда-то невысокий русоволосый парень. Он столкновения они оба упали — Фикус оттого, что на ногах неустойчиво держался, незнакомец — от неожиданности.  — Смотри, куда прешь, — проворчал невысокий потирая лоб, которым он смачно приложился о подбородок Фикуса.  — Сам смотри. Не видишь, что ли, я еле шкандыбаю. Алешка попытался подняться, но получалось у него плохо. Парень не спешил подавать ему руку, хотя сам уже стоял, гордо сунув руки в карманы. Фикус перекатился по земле и, ухватившись за забор, наконец принял вертикальное положение.  — Хоть бы руку подал, г@внюк…  — Это с какой стати?  — А с такой, что это ты меня уронил.  — Вот делать мне больше нечего, как ходить по деревне и всех ронять. Ладно. Если так, то извини. Ты новенький? Как звать?  — Кот Фикусом назвал. Невысокий захихикал.  — А тебе идет. Такой же длинный, нескладный и зеленый.  — Да пошел ты.  — Сам иди.  — А тебя как?  — А меня Паша. Для тебя Леший. Усек?  — Что-то не похож ты на лешего. Мелкий какой-то. Болел в детстве?  — Да пошел ты… Ладно. Один: один. А ты чего со всеми не сидишь?  — Не принимают. Говорят, что я несчастливый. А ты разве не с ними?  — А я только вернулся. В сторону железнодорожного туннеля ходил. И не дошел. Представляешь, чуть кабаны не съели. Пришлось почти сутки на дереве сидеть и гавкать.  — А гавкать зачем?  — Чтоб кабаны подумали, что я собака, и передумали меня стеречь. Они собак боятся. По крайней мере, говорят, на Большой земле это работает. А здесь, прикинь, не работает.  — А ты давно здесь, специалист?  — Недели две. Может, чуть больше.  — Что-то я тебя здесь еще не видел.  — Так я в деревне почти не торчу. Только первые три дня, пока Сом инструктировал, а потом взял детектор с КПК и ушел самостоятельно все изучать. Только за жратвой захожу, ну и барахло, если какое найду, продать.  — И как, много нашел?  — Пока нет.  — А я вот еще никуда не ходил, — Фикус вздохнул и уставился на носки своих ботинок, — меня вояки на Периметре подстрелили. И Сом мне вообще ничего не рассказывает.  — Бывает. Хочешь, со мной завтра пошли. Если не боишься. Меня тут психом ненормальным считают. Говорят, что я лезу куда собака свой… нос… не совала, и что это меня до добра не доведет. А одному порой так скучно.  — Я бы с удовольствием, но ведь я практически одноногий сейчас, — Фикус заметил на крыльце Крота. — Ты серьезно? С радостью пойду! Они остановились на привал в тени зернохранилища. Фикус уселся под стеной и закинул ноги на камень. Леший, потрещав некоторое время в кустах, вышел неся в руках длинную ореховую палку. Усевшись рядом, он принялся строгать ее ножом. — И что это будет? — поинтересовался Алешка. — Увидишь, — загадочно улыбнулся Паша, срезая с ветки длинную полоску молодой коры. Фикус и сам не заметил, как задремал в холодке под мирный шелест листьев. Проснулся он также быстро как и уснул. Леший как ни в чем не бывало продолжал заниматься резьбой по дереву. — Ну ты и дрыхнешь! Я сначала подумал, опять кабаны по мою душу явились. — Блин. Извини. И долго я спал? — Около часа. Да ладно. Мы же никуда не торопимся. — Что ты там все вырезаешь, папа Карло? — Подарок тебе. Посох Гендальфа Серого. Или Деда Мороза. — Леший критически оглядел свою работу и привязал к посоху петлю из куска стропы. — Ну вот. Готово. Осталось тебя посвятить. Леший встал и протянул ему руку, помогая подняться. — Нарекаю тебя Фикусом Синим, хранителем жидкого огня и стеклянной чаши. Да прибудет с тобой сила. А теперь пошли к туннелю. Сколько уже можно к нему идти? Фикус отсмеявшись закинул на плечи рюкзак и оперся на подаренный посох. — И чего тебя к нему так тянет? — Мне говорили, там пространственная аномалия была. Хочу посмотреть, как это выглядит. Там даже кое-кто схроны устраивал раньше. Может, и теперь что-то интересное валяется. — А не боишься, что она там и сейчас есть? — Нет. Сказали, давно еще после выброса рассосалась. — А кто сказал? — Да так, одиночка какой-то, у костра. Не помню, как его звали. — Псих. — И горжусь этим! После обеда жара спала. Небо снова затянуло серыми тучами. Стал накрапывать дождик. К туннелю подошли только через час. По пути попадалось много подозрительных мест, возле которых детектор начинал дико орать — приходилось искать обходные пути. Наконец подошли к темной каменной пасти давно обвалившегося туннеля. Фикус немного приотстал из-за своей вынужденной хромоты. Леший не стал его дожидаться и медленно, с опаской, пошел вперед, на всякий случай прощупывая дорогу мелкими камешками. Ничего страшного не произошло. Он свободно зашел внутрь и огляделся. На первый взгляд, все было безопасно, не считая специфического резкого запаха разложения и отходов жизнедеятельности. «Как будто бы кто-то в сортире сдох» — подумал Леший. Потом он увидел два трупа. Один лежал у стены, сжимая ссохшейся костлявой рукой пистолет. В черепе дыра и лужа засохшей крови рядом. Еще один обнаружился в глубине тоннеля. Этот лежал на боку свернувшись калачиком. Рядом на стене были нанесены царапины, как будто человек при жизни считал дни своего заточения. К горлу Лешего невольно подступила тошнота. Он развернулся и, стараясь не смотреть на труп у стены, направился к выходу. Фикус как раз нагнал его и уже собирался войти следом. Пашка махнул ему, мол нечего здесь делать, со всех ног спеша на воздух и зажимая рот рукой. И с размаху ударился лбом о невидимую преграду, и отлетел обратно, упав на спину. От удара содержимое желудка провалилось обратно, но стоило ему подняться на ноги, тошнота и головокружение вернулись. Не в силах себя сдерживать, Леший проблевался. Фикус, видя, что происходит что-то странное, устремился к приятелю, но был отброшен невидимой стеной и шлепнулся задницей на гравий. Выматерился, поднялся опираясь на посох и осторожно подошел к разделявшей их преграде. Если присмотреться, можно было разглядеть, что воздух на входе в тоннель колыхался, как будто марево, поднимающееся над землей в жаркий летний день. Но жара давно спала и дождь перешел в ливень, сопровождаемый резкими порывами ветра. Он осторожно ощупал преграду сначала посохом, а потом руками. Леший с другой стороны проделал то же самое. Наощупь она напоминала плотную упругую пленку и слегка переливалась. При осторожном прикосновении преграда была неподвижна, а при сильном толчке отбрасывала назад. Попробовали ее даже ножами резать с обеих сторон, но чертова пленка никак не поддавалась, только пружинила. — И что теперь делать? — спросил Фикус. Звуки через преграду проходили, хоть и слегка приглушались. — Черепашке хрен приделать! — Леший включил фонарь и ушел вглубь тоннеля. Вернувшись, он сполз по невидимой стене на землю. — Возле жмурика я насчитал восемь царапин. Больше недели он здесь точно провел, если каждый день отметки делал. Пока не умер от голода и обезвоживания. А эта херня так и не открылась. Кажется, я и вправду допрыгался… — Но ведь ты свободно туда зашел, значит как-то оно открывается. Вспомни, как ты заходил? Попробуй повторить в обратном порядке. Но как Леший не пытался преодолеть преграду, ни наскоком, ни плавно, выбраться наружу не удалось. Фикус в свою очередь уселся на землю. Теперь они сидели спина к спине, разделенные тонкой, но прочной стеной. — Прости, Пашка, видимо, правы в лагере были, я неудачник — ты со мной в первый же день нарвался. — Да ладно тебе. Я сам виноват. Я здесь из-за своего любопытства. Хорошо, не вдвоем сюда вошли — было бы на два жмура больше, а так только на одного. — Очень смешно, — Фикус решительно поднялся. — Я в деревню. Спрошу у Сома, что делать. Ведь не может же он не знать, раз ты говоришь, что давно здесь эта аномалия. Ты, главное, не раскисай. — На кабанов не нарвись. Они там в кустах возле АТП любят тусоваться! До лагеря Фикус добрался только к ночи, вымокший и продрогший. На кабанов он все-таки нарвался, и как и Леший до этого, был вынужден несколько часов провести на дереве под проливным дождем, пока зверюги не ушли. Действие обезболивающего закончилось и при каждом шаге ногу простреливала резкая боль. Сома он отыскал в подвале между домами. Главный с наслаждением хлебал чай из фарфоровой чашки жмурясь на свет висящей под потолком лампочки. Из радиоприемника доносилась какая-то попсовая песня, но ему она явно нравилась. «Я хочу лететь еще выше, чтоб не задеть города крыши…» От топота он вздрогнул и обернулся, принимая серьезный начальничий вид. — Мать твою, Фикус, чего вломился? Пожар? Ураган? Умирает кто-то? — Извините. Там Леший в туннеле застрял. — В каком еще туннеле? Железнодорожном? С электрами? Возле блокпоста? Да не сопи ты, как паровоз! Отвечай! — В железнодорожном. Там аномалия. Туда свободно зашел, а выйти не может. — Так ему и надо, дураку. Говорил же, не лезь, куда собака свой х*р не совала, или, хотя бы, у старшего сначала спроси. Так нет же, полез. Еще и тебя с собой потащил. Идиотина. Вот теперь пусть сидит. Эта хрень наподобие венериной мухоловки работает — внутрь пропускает, а вот наружу уже никак, пока не переварит. — И что, ничего нельзя сделать? — Есть один способ. Но я тебе его не расскажу. Угробишься. Знаешь, что с его предыдущим приятелем стало? — Нет. — Он его в туннель с электрами затащил. Сам нормально прошел, а приятеля так приложило, что на дикобраза стал похож. До сих пор трясется, как Лешего встречает. Радуйся, что он тебя вперед не пропустил. — Но ведь он там один, без воды, без еды. Он там погибнуть может. — Не погибнет. Разберемся. А сейчас иди отдыхать. Ты себя в зеркало видел? — Но ведь… — Кыш! «Как из тучи, я невезучий, Лето излечит, осень научит май. Лето лечит, осень канючит. Я невезучий, радость моя, прощай…» Крот встретил Алешку укоризненным взглядом и отложил в сторону полуразобранный автомат. — Ну и где тебя носило? — Там Леший из железнодорожного туннеля вылезти не может. Сом помогать не хочет. Что мне делать? — Что, опять ловушка захлопнулась? Ничего, вытащит Сом Лешего. Просто в такую погоду идти не хочет. Успокойся. — Но почему? — Потому что опасно это сейчас. Вот дождь прекратится, тогда и можно будет. — Но как? — Ты действительно знать хочешь? — Конечно. Мы вроде как напарники с ним теперь. — Хорошо. Скажу. Но пообещай, что ты туда не полезешь. Там и здоровому-то сложно, а уж с твоей ногой и подавно нечего пытаться. Одно неверное движение — смерть. Возле обрушенного железнодорожного моста в воздухе висит пространственный пузырь — телепорт. Нужно забраться по опорам наверх и прыгнуть точно в него. Он перенесет в тоннель. После этого аномалия на время отключается и выйти наружу не составит труда. В теории так. Сам не проверял. Эй, куда?! Крот бросился следом за новичком, но тот уже несся по дороге во всю, прыть, которую позволяла развить раненая нога. Сом вышел из подвала на ходу подкуривая. — Ты что, сказал ему? — обратился он к выбежавшему старику. Тот молча кивнул. — Ну и зачем? — Думал, успокоится. А он тут же убежал. Проследишь, ладно? Я старый уже. Тяжело мне будет скакать… — Да чего уж теперь… прослежу. Вот же ж мать Тереза, туды ее в качель… Фикус подбежал к насыпи, сплюнул вязкую горькую слюну и запрокинул голову вверх, ловя ртом дождевые капли. В правом боку кололо при каждом вздохе. Разрушенный мост возвышался над ним, как скелет доисторического животного. Чуть ниже опор действительно виднелся огромный шар, похожий на мыльный пузырь. По нему пробегали бело-синие всполохи, делая его хорошо заметным в темноте. Отдышавшись, Фикус полез на насыпь. Ноги скользили по мокрой траве, правая больше не болела, на бегу он исхитрился разжевать и проглотить пару таблеток анальгина, но слушалась плохо. Помогая себе посохом, он взобрался наверх и остановился у крутой лесенки. Испачканные в грязи ботинки скользили по мокрому железу. Пару раз поскользнувшись, он вскарабкался на опору и огляделся. Шар-телепорт висел в воздухе почти над самой дорогой. Чтобы подобраться к нему нужно было пройти по металлическим балкам. Глубоко вдохнув он поднялся на ноги и тут же упал на четвереньки, потеряв равновесие от резкого порыва ветра, от которого угрожающе качнулась вся конструкция. «То ли весел, то ли вечер То ли ветер, то ли самолет То ли солнце мне не светит То ли дети, то ли не везет…» Так и полз по балкам на четвереньках, матерясь и стараясь не смотреть вниз. Между балкой и шаром было расстояние около метра. Просто так не шагнешь, прыгать надо. Дрожа всем телом, он сел сначала на корточки, а потом медленно распрямился и с воплем умирающей чайки сиганул вперед… Леший сидел обхватив руками колени. С момента ухода Фикуса прошло уже часов семь или восемь. Как бы не случилось чего. Все-таки в первый раз за территорию лагеря вышел. Ни КПК, ни оружия толкового, не считая видавшего виды ПМа, который выдал ему Крот, да палки в руках. Хорош напарник. Первого чуть в электре не угробил, второго в первый же совместный выход одного оставил. Может, и поделом ему за свою самоуверенность. Сиди теперь здесь, кукуй, пока в высохшую мумию не превратишься. Пашка лег на бок, обняв себя за плечи, стараясь сжаться в комок и наконец провалиться в сон. Это было непросто — от стен тянуло холодом. Осознание того, что это место станет его могилой, не давало уснуть. Стараясь отвлечься, он попытался воссоздать в мыслях образ Наташки. Ну и пусть она показала себя не с лучшей стороны, пусть они расстались, это сейчас неважно. Вспомнился родной Донецк, ранняя весна. Ее высокие каблуки стучат по цветной плитке, они гуляют по парку среди неработающих накрытых фонтанов и еще пустых клумб. Лужи схвачены льдом, деревья еще и не думают цвести, но это тоже неважно, ведь она благоухает, как цветочный магазин, и смеется его шуткам. Хочется так и шагать крепко держа ее за руку и придумывая на ходу новые истории. А может, оно и к лучшему, что расстались. Ну поженились бы, набрали кредитов, родили детей, а потом он бы все равно сорвался, не выдержав бытовухи, и уехал. И сейчас было бы гораздо тяжелей. «Хорошо, что ты показала себя раньше, и терять приходится гораздо меньше…». Перед плотно закрытыми глазами уже расплывались цветные пятна, он начал засыпать. Внезапно своды тоннеля озарила яркая вспышка, из которой возник человек. «Сплю-таки» — подумал Леший без страха уставившись на явившийся образ. — Пашка, ты здесь? — Сказало привидение голосом недавнего приятеля Фикуса. — Здесь. — Фонарик включи. Не видно ни хрена. — Леха, это ты? — А ты кого ожидал? Деда Мороза со Снегурочкой? Извини. Могу уйти. — Нет. Ты как сюда попал? Неужели, проход открылся? — Как видишь. Добрые люди подсказали, как открыть. Мог бы и сам узнать, прежде чем сюда залазить. Ну ты встаешь? — Да. Сейчас. Они покинули тоннель и вышли под проливной дождь. Леший полной грудью вдохнул напитанный озоном воздух и опустил голову. — А кто тебе подсказал, как отсюда выбраться? — Старшаки. Сом сказал, чтоб в следующий раз его спрашивали. Я, признаться, чуть не обо$рался, когда с моста в пространственный пузырь прыгал. Штаны мои ты бы стирал, дебил. — А тебя никто не просил за мной прыгать. — Да пошел ты… — Фикус обиженно заковылял по шпалам. — Подожди! Я дурак. Спасибо… Напарники? — Хрен с тобой. Напарники. — Эй, голубки! Выяснили отношения? — Сом появился из неоткуда держа в руке оставленный у моста резной посох. — Фикус, ты ничего не забыл? А теперь этим дрыном я вас обоих буду пи$дить!