Обитель дриад

*** - Сенсей! – дверь распахнулась сразу после стука, и Айзену не оставалось ничего, кроме как машинально растянуть губы в доброжелательную улыбку. Вошедший выглядел раздраженным и с видимым усилием не повышал голос: - Это, в конце концов, невозможно. Я только что отправил в лазарет еще одного человека, а там и так уже мест нет. Этот психопат Зараки точно кого-нибудь убьет в итоге. - Я бы все-таки попросил не называть психопатами наших пациентов, - мягко, но настойчиво сказал Айзен, возвращаясь взглядом к лежащим перед ним бумагам. – Особенно если учесть, что вы один из них, Исида-сан. Исида замер на мгновение, очевидно перебарывая порыв возразить, и спокойно отозвался: - Да. Вы правы, Айзен-сенсей. Я просто не сдержался. - Ничего страшного. И все же, хоть вы у нас на особом положении, благодаря вашей медицинской степени, вы должны понимать… - Я знаю, - резко оборвал тот, нервным движением поправляя очки. – То, что я научился игнорировать свои видения, не означает, что я здоров. Вам нет нужды напоминать мне. Тем более, я долгие годы спокойно жил с этим. - Вот именно, Исида-сан, - Айзен вздохнул и покачал головой. – Долгие годы вы, вместо лечения, лишь усугубляли свое состояние. Только беда с вашим сыном и заставила вас… - С Урюу не случилось бы такого, если бы я оградил его от влияния своего отца, - и без того светлокожий, Исида побледнел еще сильнее, почти сливаясь цветом лица с цветом своей снежно-белой шевелюры. – Я… слишком поздно понял, что он делает с ним то же, что и со мной. Вся эта чушь про шинигами… про Пустых, про квинси… - Ну-ну, не стоит сейчас об этом. Психическая травма, полученная вами в детстве, не позволяла вам объективно оценивать реальность и угрозу, исходящую от вашего отца. Мне жаль, что Урюу тоже подвергся внушению, но у него прекрасные шансы излечиться. - В отличие от меня, - горько усмехнулся Исида, глядя куда-то в угол. - Вы… что-то видите? – осторожно спросил Айзен, готовый в любой момент вызвать санитара. - Вон… висит, крыльями хлопает, - негромко выговорил Исида и, сжав кулаки, выдохнул еще тише: - Где мой лук? - Что, простите? – крайне вежливо переспросил Айзен, привлекая его внимание и улыбаясь с видом «ей-богу, вы же здравомыслящий человек». Исида намек понял. Лицо у него разгладилось, и он покачал головой: - Ничего. Я пошутил. Так вот, насчет Зараки… Я распорядился снова отправить его в изолированную палату, но так долго продолжаться не может. От него чуть не каждый второй пострадал – любой, кто выглядит более или менее сильным. Я предлагаю увеличить дозировку успокоительных, в противном случае его просто нельзя будет выпускать в общий зал. - Я подумаю над этим, - кивнул Айзен, а потом задумчиво пробормотал: - И все-таки удивительно… Этот массовый психоз держится уже вторую неделю. Крайне необычное явление. - Простите, - Исида неловко переступил с ноги на ногу. – Это… это все из-за Урюу. Возможно, его стоило сразу перевести в другую больницу. - Нет-нет, Исида-сан. Ваш сын здесь уже больше двух месяцев, и ничего подобного раньше не было. Нам просто не повезло, что он вошел в контакт с новым пациентом. Признаться, мне не хотелось принимать Ичиго, но Куросаки-сенсей лично просил, чтобы его сын проходил лечение в лучшей клинике города. А Куросаки-сенсею я отказать не мог, вы и сами понимаете. - Да. Он и правда светило хирургии, - коротко откликнулся Исида. Айзен, словно получив подтверждение, развел руками: - И кто мог предположить, что психозы Ичиго и Урюу наложатся друг на друга, а потом затянут в игру их воображений и всех остальных пациентов? Фантазия Урюу, взлелеянная его дедом, и харизма Ичиго… мы слишком поздно спохватились, это точно. Теперь и расхлебываем. Простите за неуместный каламбур, но в ОД еще никогда такого безумия не было. В дверь снова постучали, и на пороге появился один из докторов. - А, Канаме, - Айзен с улыбкой кивнул, приглашая войти. – Ну, что там? Есть улучшения? Тоусен закрыл дверь и покосился на Исиду: он все еще считал идею позволить пациенту разгуливать в медицинском халате и «работать на полставки» возмутительной. - Я бы так не сказал. Хоть мы и изолировали Куросаки, остальные продолжают жить в реальности его фантазии и развивают ее. В идеале их всех стоило бы разделить, но у нас нет столько одноместных палат. - Понятно, - хмурясь, вздохнул Айзен. – А что там Куросаки? Лечение помогает? - Пока что не слишком. Он только временами затихает, лежит на кушетке и смотрит в потолок, а потом все по новой. К нему тут недавно сестра приходила. Юзу, кажется. - Юзу-тян? И что? - Не пустил, - почти расстроенно сказал Тоусен. – Не надо девочке видеть своего брата в таком состоянии, рано пока. - И то верно. Ничего, в конце концов мы подберем оптимальный курс лечения. Что с остальными? - Да как обычно. Кучики и раньше не подарок был, а теперь возомнил себя аристократом и изводит санитаров. То одно ему не так, то другое. Общий сортир его, видите ли, не устраивает. Хоть расписную именную утку ему делай. Айзен фыркнул, но очень успешно замаскировал неприличный звук кашлем, а Тоусен продолжал делиться печалями: - Абараи за ним, кстати, по пятам ходит, надышаться не может. Стащил где-то бигуди, подарил – и, что удивительно, Кучики принял! Я, признаться, даже опасаюсь, как бы… не вышло чего. - Держать порознь, - коротко проинструктировал Айзен. Тоусен согласно кивнул и переключился с Кучики на других: - За Кераку недоглядели. Приятели протащили ему сакэ во время визита, в результате – обострение цирроза. – Айзен на этих словах поморщился: и ведь достался ему такой подарочек в лице Шунсуя. Старожил клиники. Лечился тут, еще когда Соуске медицинский заканчивал. И был бы толк хоть… - Про Ямамото вообще молчу… - А что такое? – насторожился Айзен, выныривая из размышлений. Ямамото был одним из «VIP» их заведения. Его сын, влиятельный политик, заплатил крупную сумму, чтобы поместить выжившего из ума старика в клинику и сохранить это в секрете. Генрюсай был ветхим, как завет, но крепким. В больнице он был на особом положении, всегда ставил себя выше других, а когда началась вся эта свистопляска – и вовсе потерялся в чувстве собственного превосходства. До такой степени, что другие пациенты этим прониклись, начали звать его «Главнокомандующим» и слушаться малейшего его приказа. - В целом - ничего, но стоит ему увидеть огонек зажигалки или костер на экране телевизора – начинает буянить. Халат скидывает, бегает по палате и бьет всех попавших под руку тростью. Уж не знаю, почему, но больше всех достается Кераку и Укитаке. - Постой, Укитаке же в изоляторе, с его-то туберкулезом, - припомнил Айзен. - Да. Но я же говорю – Ямамото буянит, даже в изолятор пробивается. А Укитаке и не сопротивляется особо. - Хм… говорят, армия слабеет, если лишается своего генерала. Попробуйте убрать Ямамото куда-нибудь. - Но все палаты… - Одну – найдите. Хоть у себя в кабинете койку ставь, - сурово припечатал Айзен и, не дожидаясь дальнейших возражений, спросил: - Кстати, что они по поводу моего недельного отсутствия говорили? Тоусен мрачно глянул на него и пожал плечами: - Говорили, что вы ушли в Хуяко Мунду. - В Уэко Мундо, - скрипнув зубами, вежливо поправил Исида, о присутствии которого уже словно успели позабыть. - Вам видней, наверное, - не глядя в его сторону, отозвался Тоусен. Исида плотно сжал губы, процедил «Я загляну в лазарет» - и спешно вышел. - И что я там, по их мнению, забыл?- проследив за ним взглядом, Айзен вновь обратился к Канаме. - Ну, вы же Мировое Зло, - губы Тоусена скривились в усмешке. – Как и я, в общем-то. Отправились завоевывать небеса. Втроем. - Стоп. А третий кто? - О, вы не поверите… - усмешка стала шире. Потом он вспомнил что-то и вновь стал серьезным: - Кстати, насчет Зангетсу: что нам с ним делать? Нахмурившись, Айзен припомнил высокого длинноволосого мужчину, который поступил к ним вместе с Ичиго. - Фамилию его так и не удалось выяснить? - Нет. Вообще неизвестно, откуда он взялся. Ни документов, ни адреса… Мы даже не знаем, как долго он жил на улице. - Ну… что ж, главное, что нам известно: он болен. И пока Куросаки-сенсей оплачивает и его лечение, нет повода что-то менять. Он такой же пациент, как все остальные. - Кстати, а с чего такая забота со стороны Куросаки к этому бомжу? Тоусен редко вникал в такие вопросы, занимаясь в основном лечением и не касаясь тонкостей управления клиникой. Видимо, Зангетсу его и впрямь заинтересовал. - Я только знаю, что он спас жизнь Ичиго, когда тот в очередной раз сбежал из дома, - сдержанно ответил Айзен. – У них непростые отношения, но мальчик доверяет Зангетсу, так что лучше им быть неподалеку друг от друга. Если их разлучить, то это может привести к обострению. - Хорошо. Значит, можно позволять им видеться раз в день, - подвел итог Тоусен и собрался переходить к следующему пункту своего «доклада», но Айзен движением руки остановил его. - Знаешь, я как раз собирался пройтись по клинике, своими глазами посмотреть, что и как. Лучше составь мне компанию, заодно прокомментируешь состояние пациентов, чтобы мне в карту каждого не заглядывать. Поднявшись из-за стола, Айзен Соуске, главный врач клиники для душевнобольных «Обитель дриад», отправился на обход вместе со своим заместителем Тоусеном Канаме. *** Начать обход решено было с посещения их главной головной боли и источника всех неприятностей, имя которому было Куросаки Ичиго. Мальчик содержался отдельно ото всех, чтобы никого не тревожить еще больше и самому избегать лишней возбужденности. Как выяснилось, чтобы обеспечить пациенту покой, Айзену как раз не следовало его навещать. Увидев главврача, Ичиго, до того меланхолично сидевший у стены и тихонько бившийся об нее головой, вскочил и вытаращился на посетителя. Не будь у него связаны руки, он бы, пожалуй, ткнул в своего смертельного врага обвинительным перстом. - Ты! - Я, - честно признался Айзен. - Ты всех предал! - Спорно. - Ты сбежал из ОД! - Всего на неделю, по делам. - Ты хочешь власти над миром! - Да? - Ты чуть не убил Рукию! - Клевета. - Ты злой и лицемерный! - Побыл бы ты на моем месте… - Ты!.. – тут наконец запал у Куросаки кончился. Так и не придумав еще одного обвинения, он молча сел на прежнее место, чего Айзен и ждал. Мальчику же надо растрачивать энергию? Помолчав и что-то про себя прикинув, Ичиго хмуро посмотрел на него и строго сказал: - Я тебя все равно победю. Побежу. Побежду… - Само собой, - покивал Айзен. - И тебя тоже, - с достоинством добавил Куросаки, зыркнув на Канаме. Тот только вздохнул. – И того хмыря. Того я особенно побе… дю. Ага. Айзен вспомнил, что так и не уточнил, кто дополняет их с Тоусеном дуэт покорителей вселенной. Они вышли из палаты Ичиго, в которой любые звуки скрадывались мягким материалом, покрывающим там каждый дюйм пространства от пола до потолка. Идя по коридору, Айзен давал Тоусену распоряжения по поводу курса лечения Куросаки, как вдруг его слуха коснулся странный приглушенный звук, доносившийся из еще одной палаты для буйных пациентов, расположенной в десятке метров от палаты Ичиго. По звуку было похоже, что кто-то разбежался и всей немаленькой массой ударился в дверь. Секунду спустя звук повторился. - Это еще что такое? Я думал, вторая мягкая комната пустует. - До вчерашнего дня так и было. Но нам надоело отлавливать Гриммджо, который… - Куросаки! – заорали из-за двери. – Кур-р-росаки-и-и!!! Иди сюда, чертово шинигамье отродье! Слабак! Я тебе руки повыдергаю и в задницу засуну! Куросаки! Тоусен развел руками: - В общем, вот. Мы и заметить не успели, когда Джаггерджака так зациклило. Думали, само пройдет, если Ичиго убрать из его поля зрения, но куда там. Как видите, не сработало. В дверь опять грохнуло, из-за нее полился отборный мат, выражающий всю глубину презрения Гриммджо к трусости, бесхарактерности и слабости Куросаки как шинигами, его несостоятельности как мужчины и еще много к чему. Канаме открыл небольшое окошко в двери палаты, заглянул внутрь и строго сказал: - Гриммджо, перестань, или мне придется велеть вколоть тебе успокоительное. - Вали отсюда, макака черножопая! – рявкнул Гриммджо, сверкая пронзительно-голубыми глазами. Тоусен захлопнул окошко, пациент тут же впечатался в обитую войлоком дверь, может быть, даже головой. - У него сотрясения не будет? – обеспокоился Айзен. - Сотрясения чего? – поморщился Тоусен, но тут же взял себя в руки и вернулся к профессиональному тону: - Все-таки надо найти санитара, распорядиться насчет него. И они пошли искать санитара. Поиски вывели в общую комнату, где обычно собирались спокойные пациенты. Сейчас в ней было довольно пусто. Только в уголке Ренджи накручивал Бьякую на бигуди, при этом немилосердно дергая того за волосы, а Бьякуя мужественно молчал и делал вид, что присутствия Абараи он вообще не замечает. - Держать порознь, - напомнил Айзен, тоже озаботившись открывшейся картиной. Тоусен покивал. Перед зеркалом вертелся изящный парень, которого со спины можно было бы, пожалуй, принять за девушку. - Это ведь Аясегава? – нащупал Айзен в памяти нужное имя. – Что с ним? - Ничего особенного, - махнул рукой Тоусен. – Опять украл чьи-то таблетки и съел. Теперь считает, что зарядился чужой рейацу. - Энергетический вампир наш Юмичика, ай-ай-ай, - раздался голос их нового санитара, который работал в ОД всего недели три, а у Айзена уже раз двадцать возникало почти непреодолимое желание его уволить. – Вот если капитан узнает… Сказано это было громко – достаточно громко, чтобы Аясегава отлип от зеркала, обернулся, побледнел и рысцой умчался в коридор, точно Зараки уже шел за ним, а точнее за его красивой головой. - Ичимару, - тяжело уронил Канаме. – Сколько раз я должен повторять, что не надо своими шуточками и комментариями поддерживать иллюзию, в которой живут пациенты? - Простите-простите, не сдержался, - на бледной физиономии Ичимару Гина виноватое выражение смотрелось так же неуместно, как балетная пачка на борце сумо. - Кстати, Айзен-сенсей, вот и наш с вами товарищ в кампании по захвату мира, - весьма язвительно отрекомендовал Тоусен. Гин отвесил шутовской поклон, а Айзен постарался не выглядеть совсем уж изумленным, потому как не к лицу это главе клиники. И все же – санитар?! Это было прямо-таки почти оскорбительно, если, конечно, на секундочку поддаться фантазиям пациентов и тоже включиться в эту… хм, игру. Чего Айзен делать, разумеется, не собирался. - Там в одиночке Джаггерджак бесится, сделай ему укол, - Канаме вспомнил, зачем им нужен был санитар. Гина слегка перекосило, но бодрости в голосе не убавилось: - Киса резвится? Как же, как же… позаботимся… в лучшем виде сделаем… э… - Боишься? – полные губы Тоусена тоже умели изгибаться насмешливо. – Можешь себе в помощники взять кого-нибудь. Только смотри не додумайся Киру туда потащить! Айзен знал, что тонкий светловолосый паренек, Кира Изуру, был у Гина в любимчиках, потому что преданно таскался за ним по всей клинике, выполнял любое желание и величал не иначе как «мой капитан». Ичимару это, конечно, льстило. С подачи Киры, видимо, остальные больные тоже уверились, что Гин состоит в высшем офицерском составе Готея, да только харизмы на «положительную» роль ему не хватило. Так и присоединился санитар Ичимару Гин к «предателям», роли которых, само собой, достались Айзену и Тоусену. Хотя Гина это, очевидно, не смущало: власть – она и в Африке власть, с какой стороны ни глянь. Помянутый Кира между тем соткался из воздуха рядом с Ичимару совершенно незаметно для остальных. То ли решил, что его зовут, то ли пришел «капитана» защищать. Парня даже не смущало, что капитан-то – предатель, по версии всех больных. Тоусен хотел еще что-то добавить, но тут в комнату влетел Рюукен, который выглядел довольно всклокоченным. - Тоусен-сан, извините, но Кенпачи… я просто не знаю… Если уж Исида пересилил себя и пришел за помощью к Тоусену, то дело точно пахло керосином. Буркнув под нос «Чертова самодеятельность», Канаме побежал разбираться с Зараки, а Айзен остался в компании Гина, который как раз оглядывался с любопытством, будто искал кого. - А где Широ-тян? – спросил он в итоге у своего «лейтенанта». Тот вытянулся в струнку и с выражением вселенской скорби на лице отрапортовал: - Хитсугая-тайчо уединился для тренировки банкая! - И это значит… - нахмурился Айзен. Ему не нравилось, что за недельное отсутствие он вдруг оказался выброшен из дел больницы и теперь вынужден выяснять привычки пациентов у санитаров. Гин с таинственной улыбкой поманил его длинным пальцем, похожим на сухой сучок: - Я покажу. – Потом он повернулся к Кире и по-хозяйски велел: - Будь здесь, присматривай… за Рукией, да. Когда они шли через всю большую комнату, Айзен заметил девушку, сидящую в кресле с альбомом для рисования. Она яростно возюкала по бумаге фломастером, то и дело отводя с лица прядь черных волос. Кучики Рукия в последнее время реагировала в основном только на два имени: «Бьякуя» (реакция шла «Нии-сама!», хотя братом ей юноша не доводился) и «Ичиго» (с одноименной реакцией, только полной тревоги). Как выяснилось, за последние дни в список раздражителей добавилось еще кое-что. Кое-кто, то есть. Когда Ичимару проходил мимо, она вскинула голову. Он помахал ей рукой. - Гори в аду, проклятый кицунэ! – отчетливо и величаво сказала девушка. - И тебе доброго утречка, Рукия-тян, - разулыбался Гин. Та фыркнула и вернулась к рисованию. Ичимару повернулся к озадаченному Айзену и сказал: - Славная девочка. Только, как бы это сказать, резковата в оценках. - А с чего это такая нелюбовь к тебе? - Как знать, Айзен-сенсей! Как знать! – развел руками Гин с видом «уж эти мне психи, что с них возьмешь». Айзен, впрочем, подозревал, что он чего-то недоговаривает. - Вот мы и пришли. Тут у нас Широ-тян и уединяется обычно. Только давайте ему мешать не будем, а то Хьеринмару будет в плохом настроении, а уж если Хьеринмару сердится, то беда-беда, - затараторил Гин, остановившись перед дверью в подсобку, где у него инвентарь хранился. – Белячок у нас суровый воин, ему сосредоточенность нужна… С этими словами он тихонько приоткрыл дверь. Чувствуя себя идиотом, Айзен заглянул в образовавшуюся щель и увидел, что Хитсугая, беловолосый мальчик, стоит на табуретке, подставленной к окну, и высовывает лицо в форточку. Вылезти в нее на улицу было невозможно, но личико Тоширо как раз помещалось. Он то и дело отплевывался от снега, который сыпал с самого утра, но продолжал что-то бормотать. - Это ты позволил ему там бывать? – спросил Айзен, отодвигаясь и позволяя закрыть дверь. - Ага. Уж больно мальчику одиночества не хватает. А уж тут такое дело. Страшно подумать – банкай! Разговор по душам с занпакто! – воодушевленно трещал Гин, и в щелочках, которые у него были вместо глаз, мелькал лукавый огонек. - И что он там говорит? - За кого вы меня принимаете, сенсей?! Что же я, подслушивать такие интимные беседы стану? Айзен готов был дать руку на отсечение, что уж Гин-то не был отягощен такими тонкими моральными установками, но не стал комментировать очевидную брехню санитара. - Вот вы где, - из-за угла вывернул Тоусен. Выглядел он весьма раздраженным. – Этот Исида не мог выбрать, какой препарат давать Кенпачи. Как будто у нас так уж много лекарств, которые на него вообще могут действовать. Он выдохнул, успокаиваясь, и прищелкнул пальцами, что-то вспомнив: - Да, вам обязательно надо заглянуть еще кое-куда. Идемте. И Айзен пошел. Гин тоже пошел, и никто не уточнил у него, почему он отправился вместе с докторами в дальнюю по коридору палату, а не в одиночку, где томился от неразделенной ярости Гриммджо. Перед нужной палатой Айзен остановился. - Так, и кто тут у нас? - Тут арранкары, - вылез Ичимару, внезапно обнаруживая свое присутствие. - Ар… кто? - Ваши создания, между прочим, - захихикал Гин. - Ничего не понимаю… - Долгая история, - поморщился Тоусен. – Эти пациенты поступили во время вашего отсутствия, и все остальные – ну, те, что «шинигами» - считают, что это вы их создали в каких-то тайных лабораториях. Поэтому мы их держим отдельно от остальных, во избежание беспорядков. Особенно от Кенпачи… Потому что если он и Нойтора встретятся, тут камня на камне не останется. Айзен морально приготовился к встрече со своими творениями и вошел. На него тут же уставился горящий адским пламенем глаз. Один. Соуске мужественно поборол порыв выйти обратно в коридор и кинул косой взгляд на Канаме. - Доброе утро, Нойтора, - предельно вежливо поздоровался Тоусен. - &*#@№, - откликнулся Нойтора и подергал руками, стянутыми смирительной рубашкой. На его вытянутое бледное лицо падали длинные черные лохмы, отчего он походил на девочку из фильма «Звонок». - Почему не остригли? – шепотом спросил Айзен. - А вы попробуйте, - в тон ему отозвался Тоусен. - Ножницы принести? – громко вопросил Гин. Айзен посмотрел на насторожившегося Нойтору, посмотрел прямо в его загоревшийся жаждой убийства глаз и решил, что волосы пациенту совсем не мешают и такая прическа добавляет ему таинственности и обаяния. - Как прошел завтрак, Нойтора? – завязал светский разговор Канаме, отвлекая пациента от опасного слова «ножницы». - Где. Моя. Ложка, - прорычал тот, скалясь. - Извини, Нойтора, ложки нет. - Матрица тебя име-е-еет! – душевно пропел Гин. Не слишком громко, впрочем: это вам не Рукия в конце концов. - Ичимару, - строго одернул его Айзен. – Если через полчаса Гриммджо не получит укол, а общая комната на втором этаже не будет вылизана дочиста… - Она будет, сенсей, будет, - расплылся в масленой улыбке Гин, игнорируя первую часть – про Гриммджо. – Я уже почти лечу туда. Уже вот-вот. Естественно, он и с места не сдвинулся. - У меня была ложка. Красивая. Белая, - гнул свое Нойтора. - А потом ты попытался ею выткнуть глаз Заэлю, - напомнил Канаме как можно мягче. - Чтобы был красивый, как я, - невозмутимо кивнул Нойтора. - Более красивым, чем я есть сейчас, стать уже невозможно, - раздался от кровати возле самого окна высокий, немного манерный голос. Айзен повернулся в ту сторону и внимательно посмотрел на смазливого парнишку с волосами дикого розового цвета. - Заэль Аполло Гранц, - тихо доложил Тоусен. – Мания величия, запущенная. Считает себя великим ученым и самым умным среди «арранкаров», вчера пытался превратить кашу в химическое оружие и захватить мировое господство. - Занятно, - пробормотал Айзен. У него уже голова кругом шла. А в палате между тем продолжалась перепалка. - Захлопнись, попугай! Хоть бы на мужика стал похож! – пролаял Нойтора, бешено дергая руками. - Это ты-то мужик? – Заэль хохотнул, изящно прикрыв рот ладошкой, однако покосился в сторону оппонента: надежно ли тот связан. – Да я таких на завтрак по пять штук съедаю, не морщась. - Каннибализм? – удивился Айзен. - Первый раз слышу, - признался Тоусен и, взяв карту Заэля, вписал туда тревожный симптом. - Ну давай, попробуй, подойди ко мне, баба! Я из тебя все перья повыщипаю! - Мусор, - вдруг веско упало в образовавшуюся паузу, и в палате стало очень тихо. По тому, как напряглись Нойтора и Заэль, Айзен догадался, что произнесенное слово было обращением, притом к ним обоим. – Замолчите, вы мне мешаете. Говоривший – бледный паренек с отсутствующим выражением на лице – коротко смерил спорщиков взглядом, полным глубокого презрения, и снова уставился в стену, словно там мультики показывали. - Улькиорра Шиффер, - привычно вступил шепот Тоусена. – Сложный случай. Аутизм, эмоциональная недостаточность, подавляемая агрессия. - И глаз у него стеклянный, - встрял Ичимару, улыбаясь так сладко, будто сообщил о выигрыше в лотерею. Айзен кивнул на дальнюю кровать, стоящую у стены: - А там кто? - Старк. Он спит, - сказал Канаме. - Это я и сам вижу. - Да нет, вы не поняли. Он все время спит. - Нарушение сна? А почему он тогда у нас лечится? – нахмурился Айзен. - А потому что он когда просыпается, то думает, что спит, - захихикал Ичимару. – И, соответственно, ведет себя как человек, которому ничто не может навредить. Он же спит! С крыши сбросится – взлетит, под водой как человек-амфибия плавать может. В общем, полный отвал башки. - Спасибо за информацию, Ичимару, - процедил Тоусен. – В целом, так и есть. А еще у него вялотекущее раздвоение личности, но про его вторую личность, некую Лилинет, я пока мало что знаю. С ним трудно разговаривать… - …потому что он спит. Я понял, - вздохнул Айзен. Он обвел взором всю палату. Следовало расположить к себе пациентов, установить первый контакт, создать имидж «доброго доктора», и Айзен подыскивал подходящую жертву. Он вдруг приметил в самом углу светловолосого паренька совсем неяпонской наружности, который сидел на корточках, скрючившись, и сосредоточенно грыз ноготь на большом пальце. Выглядел он, на фоне остальных, довольно безобидно, и Айзен решился. - Здравствуй, - он подошел и чуть наклонился к больному. – Меня зовут Айзен-сенсей. А тебя? - Аы-ы-ыа, - сообщил паренек и протянул к нему руку. Айзен подумал, что имбецилы обычно довольно смирные, если их не провоцировать, и решил принять рукопожатие, раз уж гайдзин привык к такой форме знакомства. Он еще даже успел услышать запоздалое тоусеново «Не надо!!!», прежде чем на пальцах сомкнулись чужие зубы. Потом Айзену, конечно, было стыдно за те недостойные вопли, но в эту секунду мир как-то странно подернулся пеленой, а в голове закопошились фамилии лучших нейрохирургов, которые смогут восстановить откушенное добро. Помянулся и Куросаки, чтоб его, сенсей, из-за которого вся эта свистопляска и началась. - Вандервайс, фу! – послышался справа подозрительно благодушный голос Ичимару. - Он тебе не собака! – донесся слева строгий голос Канаме. - Ыыыаааы, - радовался перед Айзеном безобидный имбецил, улыбаясь набитым ртом. Как они его отцепили, Айзен так и не понял. В сознании, затянутом пленкой боли, плавала бесполезная мысль «Все-таки стоило сначала выслушать Тоусена». - Вандервайс Марджера, - виновато, будто это он науськал пациента, пояснил Канаме. – Хороший мальчик, но иногда… агрессивный. Немного. - Тогда что он делает тут вместе со всеми, да еще без смирительной рубашки? – проглотив ругательство, Айзен дрожащей здоровой рукой поправил съехавшие набок очки. - А он так только на чужих реагирует, - жизнерадостно вставил Гин, околачивающийся поблизости. Тоусен уже второй раз повысил голос, и это было на него совсем не похоже: - Он не собака! Айзен посмотрел, как Ичимару гладит по голове сидящего на полу и преданно глядящего ему в глаза Вандервайса, и усомнился. Потом вспомнил, что ему только что едва не оттяпали жизненно важные части тела, которые сейчас, к тому же, болели. «Прививка! От столбняка! От бешенства!» - замелькало в мозгу. Но на добром и интеллигентном лице Айзена эти мысли не отразились. Бережно прижав руку к груди, он по-деловому распорядился: - Канаме, займись Кучики Бьякуей и Абараи Ренджи, немедленно. Потом для Ямамото найди место. Ичимару, укол и уборка, иначе премии лишу. Хитсугаю из подсобки убрать. Обход закончим чуть позже, а сейчас мне нужно заняться кое-какими делами. В кабинете. В одиночестве. Совсем-совсем в одиночестве, да. Айзен пафосно прошел мимо помалкивающих подчиненных, подчеркнуто не замечая, как дрожат тонкие губы Ичимару, расползающиеся в ухмылку, и игнорируя веселое ржание одноглазой жертвы Матрицы. Айзену Соуске, главному врачу клиники для душевнобольных «Обитель дриад», хотелось сейчас оказаться как можно дальше от своего заведения. Когда он шел по коридору к кабинету, ему мерещилось, что из противоположного крыла больницы до него доносится надсадное, изголодавшееся и жаждущее крови «Кур-р-росаки-и-и!!!».