Боб и Линн

      Боб не отличался особым умом и не был шибко сообразительным. Боб был детиной, крупным парнем, неповоротливым, грубоватым, однако человеком невероятно щедрой души и добрых нравов. Он носил простую льняную одежду и светлую копну волос и ничем не отличался от классического норда, перебравшегося в прибрежный город из заснеженных гор.       Боб был героем Кватча, чемпионом арены, архимагом и мастером гильдии бойцов. Боб состоял в числе рыцарей Клинка, положивших свою жизнь на восстановление порядка в стране. Боб вернулся с Дрожащих островов и сохранил рассудок. Последнее заслуживало больше восхищения, чем все, что было до этого. Одни спрашивали, в чем его секрет, как ему удалось остаться в своем уме, проведя столько времени в компании безумного Бога. Другие знали, что он не ответит, поэтому с уверенностью отвечали за него, что секрет прост – ума у Боба просто нет.       Тем не менее, мало кто общался с ним, чтобы судить об уровне его интеллекта и утверждать наверняка, как ему удалось добиться такого успеха: коварной стратегией или грубой силой. У Боба не было друзей. Он жил в Анвиле, в доме, который, по слухам, когда-то был населен призраками, и никогда не водил гостей.       В Сиродииле его имя уже давно стало нарицательным, но с тех пор ни у кого не находилось для него работы. Большинство боялось связываться с Бобом из-за его грандиозной репутации, считалось, что он берется только за большие дела, за которые берет большие деньги, но таких дел всегда было не слишком много, а с наступлением порядка в стране их не осталось вовсе. Кроме того, никто не знал расценок Боба, даже сам Боб, и к нему опасались обращаться, полагая, что он попросит слишком высокую плату, отказ в которой может увенчаться плохими последствиями.       Впрочем, иногда Боб выполнял мелкие поручения бесплатно. Чаще всего такая помощь была необходима тем, кто сам нуждался в средствах существования. Но одним из принципов Боба было никогда не бросать человека в беде.       Такая политика не устраивала Гильдии, и управление ими быстро вышло из-под его контроля. Боб все еще числился в них одним из главных, но совершенно не интересовался делами гильдий и их финансовой подоплекой.       Конечно, учитывая все свои регалии, он мог позволить себе зайти в любой трактир и поесть бесплатно; только Боб доставал мешок для монет, чтобы расплатиться, как к нему тут же подбегал трактирщик и уверял, что это ни к чему, и это меньшее, что они могут сделать для него в благодарность за все те добрые дела, что он совершил. Мешок для монет Боб, впрочем, носил лишь для виду. Монет там не водилось уже приличное количество времени, и из-за этого он чувствовал себя отвратительно.       Отвратительно он чувствовал себя не только по причине безденежья. Если не брать в расчет все заслуги Боба, любить его было по сути не за что. Все, кто так или иначе пересекался с ним, либо боялись его, либо считали, что чемпиону нет до них дела. Регалии были достоинством Боба и одновременно его самым большим недостатком.       Боб не страдал от отсутствия внимания, но иногда ему хотелось внимания совсем другого характера.       В Сиродииле наступал месяц Высокого солнца. Темнело теперь позже, и вечерами, ближе ко времени, когда ночь еще не поглотила город, но он уже ложился спать, Боб любил прогуливаться вдоль Золотого берега. Вид сверкающего песка, его мягкость, растительность похожего золотистого цвета, мертвая, неподвижная вода. Все это напоминало ему одновременно о затишье на стороне Мании после смерти Герцога и о бескрайних снегах окрестностей Брумы – места, где он провел все свое детство, и откуда был рад переехать вместе с родителями в Кватч, город неподалеку от сердца Сиродиила – Имперского города. Переезд был больше необходимостью, взвешенным решением, чем постепенно нарастающим желанием. Решение принималось без его участия, все зависело лишь от того, согласится ли его отец, стражник Брумы в третьем поколении, на повышение до стражника Имперского города. Отец согласился, но содержать семью за массивными стенами самого надежного города Сиродиила было выше его финансовых возможностей. Он обещал заработать, и тогда перевезти семью для начала хотя бы в Портовый район, где служащим часто выделяли жилье по ценам, более приемлемым, нежели для гражданских. Боб с матерью всеми силами старались помогать отцу с финансами.       Мать занималась травничеством и алхимией, и часть урожая продавала местным, а часть – фермерам Скинграда. Ее мечтой было переехать в этот цветущий город честных трудящихся и круглогодичного вина, к которому она пристрастилась за время командировок. Но она понимала, что интересы мужа выше ее собственных, поэтому даже не смела заговаривать с ним об этом.       Зато Бобу приходилось выслушивать все.       Часто он помогал матери собирать травы на окраине города, провожал ее в рабочие поездки и вел хозяйство за время ее отсутствия. Мать всегда возвращалась через три-четыре дня, всегда веселая, привозила с собой грозди винограда и жаловалась на боль в пояснице, обвиняя в этом их старую клячу. Беспризорную лошадь нашел их отец, когда однажды во время отпуска ехал из Имперского города домой. Лошадь стояла смирно и слегка покачивалась, под ее копытами лежал шлем стражника имперского легиона, но тело, носившее его, будто испарилось. Мужчина решил, что сообщит о находке по возвращению на службу, и отвел лошадь домой. Старая кляча чувствовала себя неважно, кроме того оказалось, что она слепая. Боб ухаживал за лошадью неделю, пока отец был в Кватче, а потом понял, что не хочет прощаться со своим единственным другом.       Когда выяснилось, что лошадь беременна, Боб обрадовался, посчитав, что сможет забрать жеребенка себе. Кобыла родила, но это явно дурно сказалось на ее самочувствии. Отец передал новость о находке в Имперский город с послом из Вороного курьера. Ответ вернули тем же путем спустя пару дней. Было приказано вести жеребенка в город, а кобылу - в лес. Боб долго плакал, впервые он плакал из жалости к кому-то, а не к самому себе. Отец был тронут. Он разрешил Бобу оставить лошадь у себя. Кобылу назвали Мама.       С тех пор мать Боба ездила на ней в Скинград и была невероятно рада этому. На дорогу уходило два дня, в четыре раза больше, чем требовалось обычной гнедой. Но мать Боба была счастлива возможности хоть как-нибудь выбираться из Кватча.       Она могла ездить в Торговый район Имперского города, но боялась, что муж сам или через знакомых узнает о ее тайном увлечении. Отец Боба запрещал ей ездить на Маме так далеко, и это был вполне обоснованный запрет: женщина не владела оружием, лишь парочкой заклинаний разрушения, достаточными, чтобы отпугнуть волка, но не настолько сильными, чтобы противостоять бандиту, а пытаться сбежать от него на Маме было гиблой затеей.       Поэтому мать Боба ездила в Скинград. Но это нравилось ей даже больше. Боб тоже волновался за мать, но она всегда возвращалась вовремя и счастливая, и не давала поводов для беспокойства. Но в тот раз Боб увидел Маму в конюшне на день раньше и все понял. Это был не лучший исход для отчаявшейся женщины. Но вариантов лучше не было.       Отец погиб во время пожара в Кватче, когда пытался вывести Маму из сарая. Боб понимал, что это глупо – чувствовать ответственность за спасение лошади из-за провальной попытки уберечь жену. Но он был еще слишком мал, чтобы осуждать отца. А когда повзрослел, осуждать уже не хотелось.       Первое время Боб жил у знакомого рыцаря клинка в Корроле, который был их соседом в Бруме. Там он познакомился с Модрином Орейном, членом Гильдии бойцов в Корроле. Так началась его история.       Боб бесшумно ступал по песку, улавливая каждый шорох – сегодня он был на прогулке, значит, без оружия, значит, уязвим, и десятикратно более осторожен. В какой-то момент со стороны берега послышался шум, но Боб не обладал орлиным зрением, и ему пришлось пробежать несколько метров вперед, чтобы распознать в черном пятне на воде борющееся с перспективой пойти ко дну тело. Боб не знал, тянет ли утопающего вниз тяжелый кошелек или что-нибудь другое, но в очередной раз не смог пройти мимо. Скидывая на ходу туфли и рубашку, Боб самоотверженно мчался на помощь.