Countdown to extinction

      Vic Rattlehead       Половина третьего ночи. Я выбрался прогуляться по тихому, необитаемому берегу нашего милого, уютного острова. К воде мало кто отваживался подходить: во-первых вода, мягко говоря, немного не отвечала минимальным санитарным нормам, а во-вторых никто не хотел выяснять, подверглась ли океанская живность массовым мутациям. Как-то по-первости кто-то нашел на берегу жутковатого вида рыбку-мутанта, и этого хватило, чтобы напрочь отбить у народа интерес к исследованию океанской жизни.       Сейчас здесь было очень тихо, спокойно и к тому же ужасно красиво: большая полная луна в темно-синих небесах освещала мелкие волны океана и берег ими омываемый своим волшебным ярким, мистическим светом. Песок в этом свете казался абсолютно белым, а редкая растительность была похожа на магические растения, предметы или даже животных из неведомых краев. В такие восхитительно живописные ночи в каждом просыпается романтик, в такое время просто невозможно не проникнуться красотой пейзажа. Теплый воздух, который очень приятно «разбавляет» легкий свежий ветерок является неотъемлемой частью этих жарких летних ночей.       Вдруг я слышу за своей спиной чьи-то неторопливые шаги. Похоже, кто-то решил составить мне компанию. Быть может, это мучимый бессонницей Джуниор? Сегодня днем я видел Джули, которая рассказала мне, что Дэвида с недавних пор мучают кошмары связанные, как она поняла из встревоженного бормотания мужа во сне, с воскрешением Мастейна из мертвых. Оборачиваюсь и в свете луны вижу знакомую фигуру Дэйва, только не Эллефсона…       Чуть влажные рыжие волосы обрамляют светлое лицо, в свете луны кажущееся мертвенно-бледным, светло-карие глаза смотрят на меня с оттенком печали и скорби.       — Дэйв?! Какого хрена ты здесь делаешь? — воскликнул я, прибывая в состоянии крайнего удивления.       — Затосковал по дому, решил прогуляться «по родным улочкам», — усмехнулся Мастейн.       — Я не знаю, что ты за херня, но тварям вроде тебя нет места здесь, среди людей, — отрезал я.       — Уж кто бы говорил, — ухмыльнулся Дэйв. — Знаешь, Вик, я мог бы стать для них гораздо более ценным бойцом, чем ты. И в этом случае необходимость в тебе отпала бы сразу.       — Что за бред ты несешь? — возмутился я.       — Бред? Разве? — Мастейн поднял правую бровь, изогнув губы в усмешке. — Неужели ты думаешь, что тебя «терпят» за твои личностные качества? Да брось, не обманывай себя, ты всегда был лишь оружием. Зачистки, уничтожение монстров, наиболее опасные задания — вот то единственное, для чего ты годишься… то для чего ты был создан.       — Создан? — удивился я.       — Создан, — подтвердил Мастейн. — В самом начале всего этого гребаного апокалипсиса людей было так мало и мы несли такие потери, что нам невольно пришлось задуматься над созданием искусственного бойца, способного заменить человека на полях сражений. Немногие знали об этом проекте, проекте, выполнение которого поручили мне и моему близкому другу — Виктору. Но, знаешь ли, в те времена своей лаборатории у нас не было, и мы заняли один из лучших научных комплексов, располагавшихся по счастливой случайности в пустынных районах нашего штата. Мы разрабатывали идеи, ставили эксперименты и в итоге пришли к тому, что создали план создания «идеального солдата»… Мы уже собирались обзавестись хорошим скелетом, необходимым для создания «Рэттлхэда», так мы решили озаглавить наше детище, не столько за внешние данные, сколько в честь Виктора. Да его фамилия была именно таковой… Но, ослепленные своими успехами, мы потеряли бдительность, и в один прекрасный день на нас напал мутант… Это был один из самых темных дней моей жизни… Вик умер мгновенно, но, скелет его практически не пострадал… — светло-карие глаза взглянули на меня почти с вызовом, словно ожидая моей реакции.       Я потерял дар речи. Так вот откуда я взялся. Меня создали сами люди, создали как «совершенное оружие», причем сделал это не какой-нибудь безымянный злой гений, погибший в первые же месяцы ада, а Дэйв — мой лучший друг, человек, которому я доверял, наверное, больше чем самому себе. Причем создал он меня, если, конечно, верить ему самому, из останков своего лучшего друга. Мой разум отказывался во всё это поверить.       — Ну, в этом есть свои плюсы, верно? — с доброжелательной улыбкой Дэйв задал свой риторический вопрос. — По крайней мере, имя и фамилия у тебя были родными! Да и Вик, можно сказать, не совсем умер… Ты ведь знаешь, каково это терять близких.       Мой мир рушился на глазах. Мастейну не было причин врать мне. И как бы он не напоминал мне сейчас Виктора Франкенштейна из романа Мэри Шелли, я был более чем уверен, что он говорит правду. Но почему он решился на откровенность только сейчас? Потому, что раньше он был мне лучшим другом, и можно сказать даже отцом, а теперь мы находимся на разных сторонах баррикады?       — После того, как ты был проверен в бою, — продолжал Дэйв, — собирались даже начать массовое производство, но народ тебя не очень-то полюбил. Это недоверие со стороны людей могло дорого нам стоить… А когда ты всё-таки «прижился» острая необходимость пополнения человеческих ресурсов отпала, ну по крайней мере такими экстремальными, хлопотными методами.       — Почему ты рассказываешь мне это сейчас?       — Да только потому, мой мальчик, что ты велел мне убираться, апеллируя тем, что я не человек, хотя сам являешься не большим человеком, чем я, — ухмыльнулся Дэйв, — ты, так же как и я, был убит какой-то мерзкой тварью и был воскрешен из мертвых…       — В моем воскрешении вирус не принимал участия, — без уверенности в собственных словах сказал я.       — Это к делу не относится, — прошипел Мастейн, недобро посмотрев на меня.       — Разве? — ухмыльнулся я, готовый к драке.       Вдруг, Мастейн в один прыжок оказывается рядом со мной и сбивает меня с ног так быстро, что я не успел уловить его движений. Я поднимаюсь с земли и пытаюсь нанести удар по тому, кто совсем недавно был моим другом, но тот успевает в полете перехватить мою руку и, легким движением перебросив через себя, вновь заставляет принять горизонтальное положение.       — Я — не Эдди, я не буду с тобой церемониться, — фыркнул Дэйв, злобно улыбаясь.       Вдруг раздался звук выстрела, и в груди рыжеволосого мутанта образовалось кровоточащее отверстие от пули, прошедшей насквозь. Мастейн обернулся и, рассмеявшись, почти радостно произнес:       — Да вот же и он сам! Наш Призрак Оперы!       Я посмотрел туда, куда обращал свои слова Дэйв и заметил, как к нам не спеша приближается не кто иной, как Эдди! Думаю, сравнение его и Призрака Оперы было вызвано не столько внешним сходством с упомянутым персонажем (которое как по мне так было просто охренительным), сколько Эдвардовым внезапным появлением в, можно сказать, самом неожиданном месте.       Пораженный спокойной реакцией Мастейна на ранение, Эд убирает пистолет, достает пару «узи» и начинает обстреливать мутанта из обоих стволов. Тело Дэйва подрагивает от автоматных очередей, пронзающих его, по его лицу расплывается улыбка, взгляд остекленевших глаз устремлен куда-то в пространство, а, когда, через пару минут, патроны у Эдварда заканчиваются, спокойно произносит:       — И это всё, на что ты способен?       Я поднимаюсь на ноги и вновь атакую мутанта. На сей раз мне удается, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, сбить его с ног, а Эдди тут же не растерявшись, пускает ему в лоб пулю. Тварь тут же успокаивается. Эд, спокойно, словно ничего особенного не случилось, говорит:       — Я же говорил, что ты можешь на меня рассчитывать?       — Эдвард, как тебе удалось пробраться сюда?       — В этом нет ничего сложного, если обладать какими-никакими мозгами. Расположение базы на острове может гарантировать лишь защиту от тупых зомби и прочих не особо разумных тварей. К счастью таких большинство.       Вдруг рыжеволосое тело, поднимется на ноги и, мило улыбнувшись, спокойно говорит нам: «Простите, ребятки, я вынужден вас покинуть», — после чего одним прыжком преодолев расстояние в пару метров, скрылось в ночи.       — Ты это видел? — спросил я Эдди.       — Угу, круто, — безэмоционально ответил тот.       — И что нам делать теперь?       — Быть осторожнее, — глубокомысленно произнес Эд и неторопливо зашагал прочь, оставив меня одного.       Голова грозила вот-вот лопнуть от обилия информации, мыслей, чувств и дерьмового осадка, оставленного случившимся сегодня. Постаравшись не думать обо всем этом и, засунув куда подальше чувство того, что всё было бредом, я поспешил домой, дабы как можно скорее сообщить всем о произошедшем и грозящей нам всем опасности.