Какие-то герои, какая-то история

      Волны монотонно разбиваются о небольшой причал, накатывая робко, словно бы боясь, что кто-то увидит и страшно рассердится.       Вот одна посмелее идёт едва ли в общем темпе. Она захлестывает сваю выше, чем её сёстры, но её отбрасывает назад, ещё сильнее, чем их. Следующие волны сметают её ослабевший отголосок. Они похожи на неё: сильные, хотя и не сравнятся с предшественницей. Она повела их за собой, а эти волны лишь эхо. Если оторваться от завораживающей картины и посмотреть чуть выше, можно заметить след пошедшего катера. Вдалеке даже слышен рёв мотора.       Брызги прозрачными каплями ложатся на потертые ботинки. Да, повидавшие лучшие времена, но тщательно выстиранные в машинке, всё ещё белые. Лёня любил сюда приходить по утрам, когда вставал не слишком поздно. Конец апреля, совсем скоро сдавать курсовую, хвосты, куча дел. Последнее время он совсем не приходил в порт. Отсюда отправляются большие суда и маленькие яхточки. Тут недалеко есть яхт клуб, поэтому небо истыкано мачтами. Лёнька даже ходил к ним прокатиться несколько раз. О многих из яхт владельцы уже и позабыли. Жаль конечно, что в таком морском городе, как Питер, всё развито настолько плохо. Однажды Лёне на это жаловался старый пьяный моряк, и теперь трудно выкинуть из головы его печальный, но гордый тон, когда он вспоминал былые времена.       Северо-западный ветер забирался под расстегнутую куртку. Почему-то здесь царила такая атмосфера, что всегда хотелось называть правильно и точно направление ветра, или узнавать у одиноких владельцев названия снастей, а когда отвязывают какую-то лодку, крикнуть: «Ну куда ты прёшь в такой сильный навальный? К берегу снесёт, там же камни!». Когда проводишь здесь столько времени, рано или поздно набираешься местного жаргона.       По бледной коже пробежал мурашки. Да, это не Сибирь, но витаминов здесь точно также не хватало. Хотя, он знал куда едет. В городе с таким редким солнцем трудно ожидать загара. Особенно сейчас, когда студенты прекращают гулять и ночи напролет зубрят материал, который им дали ещё пару месяцев назад. Вот какой год подряд Данилов обещает себе взяться за ум и учить всё заранее, но всегда находятся дела поважнее, да и не к спешке, а к концу семестра опять тонуть в шпорах и конспектах.       Но перспектива проболеть, а потом бегать по пересдачам тоже не прельщала, поэтому Лёня застегнул голубую куртку, скрывая за молнией измятую футболку. Из большого оранжевого рюкзака он достал ещё теплую бутылочку кофе, заботливо налитую себе на общей кухне. Ваня всё равно как-то долго пьёт эту банку растворимого, от него не убудет из-за одной порции.       Рыжий рюкзак так сильно выделялся на фоне туманного серого утра. Здесь всегда влажно по утрам, поэтому туманы были частыми гостями. Белым облаком он окутывал горизонт, скрывал большие ящики и подъемные краны вдалеке, дружил с волнами, мягко урывая робких родственниц.       Лёнин кофе никогда не горчит. Вы можете дать ему самый горький сорт, но на выходе он будет пить совершенно безобидный напиток. Всё дело в молоке. Друзья шутили, что Данилов скорее пьёт молоко с кофе, чем кофе с молоком. Но на работе он всегда соблюдал пропорции. В приготовлении напитков он был хорош, хотя это едва ли можно считать талантом. Скорее, наработанный навык. Он подрабатывает баристой уже полтора года, и, конечно, многому научился, но уж точно не любить свою работу. Он всеми способами пытался прогулять свой единственный заработок, а когда приходил постоянно тратил продукты. И тем не менее, ему всё сходило с рук, видимо за неимением замены. "Классные добавки в чай и кофе - вот что меня там держит" - обыкновенно отвечал Данилов. Но в общаге нет ни сливок, ни карамельного сиропа, поэтому приходилось довольствоваться молоком. На молоко тоже строгий вкус: не больше двух с половиной процентов! В привередливости этому парнише не занимать.       Издалека слышатся голоса рабочих. Это вернулись рыбаки. Они о чём-то переговариваются, кажется, даже шутят. В уголки губ закрадывается улыбка. Без особой причины. Просто радость от того, что жизнь продолжается.