Память

Разумеется, в школу к дочери Игоря вызывали не в первый раз. Когда-то давно он даже вёл небольшую тетрадку, которая лежала рядом с ежедневником и испытательными заданиями, где заботливый отец семейства описывал, за какую провинность Маруси ему снова приходилось разговаривать с её классной руководительницей, которая, к тому же, была твёрдо убеждена, что Игорь является отцом-одиночкой. Елена, которой в какой-то момент надоело, что муж ходит в школу чаще, чем она в ларёк за сигаретами, в один прекрасный день не выдержала, перенесла рейс и явилась сама. Зоя Владимировна со слегка печальным и удивленным лицом заявила, что Маруся уронила со шкафа горшок с цветами. Елена же фыркнула, выложила на стол хрустящую купюру, а потом вполне себе недвусмысленно намекнула, что если её муж опять окажется в этом чудесном заведении, то горшок с цветами попадёт в другую цель. После этого записей в дневнике Маруси убавилось, но совсем они не исчезли — разбитое окно, смешанные реактивы на химии, крысу подкинули учителю физики в портфель: всеми этими подвигами Маруся гордилась, несмотря на некоторые наказания от родителей. Хотя иногда Елена лишь качала головой и восклицала: «Как же я до этого не додумалась!», Игорь же порой предпочитал молчать, потому что ни жена ни дочь не догадывались о том, кто же однажды спалил классный журнал в туалете. Поэтому для приличия Маруся лишалась прогулок на пару дней, а потом все про это благополучно забывали. Средняя дочь, Алиса, школьное имущество не портила, но с ей возникали другие проблемы. Марусю не особо заботили оценки в аттестате, некоторые предметы ей давались легко, некоторые нет, но, определенно, увидев однажды форму стюардессы, она поняла, кем хочет быть, и весь последний класс в школе усиленно учила английский язык. Алиса же старалась учиться хорошо, в последствии получила красный аттестат, но имела нестандартное мышление: на контрольной могла посчитать в уме задачу, или способом, не прописанном в ключах. Разумеется, некоторым особо принципиальным учителям такое не нравилось, и многие из них перечеркивали решение, Алиса злилась, потому что в дневнике появлялись плохие оценки по сути не за что — задача ведь была решена правильно. И тогда в ней включался «злой гений», а именно — ухитрялась вылезать в любой школьный компьютер, и сделать так, чтобы эта вещь работала как минимум неправильно, а как максимум не работала вообще. Маруся, которая к тому моменту уже стала взрослой стюардессой, всегда говорила сестре, что такие методы не действенны, и нужно хотя бы стул кому-нибудь подпилить. В итоге Игорю пришлось заставить учительницу по математике объяснить, почему решение Алисы неправильное (сам он в этом разобраться был не в состоянии) и в итоге учителя оставили в покое ученицу, дальше называя ее «особенной». Многие ученики смеялись с этого, потому что как правило в тоне угадывалось «ненормальная», но Алису уже не волновало — она получала свои заслуженные пятерки и готовилась к поступлению в университет в Лондоне. С Кирой дела обстояли куда сложнее. Во-первых, она предпочитала в принципе не обращать никакого внимания на такие предметы как «история», «литература», «обществознание» и иже с ними. Одно время Лариса предпочитала тратить несколько часов на общение по видеосвязи, чтобы хоть как-то объяснить племяннице, зачем нужно читать литературу и пытаться понять героев, но потом сказала Игорю, что если Лена подчинялась учителям ради красного аттестата, Алису просто не трогали, потому что ее ответы были слишком нестандартные, и обсуждение того или иного произведения затягивалось на несколько часов, то Киру не волнует ничего, кроме физики, математики и физкультуры. Про последний предмет сама Волохова-младшая говорила, что если бы можно было вместо русского языка сдавать физкультуру, она с удовольствием бы это сделала. Но сложность учебы в школе заключалась даже не в кое-как полученных четверках (в основном благодаря тому, что Кира с удовольствием участвовала в олимпиадах), а в том, что обидчику всегда прилетала «сдача». Когда они вместе с Витей стали ходить на борьбу, Игорь, в отличии от Ларисы и Алисы, не видел ничего плохого в том, что его младшая дочь научится постоять за себя. Кира показывала хорошие результаты — ещё бы, ведь физическая подготовка для неё очень много значила ещё с первого класса, но если Витя в итоге пошёл в этот спорт глубже, то Кира продолжила изучать точные науки, но использовала приемы по иному назначению — а именно, в нос получал каждый, кто дергал ее за длинный рыбий хвост, кто разрисовывал ее учебники, и за прочие шалости следовало справедливое наказание. Кира отличалась от всех остальных девочек из класса — ее интересовала только учеба и физические упражнения, ради которых она выпросила себе абонемент в спортзал. Гадая, что младшая дочь устроила на этот раз, Игорь зашёл в кабинет директора, который за последний год стал ему родным — почему-то именно в это время Кира сделалась совершенно неуправляемой. Скорее всего, дело в переходном возрасте, а может быть перспектива сдачи экзаменов нервировала. Хотя он был уверен — сдаст на высший балл особо не готовясь, потому что настоящая цель Киры заключалась в другом. — Добрый день, — он выдохнул, смотря на директора, которая отвлеклась от экрана компьютера. Кира, сидящая на диване у входа, подняла взгляд на отца, поднялась и запихнула руки в карманы — верный признак того, что нервничает. — Привет, пап. — А, так это вы её отец, — женщина, стоящая у окна прищурилась, — кого ж вы вырастили-то, а? — Игорь Николаевич, — директор строго посмотрела на мать второй девочки, потом на Игоря, — ваша дочь и Ольга подрались. Ну, это я вам по телефону сказала. Конфликт надо решать, понимаете? Кира прикусила губу, но изо всех сил сдержалась, чтобы ничего не сказать. Она дышала слишком часто и злилась, потому что ненавидела, когда её выбивали из равновесия. Но ещё больше ненавидела, когда кто-то в её присутствии говорил про её маму. Кира сжала кулаки, что не укрылось от взгляда Игоря. — Что произошло? — устало спросил он. Нет, Игорь не всегда слепо занимал сторону дочери, часто уже по пути домой из школы он ей говорил, что поступила неправильно. Но каждый такой раз он слышал тихий голос совести, подозрительно похожий на голос Елены, который напоминал Игорю все ситуации, когда он срывался, будучи неправым. И он никогда не вставал против дочери при посторонних людях. — Ваша дочь не должна учиться в этой школе! — заявила мать второй девочки, — она же чудовище невоспитанное. — Ангелина Сергеевна, я хочу услышать объяснение, а не чьи-то вопли. Директор пожала плечами, потом сделала глубокий вдох. — Оля сказала, что во время обсуждения подготовки к контрольной по физике, ваша дочь без объяснения причины вцепилась ей в волосы. Игорь покачал головой, потом развернулся и внимательно посмотрел на дочь. Кира поймала его взгляд, потом выдохнула — она не думала, что вновь придётся это повторять, тем более перед всеми этими людьми. — Пусть лучше скажет Оля, а то вдруг, — ей вновь пришлось надеть на себя броню, — не распознают мою речь. Я же, гав-гав, псина! — Я ничего не говорила, — рявкнула вторая девочка, скрестив руки на груди, — я вообще не трогала. Мы говорили про профессии… — А ты расскажи подробнее, — Кира почувствовала, как закипает, — что ты там сказала про меня и мою мать? Игорю не понравился тон дочери, а губа дёрнулась. Он посмотрел на мать Ольги, потом на саму девушку. — Игорь Николаевич, — Ангелина Сергеевна уже сама не понимала, на чью сторону вставать. — Имя моей жены всё ещё на слуху, я так понимаю? — холодно проговорил он, смотря в глаза матери, — неужели так сложно оставить эту тему в покое? Женщина не выдержала взгляда, хищно уставилась на дочь. Ольга всплеснула руками. — Потому что меня достало это! Ты выскочка, ясно?! — Я просто думаю об учебе, — рявкнула Кира, чувствуя, как снова слетает с тормозов, хотя столько раз уговаривала себя быть сдержанной, — тебе мало досталось. Клянусь, ещё раз я услышу что-то в сторону своей матери, тебя уже ничего не спасёт. — Да тебе ставят твои пятёрки только потому что ты рассказываешь слезливую историю про то, кем была твоя мать! — девушка прищурилась, — и все тебя жалеют. А я читала в интернете, что в те годы невозможно было устроиться без того, чтобы… Игорь за секунду успел схватить свою дочь, которая снова с кулаками ринулась на обидчицу. Впрочем, через мгновение раздался звук пощёчины, и Ольга схватилась за обожжённое ударом место. — Сколько раз я тебе говорила не вести себя так?! — рявкнула её мать, потом толкнула дочь к выходу, — сейчас же сядешь за экзамены. — Послушайте, вы такими… — директор поднялась, чтобы вставить слово, но женщина её не хотела слушать. Она посмотрела на Игоря с печалью в глазах. — Простите, моя дочь не понимает, что можно говорить, а что нельзя. — Это для таких как ваша дочь нужны отдельные школы, — рявкнула Кира, сжав кулаки до побелевших ногтей, чтобы не заплакать. Игорь выпрямился, сжав плечи Киры, а его взгляд не сулил ничего хорошего. — Вашей дочери действительно стоит подумать об учебе, а не о том, как распространять сплетни про других людей. С Кирой я проведу беседу ещё раз, но если я снова услышу подобные слова от Ольги, добьюсь исключения, — холодно сказал он. Женщина цокнула языком — ситуация не радовала её с двух сторон. Ангелина Сергеевна растерянно проводила их взглядом, потом выдохнула. Она всем сердцем была на стороне Киры, но правила есть правила. — Игорь Николаевич, тоже самое я могу сказать и вам, — проговорила она, когда даже Кира вышла из кабинета и уже прошла мимо окон школы, — я понимаю, воспитывать ребёнка в одиночестве сложно, я даже понимаю агрессию Киры на Ольгу, но если она не начнёт себя контролировать… — женщина поправила очки, — то исключить придётся их обоих. Игорь кивнул, потом пообещал, что проведёт ещё одну беседу с дочерью, а потом нагнал Киру у ворот школы. До машины они шли молча. Кира скрестила руки на груди, взгляд был обращён вниз, на влажный после дождя асфальт. Ей хотелось домой — забраться под любимое одеяло, обязательно с головой, и выплакаться. — Хочешь заехать куда-нибудь? — поинтересовался Игорь, выезжая со школьного двора. Кира пожала плечами. — Я хочу домой, мне… к экзаменам мне надо готовиться. — Да сдашь ты свои экзамены, — отмахнулся Игорь, потому что ни секунды не сомневался в своей дочери, — отдыхать тоже нужно. — Я опять тебя расстроила? — тихо спросила Кира, потом подняла взгляд на отца. Игорь на секунду посмотрел на неё, почувствовал, как что-то дернулось внутри — у Киры ведь её глаза. У единственной из всех. Да и вообще — в целом была очень похожа на Елену: непонятные глаза, светлые волосы, которые Кира заплетала точно также — нашла фотографию пару лет назад, и с другой причёской Игорь её больше не видел. — Расстроили меня мои стажёры, — пробурчал Игорь, потом выдохнул, — на твоём месте я сделал бы тоже самое. — А мама? — Кира всегда сначала спрашивала мнение отца, а потом интересовалась, как бы на это отреагировала бы её мать. Игорь невольно усмехнулся. — Если бы твоя мама услышала что-то такое в свой адрес, то я бы её уже не удержал бы. А что конкретно эта девочка сказала? Кира вздрогнула и покачала головой. — Пап, я не хочу про это больше вспоминать, а там более повторять эти вещи вслух, — она вновь замолчала, уставившись перед собой. Игорь бросил взгляд на дочь, потратил несколько секунд на то, чтобы рассмотреть брелок на школьной сумке. На лице возникла улыбка — Елена увидела эту вещицу где-то за границей, одиннадцать лет назад и не удержалась. Он тогда цокнул языком, сказав, что собак в доме стало больше, чем людей. Игорь давно считал, что Кира куда-то засунула подарок матери, как это обычно бывает у детей, но, оказывается, нет. Кира шмыгнула носом, потом посмотрела на отца и всё-таки улыбнулась — её немного отпустило. — То есть мама бы меня ругать не стала? — Почему, стала бы, — Игорь улыбнулся, вспомнив какой-то момент из совместной жизни с женой, — но не сильно. И я тоже, между прочим, хочу тебе сказать, что… Кира прикусила губу, уселась поудобнее и внимательно посмотрела на отца. — А это правда, что вы с Серёжей подрались? Игорь приподнял бровь, потом пожал плечами. — Ну мы всё-таки мужчины! — А Маруся сказала, что это было из-за глупости. — А Маруся случайно не рассказала, как сбежала от нас с матерью к этому, — Игорь спустя столько лет зятя переваривал с трудом, — Серёже? Нет? Кира рассмеялась, потом открыла сумку и вытащила оттуда яблоко. — Пап, можно я к тебе на занятия приду как-нибудь? — через пару минут спросила она, посмотрев на отца, — ну, пожалуйста. Мне же нужна практика!  — Кира, ну какая практика? Я работаю с уже обученными лётчиками, а ты даже школу не окончила. И вообще, — Игорь сам себя раздражал в такие моменты, но не сказать не мог, — ты другие профессии рассматривала? — Пап, — Кира в секунду стала очень серьёзной, — ты же знаешь, как для меня это важно. Он знал. И уже слышал такие же слова, очень-очень давно, только от Елены. Кира — единственная из трёх дочерей, которая решила пойти по стопам родителей. — И я знаю, что ты сейчас хочешь мне сказать, — пробормотала она, приоткрыв окно, впуская холодный воздух, — но мне совершенно не хочется заниматься этой нудятиной, которая поджидает Алису в её офисе каждый день. Бегать с подносами сначала по салону, а потом по ресторану, как Маша, я не хочу. Не для этого я стала учить физику с первого класса! — Твоя сестра директор ресторана, а не официант, — проворчал Игорь, — большая разница, между прочим. — Пап, — Кира всплеснула руками, — ты думаешь, я не понимаю, почему ты про это говоришь сейчас? Я знаю, что мне будет тяжело. Я знаю, что за пять лет триста раз успею поплакать… но я хочу как ты, понимаешь? Как мама хочу. Ты же мне говорил, — нервная система дала сбой, и голос Киры сорвался на звон, — что она случайно погибла. Нет? К счастью, они уже приехали к дому, и Игорь увёл раскрасневшуюся Киру домой. Конечно, за прошедшие десять лет они сделали ремонт, но фотографии Елены остались на прежних местах. А в шкафу висела её отглаженная форма, запрятанная под полиэтиленовый чехол. Игорь не знал, но Кира иногда надевала её и разглядывала себя в зеркале. А если бы узнал, то получил бы сердечный приступ — младшая дочь была копией матери. Кира это понимала, и, аккуратно сняв рубашку, потом китель и брюки, убрав всё на место, ложилась на постель и плакала. — Пирог хочешь? — Игорь посмотрел на часы — надо же, в школе он потратил не так много времени, как казалось. — Хочу, — устало проговорила Кира, потом шмыгнула носом, — пап. Мама же случайно погибла, да? Игорь выдохнул, развернулся к дочери. Прошло десять лет, а ему было больно точно также, как и в тот день. Конечно, с годами он привык жить без Елены, а чуть позже даже улыбаться при воспоминаниях, в первую очередь, учился этому ради Киры, потому что ей было всего лишь пять лет, когда… — Мама погибла из-за ошибки военных, — в который раз проговорил он, — и мама и все те люди, за которых она была ответственна. Кир, твоя мама была лучшей из всех, кого я знал. Самый лучший из тех, кого я тренирую — не дотягивает до неё. И я говорю это вовсе не потому, что она моя жена, — Игорь бросил взгляд на фотографию Елены на стене, — а потому что это правда. И Игорь ненавидел себя за то, что так мало говорил ей про это при её жизни. За то, что от силы пару раз сказал, что гордиться её успехом. — Разве ты не хочешь гордиться мной также? — проговорила Кира, — ты же тоже хороший лётчик. У меня это в крови, да? Зачем мне тогда работать директором в ресторане? Игорь выдохнул, потом крепко обнял свою дочь, проведя ладонью по волосам. Он понимал, что Кира не уступит и станет тем, кем ей хочется стать. И он не в праве её остановить, как не был в праве остановить Ленку. Он снова посмотрел на фотографию. Его жены нет на этом свете уже десять лет. Жизнь идёт дальше, они все идут дальше, Кира уже почти взрослая, Маруся дважды мама, о чём Елена так и не узнала… и даже Игорь медленно, но двигался дальше. Разумеется, не женился больше, да и не до этого было — пятилетний ребёнок. Наверное, только из-за Киры он и не свихнулся. И теперь его дочь собралась туда же… — Прости, Ленка, — одними губами сказал он, обращаясь к портрету жены. Елена так сильно любила небо, так рвалась туда, столько потратила сил, чтобы стать командиром… и ошибка двух военных отняла у неё всё, включая собственную жизнь. И Кира собиралась продолжить её дело, несмотря ни на что.