***
Едва служанка вышла из спальни принцесс, как Фия и Ами, не сговариваясь, подлетели к трюмо. На поверхности полированного белого дуба были разложены невероятной красоты украшения — девочкам запретили их трогать до наступления вечера, но они и не собирались «трогать» — разве что посмотреть… — Как думаешь, мне пойдет? — спросила Фиона, указывая на усыпанные изумрудами и бриллиантами гребни для волос в виде крыльев бабочки. Ами и сама примеривалась к ним, но в душе понимала: на светлых волосах сестры это украшение будет смотреться куда выгоднее, чем на ее каштановых. — Да, — кивнула Амея, и, увидев довольную улыбку Фионы, добавила: — А мне, как думаешь, подойдет эта брошка? Брошь, выполненная в том же стиле, что и гребни, лежала чуть поодаль и призывно сверкала камнями. — Может быть, — уклончиво ответила Фия, вертясь перед зеркалом и прихватывая волосы то так, то эдак, и все пыталась придумать, с какой же прической гребни будут смотреться лучше всего. — Но зачем она тебе? — Как — зачем? — удивленно моргнула Ами, и оторвала взгляд от зеркала. — Чтобы все видели, что мы сестры. — Глупенькая, — по-взрослому вздохнула Фиона с высоты своих без малого шестнадцати лет. — Мы сестры, но все должны видеть, что я — старшая, — с этими словами она вдруг схватила брошку со стола, хоть это и запрещалось строго-настрого, и спрятала за спиной. — Ты ведь помнишь, что сказала maman. Я выбираю первая, а ты — из того, что останется. На самом деле ее Величество такого не говорила… в этот раз. Но подобная реплика в жизни Ами звучала настолько часто, что девочка уже перестала замечать, когда ее не произносили. И, громко топнув и не-царственно шмыгнув носом, Амея выбежала из комнаты. Она принцесса — но не старшая, а значит, ей такую выходку могли бы и простить. Но она — вторая. — Ваше Высочество! — нахмурилась гувернантка, с которой принцесса столкнулась на выходе и едва не сшибла с ног. — Что вы себе позволяете? Она — не старшая. Но она — замена Фионы, запасной план… и должна быть не менее идеальной игрушкой, убранной в коробку на случай, если — когда? — сломается первая и любимая.***
— Их королевские Высочества, кронпринц Эдмон и принцесса Фиона! — объявил глашатай, когда двери над ведущей в бальный зал лестницей раскрылись, и на пороге показались близнецы — высокие, светловолосые и красивые, они вызывали бы восхищение, даже если бы не были наряжены в шелка и парчу; даже если бы волосы, руки и шея Фионы не искрилась отблесками свечного света от драгоценных камней, а грудь Эда не пересекала кроваво-алая лента с десятком орденов, коими он был награжден лишь по праву рождения. Амея наблюдала за братом и сестрой, стоя подле матери и ее фрейлин в небольшом алькове, и, изо всех сил изображая такой же восторг, какой был написан на лицах окружающих, гнула губы в неестественной, неискренней улыбке. Она была на полтора года младше — почти еще ребенок; ей не полагалось церемониального представления, как брату и сестре, но она понимала: даже когда время придет, она не будет интересна никому, пока рядом будет находиться Фиона. Фиона, которую в эту самую минуту официально представляли жениху. Принц Далинтан, совершенно очарованный невестой, произнес простой, скучный почти комплимент ее прическе; Фия нежно улыбнулась, заливисто рассмеялась — и фрейлины королевы восторженно зашептались, обсуждая, как принц и принцесса, должно быть, влюблены. «Я бы наверняка сыграла лучше», — Амея чуть поджала губы, ничуть не обманутая показушной радостью сестры, но быстро согнала с лица недовольное выражение — Фиона и ее принц подошли к ее Величеству, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Лицемерный церемониал — все как обычно. — Ваше Величество. Ваше Высочество, — Далинтан по очереди поклонился матери и сестре своей невесты, поцеловал протянутые руки, затянутые в холодный шелк, и снова обернулся к невесте с очередной банальной репликой. Фиона чуть качнула головой, и в волосах снова заискрились изумрудные крылья бабочек. Амея чуть прищурилась, внутренне закипая от зависти, но этого никто не заметил — кому какое дело до второй принцессы, когда первая — такая красавица? — Вам еще предстоит знакомство со второй моей сестрой, — прощебетала Фиона, пробудив у свиты королевы новый вздох умиления, — а пока пойдемте же танцевать! Женщины проводили их полными искреннего одобрения взглядами и улыбками. — А где же Луиза? — спросила у ее Величества одна из фрейлин, совсем еще молодая и прехорошенькая графиня, имя которой Амея вечно забывала. — Без ее Высочества бал — не бал, — добавила она с легкой улыбкой. — Боюсь, что в таком случае у нас еще очень долго не будет балов, — рассмеялась королева чуть напряженно. — Луиза изъявила удивительный интерес к учебе — мы не могли и не хотели препятствовать. Фрейлины одобрительно зашептались, отмечая, как это необычно и вместе с тем правильно — уже в тринадцать проявлять тягу к знаниям. Ами еще сильнее нахмурилась. Как же, Иза — и вдруг интерес к учебе! Слышали бы все эти восторженные клуши, какую истерику сестрица закатила родителям, когда ей приказали собирать вещи. Но против королевской воли не пойдешь — это Амея познала на своей шкуре, когда в ответ на просьбу отправить ее учиться получила короткое «нет». В ней до последнего теплилась надежда, но подслушанный разговор родителей все расставил по местам.***
Ами исполнялось пятнадцать — с этого дня ее можно было считать взрослой девушкой. И, конечно, велись приготовления к балу: не такому пышному, как на пятнадцатилетие Фионы и Эдмона, но ведь в тот год страна не была охвачена войной… — Как думаешь, Эдмон согласится вывести в залу меня, а не свою дражайшую невесту? — спросила Амея у сестры, но Фиона, погруженная в раздумья, совершенно ее проигнорировала. Ами повторила вопрос. — Ах, нет, — отозвалась, наконец, Фия, и впервые за, наверное, полчаса, оторвала взгляд от окна. — Принц Далинтан не будет присутствовать, поэтому Эдмон поведет меня. — Ну конечно, — пробормотала Амея, с трудом подавив вспышку гнева. Даже в ее день рождения!.. «Ну и пожалуйста, — пронеслось у нее в голове, — значит, смотреть точно будут на меня, а не на Эда!» — А вот что мне интересно, — девушка поднялась с оттоманки и подошла к окну, за которым Фиона наблюдала с таким интересом, но ничего, заслуживающего внимания, так и не заметила, — так это почему ты не зовешь его по имени. Ты ведь замуж за него собираешься! Фия, не отводя внимательного взгляда от дворцового сада, изогнула губы в подобие улыбки и произнесла: — Будешь на моем месте — поймешь. А потом вдруг улыбнулась совершенно искренне и поспешила к выходу. Но Ами было все равно, что же вызвало у ее сестры такой всплеск эмоций: она все равно никогда ее не поймет, ведь никогда не окажется на ее месте.***
На балу зависть и обида, наконец, оставили Амею — она грелась во всеобщем внимании, купалась в нем, наслаждаясь своим звездным часом — и даже не думала, как легко утонуть — или, напротив, быть выброшенной на берег. А между тем, это совсем не сложно: достаточно всего-то нескольких фраз. — Ах, ваше Высочество, вы просто прелесть! — прощебетала одна из придворных дам, когда Фиа подошла поздравить сестру. — Принц Далинтан наверняка хотел бы видеть вас в этом платье. — Однако увидит он ее не в нем, а уже в белом, — с довольной улыбкой напомнила королева, и все тотчас принялись поздравлять Фиону с грядущим счастьем, напрочь забыв про виновницу торжества. А та, закипая от безвыходной ярости, совсем не замечала, что все эти приятные слова жалят Фиону хуже шипов. Она совсем не замечала, что Фия с каждым поздравлением все сильнее зажималась, съеживалась и грустнела, а ее взгляд испуганным зверьком скользил по залу, периодически спотыкаясь на одной и той же фигуре…***
— Немыслимо! — король, расхаживая по кабинету, с трудом сдерживал бурю и понижал голос. Впрочем, он напрасно себя ограничивал: о произошедшем и так уже знала вся дворцовая челядь вплоть до последней кухарки. Её Величество не знала, как бы помягче объяснить это мужу — да и не слишком хотела: ведь тогда на них обрушится целый шквал криков, ругани и проклятий — особенно на нее, конечно, но и на Амею тоже. И притом совершенно незаслуженно! Недоглядели. Упустили. — Это преступление против государства!.. — Это любовь, — негромко произнесла Амея, но король ее, к несчастью, услышал. — В политике не может быть любви, — категорично объявил он, после чего потряс перед лицом Ами указательным пальцем. — Я надеюсь, хотя бы ты не подведешь меня, потому что иначе… Девушка быстро — даже слишком быстро, — закивала. — Я справлюсь, отец, — пообещала она торжественно. — Я не Фиона, я… я не сбегу. — Хочется в это верить, — он хотел было добавить что-то еще, но королева коротко покачала головой, и он осекся, но еще сильнее нахмурился. — Ступай к себе, — бросил он, — и приготовься к встрече с принцем Далинтаном. Уходя, Амея неплотно затворила дверь — и сквозь небольшую щель против собственной воли подслушала окончание разговора. — Луиза должна будет немедленно вернуться во дворец. — Но ее образование еще не окончено, — неуверенно возразила королева. — Да и сразу после побега Фионы… это вызовет лишние слухи и… — О слухах нужно было думать, когда ты допустила, чтобы Фия сбежала с сынком одного из бунтовщиков! — возразил король. — Теперь уже все равно. Пусть Луиза доучивается здесь — на случай, если Амее понадобится замена.