Тайная жизнь Юрия Анатольевича

      Машина уже мчалась по асфальтированной трассе, но еще была далека от настоящего атрибута города - нескончаемых пробок, где машины передвигаются так же вяло, как и мысли в головах их водителей. Ольга Николаевна уже давно не задумывалась над тем, правда ли это все происходит именно с ней, или же это плод ее многострадального воображения - действительно, какая разница? Она счастлива, как никогда раньше, так почему нужно что-то сейчас омрачать пустыми рассуждениями?       Они проехали весь путь, не проронив ни слова, ведь всё, что было нужно и важно, прекрасно понималось и так. Вокруг замелькали светофоры, многоэтажные панельки, полностью залитые светом изнутри, в глаза неприятно били фары едущих навстречу автомобилей - казалось, что ночью Москва бывает куда ярче, чем днем. Ольга Николаевна хотела сладко закрыть глаза и расслабленно развалиться на сидении, но боялась, что стоит только уснуть, и эта утопия исчезнет, как сон, прерванный противным утренним будильником. Ее совсем не волновало то, что Сан Саныч никого не найдет в пустом доме, когда вернется с попойки - было как-то неприлично уезжать втихую, но Беркович найдет силы, чтобы пережить ее уход. Как рассказать обо всем детям и внукам? Может, лучше сбежать еще дальше и улететь в Германию? Нет, она снова заходит слишком далеко, тяжелые расчеты и планы мешают наслаждаться настоящим моментом.       Наконец, Юрий Анатольевич въехал во двор, как всегда заставленный соседскими машинами, поэтому он остановился в первом попавшемся свободном уголке. На утро этот каршеринговый автомобиль исчезнет отсюда и попадет в руки очередного временного владельца, который ни за что не догадается, что сидит за рулем машины, воссоединившей два разбитых сердца. Ольга Николаевна, уже привыкшая к теплу в салоне, нехотя вышла на улицу, где холодный ветер тут же ударил ей в лицо. Она взяла за руку Юрия Анатольевича и с ободрением сказала: - Ну что, еще немного, и мы дома? - Сам в это поверить не могу, Котя!       Они поспешили в сторону подъезда. Домофон послушно пикнул, распознав ключ. Юрий Анатольевич по-рыцарски пропустил даму вперед, раскрыв тяжелую железную дверь. Консьержки Катерины не было на месте, поэтому можно было спокойно дойти до квартиры, не привлекая лишнего внимания. Ольга Николаевна шла будто бы по музейному пролету, разглядывая ступеньки лестницы, стены, окна... Ей казалось, что она здесь впервые. Юрий Анатольевич уже проворачивал ключ в замке. Неужели она сейчас вновь окажется в этой квартире? По телу пронеслись мурашки.       Свет мгновенно залил прихожую. Котя действительно оказался прав: с момента ее переезда в дом Берковича в квартире ничего не изменилось. Ольга Николаевна, не раздеваясь, решила пройтись по всем комнатам, будто бы она оказалась на художественной выставке, но вовсе не у себя дома. По современным меркам уже немного устаревшие обои в цветочек по-прежнему висели в спальне и гостиной, что очень обрадовало вернувшуюся хозяйку, вся мебель осталась в достойном состоянии, будто бы ее купили только вчера, правда цветы высохли и пожухли, оставшись без ухода чутких женских рук. Ольга Николаевна, как и свойственно хранительнице очага, тут же бросилась в ванную набирать воду для измученных жаждой растений. Юра тем временем уже оделся в домашнее и сел на кровать, с умилением наблюдая за возней Ольги с фиалками, фикусами и прочими обитателями подоконников. Ему захотелось сделать что-то приятное для супруги, которая наверняка утомилась с дороги. - Котя, хочешь, я сделаю для тебя самый вкусный кофе в мире? - почти с детской мечтательностью произнес Юрий Анатольевич. - Из твоих рук я с блаженством возьму даже стакан водопроводной воды, что уж там кофе! - ответила Ольга Николаевна и, не выпуская цветочной лейки из рук, подошла к Юре, чтобы нежно его обнять, как мать обнимает своего маленького ребенка.       Юрий Анатольевич удалился на кухню, радостно напевая что-то едва различимое. Ольга проводила его взглядом, полным эйфории, оставила лейку на столе и начала постепенно раздеваться, скидывая уличную одежду прямо на пол. Внезапно на нее напал приступ лени, и она так и осталась сидеть на кровати в одном носке, не в силах дотянуться до него рукой. В таком состоянии Ольга и дождалась Юру, который принес в длинном прозрачном бокале субстанцию, своей сложностью напоминавшую больше ресторанное мороженое, а не простое кофе. Напиток переливался нежным, плавным градиентом от белоснежного цвета снизу к кремовому ближе к середине и темно-кофейному на самом верху. Над этим всем гордо возвышался высокий островок снежной пенки, припорошенный шоколадной стружкой. По лицу Юрия Анатольевича, которое уже струилось энтузиазмом что-нибудь рассказать, Ольга Николаевна поняла, что помимо кофе ее ожидает приятный сюрприз в виде мини-лекции - Котя мог рассказать всё обо всём, она бы слушала его с неугасающим интересом, даже если бы он говорил про устройство карданного вала или сезонные миграции канадских белок. - Котя, расскажи, что же ты приготовил? Мне даже не хочется пить такую красоту... - тем не менее, Ольга уже схватила бокал, принявшись слизывать сладкую пенку сверху. - Это меланж по-берлински. Когда-то очень давно, в Средневековье, немцы по утрам пили исключительно пиво, национальный напиток, как-никак - представляешь? И только немного более, чем триста лет назад, немецкие купцы завезли на свою Родину кофейные зерна прямиком из Йемена. Долгое время кофе было доступно только для состоятельных бюргеров, но это не помешало ему завоевать народную любовь. Любили этот напиток настолько, что королю Фридриху Великому пришлось вводить запреты, чтобы кофе не конкурировало с пивом. Но знаешь, запреты никогда не шли на пользу - штука-то действительно вкусная! А рецепт меланжа такой простой, что я приготовил его из того, что нашел на кухне - заварил простого кофе, добавил туда холодненькой сгущенки, только вот ни сока вишни, ни сока черешни не нашел - пришлось пулять в стакан варенье! Ах, еще пудру сахарную пришлось насыпать, чтобы от канона слишком сильно не отходить - ну, одна вредная сладость на ночь не должна повредить твоей идеальной фигуре!       Увлекательная лекция про появление кофейных зерен в Германии только подогрела ее аппетит. Ольга Николаевна пыталась растянуть удовольствие от кулинарного шедевра, стараясь отпивать кофе совсем мелким глотками, но напиток получился настолько необычным, что хотелось только одного - чтобы этот стакан оказался бездонным. Гастрономический восторг от меланжа усиливался стократно от одной только мысли, что его делал любимый мужчина. Даже если только что она поглотила залпом миллион килокалорий - ну какая разница? Разве можно сожалеть об этом? Такой углеводный грешок достоин любой изнурительной отработки в спорт-зале. - Боже, как вкусно ты иногда умеешь готовить! Я ведь раньше терпеть не могла кофе - горький, противный, еще и от кофеина давление может повыситься. А теперь... Господи, я могу пить твой меланж каждое утро, можешь высыпать туда хоть кило сахарной пудры со сгущенкой! Юра, спасибо тебе... За всё... - Ха-ха-ха, ты такая смешная. Это не стоит твоих благодарностей, всего-то пять минут и пару ингредиентов - пустяки! Мне до твоих навыков готовки еще очень далеко... - Юра, спасибо тебе за то, что мы снова вместе. И за кофе спасибо вдвойне!       Ольга Николаевна все-таки нашла в себе силы на то, чтобы раздеться до конца, надеть на себя ночную пижаму и убраться в спальне. Юрий Анатольевич вновь наблюдал за хозяйственной супругой и поражался тому, что когда-то эта бытовая суета была для него незаметной, слишком привычной, приевшейся. Он не ценил своего счастья, даже не понимал его. Неужели, для того, чтобы поменять свое отношение к жизни, нужно было обязательно потерять всё самое ценное? Видимо, закон сохранения энергии работает не только в вузовских учебниках механики. Рядом с любовью всегда соседствует ненависть, рядом с гениальностью бок о бок находится безумство, а потери одного - всегда возможность найти что-то новое. Только став Карлом Вейерштрассом, Ковалев стал Ковалевым, наконец найдя себя и свой истинный смысл жизни.       Ольга выключила свет и легла к Юре в кровать. Наконец на второй половине постели поселились не холод и разочарование, а любимая жена, которая уже никуда не денется, ее не отнимут никакие обстоятельства - для этого им придется сначала вырвать Олю из крепких рук Юрия Анатольевича. Теперь можно было плавно погрузиться в сон и готовиться к встрече с утром, совершенно новым для обоих.

***

      Вместе с розовеющим рассветом, показавшимся в окне, утро встретило воссоединенную пару громкими стуками в дверь. Юрий Анатольевич и Ольга Николаевна почти синхронно открыли глаза и переглянулись. - Юра, ты кого-то ждешь? - недоуменно спросила Оля. - Вроде бы нет, может быть, кто-то ошибся квартирой? Я схожу посмотрю... - Я с тобой!       Оба украдкой подошли к входной двери, по которой по-прежнему ожесточенно барабанили. На секунду стуки прекратились, сменившись чересчур знакомым голосом: - Ля, они там шо, до сих пор спят что-ли? Ну, интеллихенция, собачья печенка! - Иван, ты время видел? Восемь утра, только ты малахольный тут спать и не хочешь! Ты ласточку нашу как запарковал? - Ну я шо, виноват, шо тут друг на друге все машины стоят, ну натуральный тетрис! Ничего, нашу ласточку и обойти можно! - Только смотри мне зараза, Юрыя Анатолича мне не спаивай! Он всё-таки профессор философии! Нечего мне тут фестивали наливок устраивать... - Ой, ля! Главное ты Ольху Николавну своими соленьями не отрави! Ха-ха-ха...       Ковалевы стояли перед дверью в смятении, не зная, кажется им это или нет. К кому могли приехать сваты, если Юрий Анатольевич официально был давно похоронен, а Ольга Николаевна переехала к Берковичу, продав эту самую квартиру? - Котя, ты тоже это слышишь? Это же наши Будьки! - Да... Господи, я что, и вправду сошла с ума? - Мне кажется, мы сходили с ума параллельно. Надо открыть...       Юрий Анатольевич открыл дверь, через мгновение сваты вместе с огромными клетчатыми сумками, переполненными кучугурскими сувенирами, оказались на пороге гнездышка Ковалевых. - Ну, Анатолич, здарова! Вижу, лицо у тебя заспанное, то-то я думал, а шо это ты мне дверь не открываешь, неужто у профессоров работа с утра, как у людей, гы-гы-гы! - Ну шо вот ты гыгыкаешь, малохольный! Олечка Николавна, с добрым утречком! Привет, Юрый Анатолич! А мы вот с Иваном решили к вам в гости приехать, соленьицев навезли! Иван свою настоечку фирменную привез, только вот хлавное, чтоб сам не выпил всё, хад эдакий! Мы же как Женечку в Холландию эту проводили, так места себе дома не находим! Хосподи...       Валентина Петровна залилась слезами, тут же обняла Ольгу Николаевну, Иван Степанович тем временем задорно пожал руку Юрию Анатольевичу, хитро показывая ему, что в сумке уготовлено пару увеселительных напитков собственного производства. Ковалевы из-за когнитивного диссонанса так и не смогли избавиться от озадаченного выражения лица, хоть оба были крайне рады увидеть любимых, хоть и по-деревенски простых, сватов. - Анатолич, а ты шо такой грустный? Ты шо, не узнал меня, не рад, братан?! Ну, тогда надо выписать штрафную рюмашку за печальную физиономию! Пошли на кухню! - Олечка, а действительно, шо-то случилось? Пойдемте, расскажите за столом...       Сваты уселись за кухонным столом, Юрий Анатольевич и Ольга Николаевна даже постыдились серьезно говорить о том, что их тревожит, сюрреализм происходящего напоминал им какой-то театр абсурда, который разворачивался прямо перед их глазами. - Понимаете, тут такое дело... Мне приснился этой ночью какой-то очень страшный, очень странный сон... Как будто бы один бандит заставил меня уехать в Германию, сменить имя, жить там на протяжении десяти с лишним лет, а самое главное - все это из-за моей диссертации, которая ему приглянулась! Ну, сами понимаете, глупость какая-то... - Странно, но мне приснился точно такой же сон... Будто бы Юра сначала умер от инфаркта, я вышла замуж за его друга Берковича... Потом еще Евгеша подросла, сначала была готом, а потом поступила в театральный университет... А сон закончился тем, что непонятно откуда вернулся Котя и мы снова с ним, так сказать, воссоединились... Ну глупость, ей богу!       Ковалевых вогнало в краску их неловкое откровение, словно они только что совершили коллективный "камбек", а не рассказали об обычном ночном кошмаре. Ольга Николаевна стала перебирать все книги и фильмы, где главные герои точно так же оказывались в полном непонимании - что является правдой, а что является их больной фантазией. Патрик Бейтман из "Американского психопата", Голядкин из "Двойника" Достоевского, пелевинские "Чапаев и Пустота"... Всё не то! Её с Котей история затмила бы все мировые бестселлеры. Раздумья прервал звонкий и живительный смех Ивана Степановича, который не смогла бы подделать ни одна даже самая коварная галлюцинация. - Ахахахаххаха, Женька - гот! Умора какая, Ольха Николавна, ну вы жгёте, молодежном сленге, как говорится! Замуж за Беркевича - так он же вам и не нравился никогда! А самое угарное - Анатолич и инфаркт! Ну, вы прям, Ольха Николавна, камеди-вуман! Он же по утрам бегает как шаолинский монах, вы до него ни один инфаркт не подпустите на километр. А тебе, Анатолич, фантазировать меньше надо: ишь шо - Германию захотел! Ахахаха, диссертацию твою бандиты отжали! Ну прям мортал-хомбат какой-то! Ты совсем заработался на своей кафедре, тебе, Анатолич, отдых нужен! А шоб Женька в гота превратилася, когда вырастет - та не в жисть!       Юрий Анатольевич и Ольга Николаевна окончательно поняли, что вся эта длинная трагедия, которую они вместе пережили - попросту сон, история, которой никогда не было. Удивительно только, как двум людям могло присниться одно и то же сновидение. Как бы там ни было, Ковалевы раз и навсегда поменяли свое отношение к жизни и друг к другу. Новый день для них стал таким же вдохновляющим, как бутылка воды для марафонца в конце забега - вроде бы обыденность, но до чего же приятная! Юрий Анатольевич решил угостить всех своим фирменным меланжем. THE END.