9 женщин

      День выдался тяжёлым для всех. После освобождения из-под завала Таноса с Небулой команда Кэрол вернулась на свой участок и продолжила работу. Остальные, сопроводив титана с дочерью в медотсек, занялись повседневной рутиной, стараясь отойти от пережитого шока. Шури на какое-то время осталась с «пострадавшими». Она помогла Небуле, у которой от удара повредилась одна из сотен микросхем, отвечающая за координацию движений — киборга из-за этого слегка штормило. Танос же на этот раз со своей раной был в состоянии разобраться сам. Ускоренная регенерация вкупе с искусственной аппаратной быстро делали своё дело, а со слов титана, и сама рана не стоила особого внимания — бывало и хуже.       На самом деле Танос юлил. Несмотря на всё вышеперечисленное, даже после полного восстановления не менее суток ощущалась сильная слабость и мучили остаточные боли.       Танос понимал, что ему надо хорошенько выспаться, организм упорно требовал отдыха, но сколько бы он ни ворочался с боку на бок, сон не приходил. Снотворное пить не хотелось. Да и вряд ли оно бы подействовало. В конце концов измаявшись, Танос решил пройтись, и ноги сами привели его на кухню. Пока перед ним не предстала дверь отсека, он и не догадывался, насколько был голоден. Танос силился вспомнить, что же сегодня он всё-таки ел, и поняв, что, помимо скудного завтрака, это было скромное «ничего», вздохнул и шагнул в кухню.       Оказавшись в помещении, Танос слегка опешил. Он не ожидал увидеть здесь хоть кого-то в это время тем более после всего, что сегодня произошло. Однако за столом сидела Мантис и увлечённо что-то читала на одном из десятка уцелевших планшетов, попутно щёлкая орешки. Она так сильно была погружена в своё занятие, что не обратила на появление титана внимания.       – Не спится? – Танос прошёл вглубь отсека к шкафам и начал обследовать их на предмет чего-нибудь, не требующего долгой готовки.       Мантис вздрогнула и чуть было не выронила планшет. Она действительно умудрилась не заметить вошедшего титана.       – Д-да. День был насыщенный. Не могу уснуть… – Мантис отложила в сторону своё чтиво и внимательно начала следить за действиями Таноса. Тот уже набрал всё необходимое и ловко варганил себе нехитрый ужин.       – Хорошо вы тут всё обустроили. Уютно. – Обычно Танос не отличался разговорчивостью, но сейчас ему хотелось общения. В тишине было некомфортно.       – Это по большей части заслуга миссис Старк. Они с Брунгильдой здесь несколько дней порядок наводили. А я мыла тарелки. Красивенькие… – Мантис оживилась. Ей очень понравилось участвовать в благоустройстве кухни и хотелось этим поделиться. Но Танос сменил тему.       – Что читаешь? – Он тем временем уже закончил приготовления и устроился напротив напарницы, быстро поглощая свой ужин.       – Кни-игу, – Мантис во все глаза уставилась на титана. Она никогда не видела, как едят сильные мира сего. Однако это смотрелось настолько обыденно, что Мантис искренне разочаровалась. Ей всегда думалось, что даже такое простое действие, как обед, должно быть чем-то поистине необыкновенным, учитывая персону, им занимающуюся, но всё оказалось куда прозаичнее.       Таноса же подобное внимание, по всей видимости, не смущало. Он вытер салфеткой губы и раскатисто рассмеялся:       – Это-то я вижу. О чём она?       Щёки Мантис слегка зарумянились, она сконфузилась и еле слышно ответила:       – Про любовь…       – Любовь — это хорошо, – Танос мягко улыбнулся, чем вернул своей собеседнице некоторую уверенность. – У тебя есть семья?       – Нет, никого, – Мантис немного погрустнела и опустила голову, но затем её усики радостно встрепенулись, и она громко сообщила: – Хотя у меня есть Стражи. И Дракс!       – Парень? – Танос беззастенчиво продолжил свой расспрос. По большому счёту, ему было всё равно, о чём сейчас говорить, а Мантис, в силу душевной простоты, была открыта для диалога на любые темы.       – Нет, что вы! – Мантис махнула в сторону титана рукой и заливисто расхохоталась. – Дракс говорит, что я урод. Он мой друг. Вы его видели. Большой такой. Ой, нет, не вы. Тот, другой Танос…       Мантис показалось, что она сморозила глупость. Она замолчала и начала теребить пальцем изящный усик — верный для неё признак смущения и задумчивости. Танос прекратил есть и отодвинул от себя тарелку.       – Мантис, ты говоришь сейчас о сражении на Титане?       – Откуда вы знаете? – В её глазах читалось неподдельное удивление.       – Я много чего знаю, – пространно ответил Танос. Кашлянув, он заглянул прямо в огромные глаза напарницы: – Я могу тебя кое о чём попросить?       – Э-м-м, думаю, да. Только чур ничего неприличного! – вытаращившись на Таноса, протараторила Мантис. С ней уже случалось так, что по причине оторванности от жизни она чуть было не оказывалась в весьма щекотливых ситуациях, и потому она решила всегда действовать на опережение, как наставляла её после одного такого не самого приятного случая Гамора.       – Нет, что ты… – Танос от такого уточнения даже на секунду опешил, но быстро вновь собрался с мыслями. – Ты ведь эмпат. Покажи мне, что чувствовал то́т Танос. Я знаю, что ты знаешь. Пожалуйста.       Немного поколебавшись, Мантис встала со своего места и, обойдя стол, подошла сзади к сидящему титану. Она аккуратно положила ему на плечи обе руки и прикрыла веки. Концы её усиков засветились.       Сначала Таносу казалось, что ничего не происходит, но вдруг внутри будто бы всё сжалось. Мир вокруг него посерел и стал совершенно безынтересен. Постепенно пришла боль, почти физическая. Саднило где-то в груди, стучало в висках, а ещё было невыносимо горько и пусто. Грузом тяжелее, чем тот, что пришлось сегодня держать на плечах, на его душу легло непомерное чувство вины. Танос скорбел.       – Достаточно… Спасибо.       Мантис вернулась на своё место. Она была бледнее смерти. – Я тоже это чувствовала… Это ведь из-за Гаморы?       Но Танос ей не ответил. Он просто не услышал вопроса, погрузившись в собственные мысли. Танос думал о том, что эти чувства для него отнюдь не новы и когда-то, совсем недавно, ему уже доводилось испытывать нечто подобное… Сегодня. Когда, заваленный, он никак не мог дозваться Небулу и ему казалось, что он потерял её навсегда. Танос боялся за дочь и винил себя в том, что не уберёг её. А в голове не прекращая звучали слова того, другого титана, который твердил, что был слишком суров…       Внезапно Таносу пришло страшное осознание. Он не просто убил свою Гамору. Ему пришлось это сделать. Ни за какие провинности или убеждения он не смог бы лишить жизни ни одну из своих дочерей. Но того потребовала Вселенная, и он повиновался… Да кто он такой, чтобы ставить одну жизнь, пусть и самую дорогую для него, выше жизней триллионов других? И эта жертва должна остаться только на его совести…       К тому моменту, как Танос вспомнил, где он и зачем здесь находится, прошёл не один час. Еда давно остыла, да и кусок больше не лез в горло, и Танос решил, что пора вернуться в покои. За то время, пока он размышлял, утомлённая Мантис успела заснуть прямо за столом и мирно посапывала, подложив под голову руки.       Танос смотрел на неё и думал: «Такая добрая и наивная, словно дитя… И как сильна. Через сколькое ей уже пришлось пройти?..»       Танос встал и подошёл к Мантис. «Нехорошо её так оставлять». Аккуратно подняв напарницу на руки, он направился к жилым комнатам.

***

      Оказавшись перед отсеком, Танос не без удивления обнаружил, что на двери стоит замок. Женщины явно не желали, чтобы у него имелся к ним доступ. Танос же не хотел никого будить и потому просто воспользовался тем фактом, что на его корабле никто и ничто не может от него же запереться: у титана был верхний приоритет допуска в любые помещения.       «Они и не заметят. Одна нога здесь, другая…»       Танос тихонько открыл дверь, но не успел он войти в комнату, как тут же задел чей-то прикроватный столик, который с грохотом опрокинулся. В то же мгновение зажёгся свет. Прямо на Таноса устремились кинжал и копьё, однако в голову прилетела всего лишь подушка.       – Какого чёрта ты здесь делаешь?! – Шури уже успела увидеть на руках Таноса свою подругу и обо всём догадаться, но спросить была обязана. – А если мы тут, к примеру, голые все? А?       Танос неловко переступил с ноги на ногу:       – Ну, даже если и голые, мне-то какое дело…       Мантис уже давно не спала, но ей было неудобно сообщить об этом титану, и потому она молча продолжала лежать у него на руках ровно до этого момента:       – Он врёт, что ему дела нет, а на самом деле ему грустно…       Дамы в недоумении переглянулись между собой и рассмеялись, вероятно, обозначив для себя причину тоски Таноса.       – Эй, ты на что вообще рассчитывал, когда сюда пёрся? – Валькирия не упускала ни единой возможности выказать своё пренебрежение к титану и, если повезёт, поиздеваться над ним. Кинжал её, однако, всё ещё был нацелен прямо в голову Таносу, что не мешало ей язвить.       Танос взглянул сверху вниз на свою болтливую ношу и, не сходя с места, бросил её прямиком на пустующую кровать. Мантис ойкнула скорее от неожиданности, чем от боли, — приземлилась она удачно. Не колеблясь, Танос сразу же вышел. У него совершенно не было настроения «вести глупые беседы со взбалмошными девицами».       – Это откуда он тебя принёс? – Хоуп раздирало любопытство.       – Мы на кухне встретились, – ответила Мантис, уже начавшая приготовления ко сну.       – О чём же вы с ним разговаривали столько времени? – Окойе наконец убрала копьё и теперь поправляла ранее сползшее на пол одеяло.       – Ни о чём! – чуть ли не вскрикнула Мантис, что прозвучало совершенно неестественно и не осталось не замеченным остальными. Но, отвернувшись к стене, она сделала вид, что крепко спит, и дальнейшие робкие попытки женщин расспросить её не принесли плодов.       Однако утром увильнуть от разговора Мантис не удалось. И наконец, спустя полчаса уговоров, ответив, что говорили они «о любви», она густо покраснела и быстро убежала по каким-то одной ей известным неотложным делам.       Для Таноса вечер запомнился иначе.