Шпион, который не умел ходить по крышам

Сусуми грациозно перемахнул с одной крыши на другую прямо над вечерней стражей. Отряд прогромыхал дальше по улице, никто из воинов даже не поднял головы. Сусуми проследил, как они скрылись за углом, и перепрыгнул на следующий дом; прокрался мимо дымохода, слез на пристройку, а оттуда перебрался на козырек бакалейной лавки. Там Сусуми подтянулся на руках и вновь оказался на крыше. Убедившись, что стражников поблизости не видно, он взобрался по черепичному скату на конек, слегка согнулся, готовясь бежать дальше, оттолкнулся от балки… и кубарем покатился вниз. Стукнувшись локтем о выступ и оцарапав лицо о ветки растущей рядом с домом яблони, Сусуми свалился в помойную кучу. К счастью, она оказалась достаточно большой, чтобы смягчить удар. – А чтоб тебя! – от души пожелал он крыше, отплевываясь от картофельных очисток. В ответ крыша разразилась визгливым хохотом. Вскрикнув от неожиданности, Сусуми забарахтался в мусоре, пытаясь сесть. Через секунду до него дошло, что хохотала не крыша – смехом заходилась груда тряпья, сваленного рядом с помойкой. Легче от этого почему-то не стало. – Сгинь, сгинь, проклятая тварь! – зашипел Сусуми, судорожно соображая, на кого это он свалился. Вроде бы ни абиссалы, ни призраки в таком виде по Шипам никогда не разгуливали, но как знать, какие странные идеи могут взбрести в голову покойникам? Тряпье загоготало пуще прежнего. Сусуми вскочил, надеясь поскорее удрать, но под ногу подвернулась очередная картофельная шкурка. Поскользнувшись, он рухнул обратно в помойку и как следует приложился затылком обо что-то твердое. От боли и обиды на глаза навернулись слезы. Тряпье уже икало от смеха, неряшливая груда тряслась, словно готовый извергаться вулкан. – Прекрати ржать! – не выдержав, рявкнул Сусуми и к своему немалому изумлению услышал ответ: – Да как же не ржать-то, когда ты такое представление закатываешь! – Тряпье говорило старческим надтреснутым голосом и явственно шепелявило. Грязные лоскутки раздвинулись, и наружу высунулась сморщенная, словно печеное яблоко, физиономия. В центре находился огромный, крючковатый нос, кончик которого подрагивал в такт хихиканью; из ноздрей торчали два пучка седых волос. Под носом располагался рот – темный провал, вход в который охраняло пять кривых зубов. Глаза прятались в складках набухших, давно лишившихся ресниц век. – О-хо-хо, да такого ни один балаган не покажет! А-ха-ха-ха!.. Сусуми с отвращением поморщился и попытался отползти прочь. Голова старухи тем временем целиком вынырнула из сальной кучи. Нечесаные седые волосы сосульками свисали по обе стороны от лица и мотались из туда и обратно каждый раз, когда старуху охватывал новый приступ смеха. – Я сказал, хватит ржать, – тихо, но твердо потребовал Сусуми. Он подтянул к себе сначала одну ногу, затем другую, пощупал голову и задницу – на затылке набухала шишка, а на копчике, если верить ощущениям, наливался синяк – и сумел все-таки подняться. – Слышь, ты, старая карга?! Я тебе не клоун! – Не клоун? – Старуха хлюпала носом, по морщинистым щекам текли слезы, которые она вытирала рукой в рваной митенке. – Это ты-то – и не клоун? А-ха-ха, о-хо-хо… Да кто ж ты, милок, будешь, если не клоун, а? – Она согнулась пополам, сдавленно хрюкая и молотя ладонью по связке с тряпками. – Не клоун он! Нет, ну вы слыхали, он-то – и не клоун!.. А-ха-ха… – Я – шпион Сопротивления! – вскипел Сусуми. На втором этаже хлопнула оконная рама. – Заткнись, дурень, спать не даешь! – раздалось откуда-то сверху, и на Сусуми вылилось ведро холодной воды. В довершение всех бед, вода оказалась еще и мыльная – похоже, накануне вечером хозяева дома мыли полы. Старуха закрыла лицо ладонями и повалилась обратно в свои тряпки. Несколько секунд она только постанывала. – Шпион! – выдавила она. – Сопротивления! Ох, не могу, сейчас лопну!.. Если ты – шпион, то я – Алая Императрица, не иначе! Сусуми стряхнул со штанов яблочные шкурки и выжал холодный осклизлый шарф. – Не понимаю, чего смешного, – буркнул он. – Да какой из тебя шпион, олух? – всхлипнула старуха. Приступ истерического хохота прошел, и она уселась на гору ветоши, словно на трон, и сложила руки на груди. Ростом она едва доставала Сусуми до груди, что не мешало ей лучиться превосходством. Самым правильным было бы развернуться и уйти, но Сусуми просто не мог вот так позорно бежать с поля боя. – Нормальный из меня шпион, – сказал он. – Очень даже хороший! – Шпион должен красться незаметно, – назидательно объявила старуха, смерив его презрительным взглядом. – А ты топочешь так, что от тебя даже крысы в канализации разбегаются! Да за кем ты можешь шпионить, балбес? – Крысы, может, и разбегаются, зато стража меня не разу не поймала! – парировал Сусуми. Старуха всплеснула руками и вновь затряслась от беззвучного хохота. Она мотала головой, хлопала себя по коленям и вытягивала губы трубочкой. – Плевать стража на тебя хотела! – проскрипела она. – Тебя ни разу не поймали, потому что тебя ни разу не ловили! Остолоп! Делать страже нечего, только за малолетними дурнями по крышам гоняться! Они что, идиоты? Подождут чуток, глядишь, ты и сам себе шею свернешь! – Неправда, – пробормотал Сусуми. – И я не малолетний… Мне уже семнадцать! – Семнадцать! – фыркнула старуха и утерла глаза лоскутком. – Тифон в твоем возрасте уже абиссалом стал, а ты, обормот, чего добился? По крышам скачешь, как козел-идиот? – Я слежу за тем, что происходит в городе, – с достоинством ответил Сусуми. – У меня задание от командира! Наверху опять хлопнули ставни. – Заткнетесь вы там или нет?! – взревел хозяин дома, и в Сусуми полетела половая щетка. – Убирайтесь отсюда, пока я стражу не позвал! Дождавшись, пока ставни закроются, старуха вытянула ноги и поправила то, что некогда было шалью, а теперь превратилось в рваную тряпку. – Твой командир просто не знает, как от тебя избавиться. Знаешь, парень, я бы на твоем месте… – Она вдруг встрепенулась и вытянула шею: – Мать честная, и в самом деле стража! В дальнем конце улицы появились грозные темные фигуры, послышались тяжелые шаги. В мгновение ока старуха нырнула обратно в свою груду. Сусуми на секунду замер посреди дороги, не представляя, где лучше спрятаться. Стражники приближались, и он метнулся на противоположную сторону. Забившись в щель между стеной и мусорным коробом, он отчаянно взмолился всем богам, чтобы отряд прошел мимо. Разумеется, отряд остановился на том самом месте, где Сусуми только что облили из ведра. Потоптавшись немного в луже, стражники огляделись по сторонам и направились к тряпичной куче. – Ну-ка, – прогрохотал один из стражников, – что тут у нас? Сусуми осторожно высунулся из своего укрытия, пытаясь лучше рассмотреть, что происходит. Двое воинов, пинками расшвыряв валявшийся на дороге мусор, подошли и встали по обе стороны от горы лохмотьев. Некоторое время они внимательно ее разглядывались, обмениваясь какими-то знаками и тыкая в ветошь остриями пик. Из-под тяжелых шлемов раздавались приглушенные смешки. Тряпье едва заметно и мелко дрожало. Если бы Сусуми не было сейчас так страшно, он бы, наверное, даже позлорадствовал. – Раз-два, взяли! – скомандовал тот, что стоял слева, и стражники одним движением выудили из тряпья старуху, которая кулем повисла в их руках. – П-привет, м-м-мальчики, – пискнула она и, шмыгнув носом, огляделась по сторонам. – К-как де-делишки?.. – Подумать только, кого я вижу! – громко произнес правый стражник и встряхнул старуху так, что она испуганно заохала. – Это же Старая Зу! Ну что, красотка, прогуляемся? – К-куда п-прогуляемся?.. – На курорт! – весело откликнулся левый и вместе с товарищем выволок старуху на середину дороги. – Пошли, киска, тебя там уже заждались! Знаешь, как по тебе истосковались в темнице? Горбатый Бени и Кривошейка у меня каждый день спрашивают: где же наша малышка Зу? По щекам Зу в который раз за ночь потекли слезы – но теперь она плакала от страха. У Сусуми сжалось сердце: пускай старуха насмехалась над ним, но разве она заслужила, чтобы ее бросили в темницу? А если она уже не выйдет оттуда живой? Кто знает, что с ней там сделают. – Слушайте, мальчики, – заскулила она, – а может, того… этого… не надо на курорт, а? Ну мальчики… – Как это не надо? – нарочито удивленно произнес правый стражник. – Обязательно надо! Что ты, Зу. – Мальчики, ну, мальчики… А барахлишко-то мое как же?.. – Перебьешься без барахлишка, – грубо цыкнул на нее левый. – Мы тебя предупреждали, чтоб ты выметалась из нашего квартала? Предупреждали или нет, старая ты карга?! Зу невнятно запричитала. Сусуми забился глубже в щель, чувствуя себя распоследней дрянью. Ему вдруг пришло в голову, что это он виноват в аресте старухи. Должно быть, хозяин дома выполнил свою угрозу и позвал стражу, а те схватили первого, кто подвернулся им под руку. Теперь Зу до смерти замучают в тюрьме – а все из-за него! Отряд уже развернулся и потащил рыдающую старуху прочь, когда Сусуми наконец решился. – Стойте! – выкрикнул он, вылезая из-за короба. – Отпустите ее! Вам нужен я. Стражники медленно обернулись и уставились на Сусуми. От внимательных и злых взглядов его прошиб холодный пот; захотелось немедленно развернуться и задать стрекача, но Сусуми сдержал малодушный порыв. Да, теперь он сам попадет в застенки к Зимней Маске, его станут пытать и наверняка убьют, но что поделать? Он ведь не может допустить, чтобы пострадал невинный человек. Какой он боец сопротивления, если из-за него мучаются жители Шипов? Стражники переглянулись. Посмотрели на Зу. Потом – на гору тряпья, сиротливо лежавшую у стены. Потом опять на Сусуми. А потом они повернулись и пошли дальше. – Эй, – опешил Сусуми, – вы куда?.. Эй! Отряд снова остановился. – Парень, – усталым голосом произнес левый из тащивших Зу стражников, судя по знакам отличия, капитан отряда, – иди домой, пока мы добрые. А мы тут без тебя как-нибудь разберемся, кто нам нужен, ладушки? – Я из Сопротивления! – выдохнул Сусуми. Капитан приподнял Зу за шиворот и легонько потряс: – Что это за тип и какого Йози он тут городит? – Идиот, – лаконично ответила Зу. К ней вернулся былой апломб – похоже, она успела смириться со своей незавидной участью. – Да вы разве сами не поняли? Если что, я его впервые вижу. Из-под шлема послышался тяжелый вздох. Капитан поставил старуху на землю и махнул рукой отряду: – Пошли, парни. На Сусуми он даже не взглянул. То, что перед ним стоит член Сопротивления, стражника совершенно не волновало. – Может, все-таки прихватить пацана с собой, раз он так просится? – предложил кто-то. – Посидит у нас, а там и в мозгах у него прочистится. – А ну молчать! – рыкнул капитан. – Дел у меня других нет, только с умалишенными нянчиться?! Он же всю тюрьму на голову поставит! Пусть катится к Эбеновому Дракону, сопротивленец хренов! Настоящего Сопротивления как будто мало, так еще и психи с воображением откуда-то повылезли. – Это точно, – авторитетно поддакнула Зу. – На голову всех поставит! Ну его в пень, мальчики. Она расхрабрилась настолько, что даже панибратски хлопнула стражника по бедру – за что немедленно получила тычок в бок. Отряд, бряцая доспехами и переругиваясь, развернулся и двинулся к углу. Сусуми застыл, таращась на закованные в латы спины. Они ему… не поверили?! – Вернитесь! – отчаянно заорал он. – Достал! – завопил хозяин дома, с грохотом распахивая ставни над головой Сусуми. – Урод!.. Следом за проклятиями из окна вылетело жестяное ведро – и Сусуми понял, что это не иначе как знак свыше. Поймав ведро за ручку, он в два прыжка догнал отряд и со всего маху двинул главу отряда по шлему. «Буммм!» – разнеслось по улице, и стражник слегка покачнулся. Его товарищи, в первые секунды остолбеневшие от такой наглости, схватились за оружие, но Сусуми не стал дожидаться, пока его порубят в капусту. Воспользовавшись тем, что оглушенный стражник на мгновение отпустил Зу, он дернул старуху к себе и помчался прочь со всей скоростью, на какую только был способен. По переулку прокатился гневный рык стражника: – Догнать! Тон, которым отдали этот приказ, не сулил ничего хорошего, и Сусуми поднажал. Сонная улочка позади него оживала: слышались крики и топот стражников, то и дело хлопали ставни, на землю ложились полоски света. Даже Зу, до того молчавшая, принялась истошно верещать и вырываться. Сусуми решил не обращать на это внимания. – Ах ты проклятая скотина! – надрывался хозяин, так кстати подаривший Сусуми ведро. – Ну я тебя, мудак!.. Стража-а-а!.. Вскинув голову, Сусуми увидел, как из окна низвергается очередной водопад. Однако на сей раз меткость изменила хозяину, и поток мыльной пены, лишь слегка задев Сусуми и Зу, обрушился на стражников. Дома вдоль переулка содрогнулись от возмущенного рева: – Кто посмел?! Сворачивая в подворотню, Сусуми оглянулся. Начальник отряда исступленно бросался на стену, то ли собираясь ее проломить, то ли вовсе надеясь сравнять дом с землей, а из окна второго этажа по пояс высунулся до смерти перепуганный хозяин. Больше Сусуми рассмотреть не успел. Продолжая тащить за собой невесть почему упиравшуюся Зу, он выскочил на широкую улицу, пересек ее и побежал по переулку. Только когда зычный голос начальника отряда затих в отдалении, Сусуми позволил себе остановиться. Он привалился к покосившемуся забору и обессилено сполз вниз. Рядом к столбу прислонилась Зу, тяжело уперев руки в колени. Она уже не визжала, а только судорожно хватала воздух беззубым ртом. Сусуми заволновался, как бы старуху не хватил удар после такого забега. Однако Зу оказалась гораздо крепче, чем он думал. Сделав несколько глубоких вдохов, она распрямилась, с презрением сплюнула под ноги, отчетливо произнесла: – Бол… ван! – и с размаху врезала Сусуми по колену. – За что? – слабо удивился он. Вместо ответа старуха ударила его по другой ноге. – Эй, эй, прекрати!.. Я же тебе жизнь спас! – Спас?! – зашипела Зу. – Ты, вонючка, ты меня погубил, а не спас! Она обтерла рот тыльной стороной ладони и накинулась на Сусуми с кулаками. Ему на голову посыпался град ударов, каждый из которых сопровождало новое обидное прозвище: – Сопляк! Холера! Дуболом! – Да что я такого сделал?.. – Ты еще спрашиваешь?! – Зу наконец выдохлась и плюхнулась рядом с ним, шумно переводя дыхание. – Кто просил тебя лезть, ты, никчемный дурак?! – Но они бросили бы тебя в тюрьму… – Ну и что?! – взвилась Зу. – Да они каждый месяц меня ловят и тащат в каталажку! Я сижу там денек-другой, а потом они меня выпускают, и я спокойненько возвращаюсь к своему барахлишку! Конечно, пара синяков да шишек у меня появляется, и баланду там дают гадостную, но шишки и на воле набить можно, а баланда после недели голодовки медом покажется. Понятно, они мне каждый раз говорят, чтоб я выметалась из их квартала, но куда ж я выметусь? Вот и сейчас было бы то же самое: посидела бы пару дней на нарах с Кривошейкой, а там нас бы и выпустили! Сусуми слушал ее, холодея от ужаса. До него постепенно доходило, что же именно произошло. Героический поступок, которым он так гордился всего несколько минут назад, теперь рисовался в совсем ином свете. – Все сложилось бы как нельзя лучше, – со вздохом сказала Зу, – если бы в твою тупую башку не втемяшилось бы, что непременно нужно влезть и все испортить! Она злобно уставилась на него. Сусуми неловко почесал затылок, чувствуя, что краснеет от стыда. – Ну, может… – промямлил он. – Может, еще все удастся исправить?.. – Исправить? – задохнулась Зу. – После того, как ты треснул Большого Дункана ведром по башке?! Да такое даже Стихийные Драконы не исправят! Большой Дункан никому не спускает обид. Он теперь все Шипы вверх дном перевернет, чтобы поймать нас и порвать на кусочки! – Мы можем пойти к моему командиру, он нас спрячет… – начал Сусуми, но Зу посмотрела на него, как на умалишенного, и слова застряли в горле. Он подтянул ноги к груди и обхватил колени руками. – О-хо-хо, плакало мое барахлишко, – причитала Зу. – Что-то с ним Большой Дункан теперь сделает… Тряпочки мои миленькие…– Она горестно покачала головой. На морщинистом лице читалась неподдельная скорбь. Подождав, пока она оплачет свою утрату, Сусуми деликатно кашлянул в кулак. – Зу, – позвал он, – что же нам теперь делать? – Удавиться! – вскинулась Зу. – Хотя от Большого Дункана это тебя все равно не спасет, он же покойник. Сусуми вяло кивнул. Лишнего напоминания о том, что Дункан – покойник, ему не требовалось: он и без того знал, по ночам Шипы патрулировали мертвецы. Зу поднялась и деловито отряхнула драную юбку. – Надо схорониться до утра, – объявила она. – А там – драпать из города, вот что я тебе скажу, парень. Спорю на последнюю тряпку, что Большой Дункан сейчас рыщет в паре кварталов отсюда, и если найдет, нам не поздоровиться! Она подергала одну из досок и, убедившись, что забор рассохся от времени, позвала Сусуми на помощь. Вдвоем они сумели проделать дыру и пролезли внутрь. За забором находился одичавший сад: лужайки, которые уже четыре года не подстригали, заросли сорняками, доходившими до колен; декоративные кусты утратили форму; посыпанные песком и гравием дорожки безнадежно размыло. Плодовые деревья, некогда ухоженные и наверняка плодоносившие, почернели и искривились – эта судьба рано или поздно настигала все растения в Шипах. Сусуми приладил обратно доску, чтобы брешь в заборе не бросалась в глаза с улицы, и вместе с Зу пошел вдоль запущенной аллеи. – Красиво тут было раньше, – произнесла Зу, и в ее голосе Сусуми почувствовал ностальгию и печаль, каких раньше не подозревал в этой грязной язвительной старухе. – В Шипах до Маски вообще было хорошо… Ты не помнишь, наверное. Сусуми помнил. Ему было тринадцать, когда Зимняя Маска захватил Шипы. В любой момент он мог восстановить в памяти цветущие сады и чистые улицы города – так же, как и реки крови, изувеченные трупы и армию призраков-победителей. Порою он жалел о том, что у него сохранились воспоминания о тех счастливых Шипах, навеки канувших в прошлом. Наверное, было бы проще, если бы он не знал никакой другой жизни, кроме страха, вони и мертвых стражников, которые по ночам обходили город дозором. В самом сердце сада прятался двухэтажный особняк. Один из флигелей рухнул, терраса, опоясывавшая дом, покосилась и кое-где просела, однако в строгом силуэте еще остались следы былого изящества. Наверное, усадьба принадлежала кому-то из зажиточных горожан, которые или погибли в первые же дни правления Маски, или сумели сбежать. Зу села на полусгнившее крылечко и плотнее закуталась в свою дырявую шаль. – В дом заходить не будем, а то что-то стремно мне, – сказала она. Сусуми согласился: ему тоже хотелось остаться снаружи. Мало ли, что там, внутри – а ну как расчлененные трупы в гостиной валяются, или еще чего. В Шипах можно нарваться на что угодно. Сусуми присел рядом со старухой и прислонился лбом к резному столбику перил. Наступило время перевести дух. Одежда просохла, но оттого, что Сусуми облили мыльным раствором, осталась осклизлой и неприятно липла к телу. Болели ушибы и ссадины, которые он получил, когда свалился с крыши, а в остальном, если выкинуть из головы мысли о смерти от воспаления легких, все оказалось не так уж и плохо. Сусуми закрыл глаза, и размышления о том, как им с Зу лучше выбираться из города, постепенно растворились в дремоте. Сперва Сусуми сам не понял, от чего проснулся. Он сел прямо, пытаясь сообразить, приснились ему чьи-то голоса, или они были на самом деле. – Зу! – склонился он к старухе. Та дернула головой, всхрапнула и открыла глаза. – Зу, ты ничего не слышала? – Слышала, – злобно откликнулась она. – Как ты разбудил меня, идиот! – Тише! – Сусуми сполз с крылечка и потянул Зу за собой. – Тут еще кто-то есть кроме нас, говори шепотом! – Парень, ты в шпионов не наигрался? – буркнула Зу, но голос все-таки понизила. Она собиралась добавить еще какую-то колкость, но не успела – за разросшимися розовыми кустами послышались тяжелые шаги. – Вот и на кой ляд мы сюда премся? – пробасил мужской голос. – Спорим, их тут нет? – Их тут, может, и нет, – откликнулся второй, в котором Сусуми к своему ужасу узнал Большого Дункана, – зато заначка с водкой – есть! Отдыхать тоже надо. Знал бы ты, как эта поганая работа меня достала! Продолжая жаловаться на жизнь после смерти, Дункан вышел на дорожку, ведущую к особняку. Сусуми поймал взгляд Зу и одними губами произнес: «Сваливаем!» Старуха кивнула и проворно поползла вдоль дома. Когда Большой Дункан и его товарищ поднимались на крыльцо, Зу и Сусуми уже пробирались сквозь заросли чахлой сирени. Терраса сотрясалась под грузными шагами стражников; обернувшись, Сусуми увидел, как Дункан, с презрением отвергнув дверь, зашел в комнату сквозь провал в стене и вскоре вернулся с бутылкой. Второй стражник с удовольствием потер руки: – Эх, хорошо! – Только вот стаканов нет, – сокрушенно заметил Дункан. – Ничего, мы не брезгливые. – Приятель забрал у Дункана пузырь и с видимым наслаждением хлебнул из горла. Сусуми передернуло: то, что призраки, многие из которых выглядели как скелеты или как полуразложившиеся трупы, по ночам могли есть, пить и совокупляться, всегда вызывало у него отвращение. Рядом раздалось сдавленное шипение. Прислушавшись, Сусуми понял, что это Зу на все лады костерит Большого Дункана. У забора их ждала очередная неприятность: отряд Дункана, вальяжно рассевшись прямо на дороге, ждал своего командира. – Ну все, – мрачно подытожила Зу, сквозь щель наблюдая за стражниками, – капец нам. – Может, с другой стороны попробуем вылезти? – предложил Сусуми. – А толку-то? Пока будем туда-сюда мотаться и доску выламывать, нас заметят. Да и кто знает, вдруг там тоже отряд… – Послушай, Зу. Я во всем виноват, мне и исправлять. – Ты уже наисправлял! – напомнила Зу, но Сусуми не дал ей продолжить: – Я пойду первым. Проберусь мимо них, с этим я справлюсь, а когда окажусь на крыше, отвлеку их внимание. Они погонятся за мной, а ты выберешься. Зу на секунду задумалась. – Ты дурак, – сказала она, – но благородный! Уводи их в западную часть города, а потом мы с тобой встретимся напротив ратуши. Ну, удачи, шпион! – И она припечатала щеку Сусуми смачным поцелуем. – Угу, – ответил он, борясь с желанием вытереть лицо. Он пробрался вдоль забора и нашел еще одну дырку неподалеку от расположившегося на отдых отряда. К счастью для Сусуми, сейчас стражники его не искали, а просто ждали командира. Они даже по сторонам почти не смотрели: кто-то чистил оружие, кто-то болтал. Двое стражников сидели на корточках и кидали кости. Выждав удобный момент, Сусуми перебежал на противоположную сторону улицы и скользнул в щель между домами. Он убедился, что стражники по-прежнему заняты своими делами, и принялся карабкаться на крышу. Надо было выбраться на конек, отойти чуть-чуть, а потом что-нибудь уронить – тогда отряд заметит его, но не сумеет сразу догнать. Все должно получиться. Сусуми глубоко вздохнул, утешенный этой мыслью, и поставил ногу на деревянный карниз… который обломился и грохотом упал на мостовую. – Смотрите! – крикнул кто-то из стражников. – Смотрите, вон тот парень! А ну лови его!.. Сусуми стремительно взобрался на крышу, ругаясь на чем свет стоит. Не оглядываясь, он помчался по коньку. Внизу один или двое стражников побежали за Дунканом, а остальные пустились в погоню. Сержант на ходу раздавал указания: – Вы двое, переулки обыщите, старуха тоже где-то тут! А ну, ребята, поднажмем! Догоним гада!.. Гони его вперед, там парень Кейна! Сусуми тоже поднажал. Улицы впереди сходились под острым углом, дома разделял лишь узенький проулок. Сусуми перепыгнул на крышу на противоположной стороне, развернулся и рванул в другую сторону; потом, воспользовавшись козырьком скобяной лавки, забрался на очередной дом. Теперь его и стражников разделяли целых две улицы. Сержант отчаянно взревел, чувствуя, что добыча уходит из-под носа. Извернувшись, Сусуми показал ему кукиш и метнулся за печную трубу. Прополз немного, чтобы стражники потеряли его из виду, и соскочил на крышу одноэтажного дома. В нескольких кварталах к югу бесновался отряд ночной стражи: бравые воины орали друг на друга, выясняя, кто же виноват и кому предстоит отчитываться перед Дунканом. Сусуми перевел дух и распрямился в полный рост. – Оппаньки, – раздалось снизу. Посредине переулка стоял стражник и целился в Сусуми из арбалета. Парень Кейна, понял Сусуми. А еще он понял, что сейчас его пристрелят. Жажда жизни толкнула его вперед: нельзя встречать смерть вот так просто. Бежать, бежать, бежать! Тренькнула тетива арбалета, болт со свистом рассек воздух… Сусуми зажмурился, считая последние секунды – но вместо смерти его вдруг подбросило вверх, закружило в вихре льда и молний. Стражник внизу вскрикнул – сперва от удивления, а затем в агонии: сотни ледяных стрел разорвали его на части. Сусуми уставился на обезображенный труп, не понимая, что произошло. Неведомая сила сама собой подняла его в воздух и перенесла на соседнюю крышу, и только тогда до Сусуми дошло. – Я Возвысился, – прошептал он, все еще не в силах поверить в случившееся. – Возвысился!.. Еще один прыжок – и Сусуми легко миновал несколько домов. По телу разливалось незнакомая прежде мощь, на коже осталось ощущение приятной прохлады. Рядом в воздухе потрескивали молнии. Сусуми показалось, что теперь он всемогущ. – Я Возвысился! – выдохнул он в светлеющее на востоке небо… И, оступившись, свалился вниз. Первой на пути Сусуми оказалась соломенная крыша сарая. Легко ее проломив, он полетел дальше, спиной впечатался в деревянные доски пола и провалился в подвал. Хлипкое здание содрогнулось, и на дыру упало несколько балок, а затем три или четыре вязанки соломы с крыши, надежно прикрывая Сусуми от посторонних глаз. Сначала он боялся шевельнуться. Боли не было, но здравый смысл подсказывал: при таком падении принято ломать себе позвоночник. Кроме того, Сусуми было над чем поразмыслить. Он надеялся, что его Возвышение видел только стражник с арбалетом. Наверняка отряд Дункана заметил вспышку, но Сусуми стоял на крыше первого этажа – они могли и не разобраться и решить, что Возвышенный находился на улице. Несмотря на то, что Сусуми собирался хвастаться своим Возвышением всем встречным и поперечным, рассказывать об этом знаменательном событии ночной страже он как-то не планировал. Пусть лучше не знают, кого им надо искать. Он уже собрался с духом и решил выбираться из подвала, когда в сарай вошли двое. – Интересно, тут-то что стряслось? – сказал знакомый голос. – Ничего тут не произошло, халупа рухнула, – откликнулся Большой Дункан. – Напрасно только сюда тащились. Ну почему сегодня все происходит в моем районе?! Надо было за Возвышенным идти, а тут эта хибара проклятая… Его приятель прошел по сараю, но дыру в полу, к счастью, миновал. – Наверное, и в самом деле рассохлось от старости… – Что за ночка, – со вздохом произнес Дункан, и Сусуми мысленно с ним согласился. – Сначала Зу, потом этот кретин, который огрел меня ведром, а теперь еще упавший сарай и новый Возвышенный! И все это – в мое дежурство! Он сел на балку у края провала, и Сусуми видел его могучую фигуру сквозь щели в досках. Дункан снял шлем и печально покачал головой; вся его поза выражала крайнее отчаяние. – Не переживай, – попытался утешить его приятель. – Ага, не переживай, – передразнил Дункан. – Не тебе небось перед начальством отчитываться, что в городе дракорожденный завелся! – Как завелся, так и выведется, – философски заметил собеседник. – Или мы его поймаем, или он сам из Шипов свалит. Сусуми затаил дыхание, боясь шевельнуться. Не дай Драконы, стражники узнают, что этот новый дракорожденный, он же – кретин с ведром, в буквальном смысле валяется у них под ногами. Но стражники не собирались обыскивать сарай. – Ты прав, – сказал Дункан, поднимаясь на ноги и вновь надевая шлем. – Пойдем-ка, взглянем еще раз на Криспера. Жаль, что его разорвало на куски, и он теперь не может ничего рассказать, но вдруг найдем какую-нибудь подсказку? – Вот это другое дело! Заодно, может, и пацан твой кому-то попался. – Сопротивленец этот недобитый? – В голосе Дункана послышалось нескрываемое презрение. – Да ну его в жопу. Ты видел, как он по крышам скачет? Не сегодня-завтра свалится и голову размозжит, считай, моя месть уже свершилась. – По крышам, говоришь? – задумчиво спросил второй стражник. – На Криспера вроде с крыши напали… У Сусуми пересохло во рту. Неужели и тут не повезло? Большой Дункан расхохотался. – Ох, Мэл, ну ты и брякнешь иногда, – сказал он, отсмеявшись. – Забудь о кретине с ведром. Такие идиоты не Возвышаются. Они ушли, оставив Сусуми в недоумении: то ли благодарить судьбу, то ли смертельно обидеться. Он уже почти склонился ко второму варианту, когда доски над головой зашуршали, и в проеме показалась знакомая сморщенная физиономия. – Привет, козел, – весело крикнула ему Зу. – Ну что, допрыгался? Как увидела, что над крышами что-то жахнуло, сразу поняла – без тебя не обошлось. Несколько кварталов обошла, еле тебя отыскала. Уже думала плюнуть и ноги сделать, но поняла, что ты, дуралей, без меня пропадешь. Сусуми вдохнул в грудь побольше воздуха. – Зу, – начал он, и сердце сжалось от предвкушения того, что будет, когда он выложит потрясающую новость, – Зу, я Возвысился! – Да уж, – ответила Зу и скептическим взглядом смерила глубину подвала, в который свалился Сусуми. – Оно и видно.