Профессор Бербидж

      На следующее утро я и Кассиус, забрав из сарая яйца белой полярной совы, отправились в Хогвартс. Парень поел у меня, так что завтрак он пропустил и отправился сразу на уроки. У него, вроде бы, чары, а у меня пятый курс Равенкло-Хаффлпафф.       Школьники были не выспавшиеся, помятые, с кругами под глазами. Барсуки и Вороны даже не разговаривали — слишком бурно отмечали чьи-то дни рождения и начало учебного года. На мои возмущения и угрозы снятия баллов последовал стандартный ответ:        — Озвучьте цену месячного абонемента.        — Мистер МакДуггал, — ответила я, — цена абонемента будет равна минус сто баллов и отработки каждый день, включая выходные с пяти до семи вечера.       — А вам не лень нас тут ждать и с нами сидеть? — спросил кто-то женского пола с синим галстуком. Увы, фамилию я не помню.       — Буду из принципа приходить и издеваться над вами, — ехидно ответила я.       — Зачем же так сразу? Мы пошутили! — вмешался юноша в мантии с желтой отделкой.       — Юмор у вас отвратительный, — пришлось немного сбавить обороты. — Записываем число, план урока и внимательно слушаем.       Пятый курс синеньких и желтеньких слушал о-о-о-о-очень внимательно и вдумчиво, а еще они много конспектировали. Дети практически не помнили материал прошлого года. Следующий урок точь-в-точь повторил предыдущий — третий курс Райвенкло-Хаффлпафф писал, вопросов не задавал, и ответить ничего не мог. Седьмой курс, который пришел ко мне после обеда не смог сказать, где в Англии, кроме Дырявого котла, есть проходы в магический мир!       — Слушайте, я все понимаю, — возмущалась я, — но не до такой же степени! Вам экзамены сдавать, а у вас в голове опилки.       — Мы все сдадим, — сказал слизеринец, сидящий на первой парте.       — Конечно сдадите! На «Тролль», — не унималась я.        — Выучим и сдадим, — уверенно сказала райвенкловка с третьей парты.       — Когда? — меня уже несло. День был сложный, дети нихрена не знали, Снейп и МакГоннагал настроение испортили, а тут еще эти бездари. — В ночь перед экзаменом будете учить?        — Не нужно быть такой категоричной, — послышалось с «Камчатки», — все будет хорошо, не переживайте. Просто пока только второй день учебы и мы еще не втянулись.        — А когда втянетесь? — ехидно поинтересовалась я.        — Скоро, — уклончиво ответил кто-то на второй парте.       Третий день учебного года ничем от первого и второго не отличался — не помнят, не знают, скоро втянутся. И так на следующий день, и на следующий, и на следующий…       За первую учебную неделю я убедилась, что школяры были словно «чистый лист» — они забыли все! Другие профессора тоже жаловались:       — Им в этом году ЖАБА сдавать, — стонала Вектор, проверяя работы в учительской, — а они даже таблицу умножения не помнят! До декабря только раскачиваться будут. А потом что?       — Что? — поинтересовался Локхарт присутствующий в учительской.       — Каникулы! — воскликнула нумерологичка. — Опять все выветрится из головы и до марта месяца тупить будут.       — Так вы этим баранам задавайте побольше, — ответил Снейп, стоявший перед зеркалом и застегивающий мантию на все пуговицы.       — Коллеги, — вмешался Локхарт, — это же дети! Ну подзабыли они немного. Ничего, напомним!       — Это имбецилы и олигофрены в степени идиотии, а не дети, — сказал Снейп и вышел из учительской, громко хлопнув дверью.       — Он всегда такой душка? — спросил преподаватель ЗОТИ.       — Всегда, — вздохнула Вектор и тоже ушла на урок оставив нас с Локхартом. Наши кабинеты были недалеко от учительской, и мы могли позволить себе еще минуту ничегонеделанья.       — Коллега, — обратилась я к «охотнику за привидениями», — мне тут птичка на хвосте принесла, что у вас Василиск есть. Не поделитесь чешуйкой?        — А птичка, наверное, курса с пятого, в зеленом оперении? — хитро поинтересовался мужчина.        — Это имеет значение? — я отзеркалила интонацию и взгляд.        — Абсолютно никакого! А вам зачем?        — Для коллекции! Перо Феникса у меня имеется, будет чешуйка василиска. Еще бы что-то от акромантула…        — Глаза есть в наличии, — весело ответил Гилдерой. Ему явно хотелось посмотреть на мою реакцию.        — Ужас! Можно менее … специфичную часть тела?        — Ха-ха-ха, — засмеялся альбинос. Да, он был не просто блондином, а самым натуральным альбиносом с молочной кожей, белыми-белыми волосами и светло-голубыми глазами. — Я думал вы менее впечатлительная женщина.        — Вот именно! Я женщина, люблю прекрасное, а вы мне глаза предлагаете.        — Хорошо. Как пойду на охоту, то вам что-нибудь принесу.        — Договорились, — обрадовалась я. — правда, с деньгами у меня не густо…        — О, Мерлин! — воскликнул мужчина. — Какие деньги? В мире столько всего интересно, нужного, полезного, а вы про деньги.        — К примеру? — и что же он хочет?        — Варенье, печенье, джем…        — Вам-то зачем? — да что им всем это варенье-то сдалось? Нет в нем ничего магического — я проверяла!        — Хвалят очень. Говорят, вкусное…       БОМ! БОМ! Прозвучал колокол оповещающий, что уже начало урока. Пришлось прервать беседу и бегом бежать на урок у шестых курсов.

***

      Если в прошлом году работа напоминала день сурка, то в этом — поле битвы между мной и МакГоннагал. А причина простая — желание старой кошатины показать собственную значимость.       Декан Гриффиндора на своих уроках рассадила детей с первого по пятый курс так, как ей надо и зорко следила за тем, чтобы школяры и на других уроках соблюдали ту же рассадку. Как это выглядело? Прозвенел колокол, и старая кошелка выборочно оббегала кабинеты, следя за тем, чтобы дети сидели так, как она их посадила, мол это способствует лучшему освоению материала. Все бы ничего, но школьники на других уроках садились так, как они хотели и «пересаживание их обратно» занимает время. Я раз промолчала, два, три, а на четвертый уже не выдержала:        — Профессор МакГоннагал, вы мне срываете проверочную работу!        — Я рассадила детей так, как необходимо для лучшего усваивания материала, — огрызнулась кошка.        — Может, на вашем уроке и лучше, но не на моем. Здесь они сидят так, как мне удобно, — я рассадила детей по-другому: вместе тот, кто соображают, и тот, кто полный ноль. Друзей с друзьями не сажала, чтобы не болтали, врагов с врагами тоже. Поттер теперь делит парту с Булстроуд, Уизли с Грейнджер, Малфой с Томасом и так далее. Мне это удобно — дисциплина лучше, срывов меньше. Дети против такой рассадки ничего не имеют. Наоборот! Рон хоть конспекты нормально списывать стал, а Булстроуд узнала про такую вещь как цветные гелевые ручки и текстовыделители. Угадайте, у кого теперь не конспект, а раскраска? Правильно! У Малфоя, который, посмотрев тетради Миллисенты, технично отжал текстовыделители и цветные карандаши Дина Томаса (тот не возражал). А теперь Минерва требует вернуть Финнигана к Томасу, а Гойла к Паркинсон и будет не урок, а «черти че и сбоку бантик» ()!        — То, как вы их посадили, приведет к худшим показателям на экзамене, — строго выговаривала МакКошка.       — У вас сейчас какой урок? — реально выбесила уже! — Райвенкло-Хаффлпаф? Вот и идите к ним и пересаживайте на своем занятии, как хотите! А мне не срывайте проверочную!       Минерва что-то там процедила сквозь зубы, типа того, что она это не оставит, и отчалила.       Безумно вымораживает такое поведение заместителя директора. Хочешь ты чтобы дети сидели так, как тебе надо — подойди к учителям, поговори нормально, без лишних ушей и любопытных глаз. Но нет! Надо пол-урока отнимать, чтобы свой авторитет показать.       Следующие два месяца были похожи на какой-то театр абсурда — декан Гриффиндора, ведя свои лекции, напоминала, что садиться нужно так, как она рассадила и не соблюдать требования профессора Бербидж. Тупость? Тупость! Студенты тоже так считали и требование кошки пропускали мимо ушей. Ситуация все больше и больше накалялась и «рванула» аккурат на Хэллоуин или Самайн, когда времени в обрез и хочется побыстрее домой, к «празднику» готовиться, но вместо этого я провела в школе больше времени, чем предполагалось. И вновь, канонные события были, мягко говоря, не такими, какими их представила в книге мадам Ро.       После большого пира по случаю Дня Всех Святых, возле туалета Плаксы Миртл, школьники увидели оцепеневшую миссис Норрис, живых и здоровых Поттера-Уизли-Грейнджер возле нее, матерящегося завхоза, злющего Локхарта и надпись во всю стену «МакГоннагал идиотка!» с подписью «Наследн» (видимо, дописать не успел, да и написано с ошибками!). Гомон стоял невообразимый, но вопль сушеной воблы был слышен хорошо и то, как она обвиняла меня во всех грехах тоже.        — Это возмутительно! — разорялась декан Гриффиндора. — Профессор Бербидж, все из-за вашего попустительства!        — Дамы, дамы, — пытался перекричать учеников и замдиректора новый профессор, — давайте пройдем ко мне в кабинет, коридор не место для таких разговоров.        — Какова наглость! Такое написать! Возмутительно! Я напишу в попечительский совет!         — Профессор МакГонногал, — прервал ее вопли подошедший Дамблдор, — пройдемте в кабинет защиты от темных искусств! Профессор Бербидж, профессор Локхарт, мистер Филч — идемте.       Всей профессорско-преподавательской компанией мы направились в кабинет. Снейп шел следом и, буквально за шкирку, тащил с собой «Золотое трио» в аудиторию, где Гилдерой ведет уроки.       Деканша красных продолжала орать про то, что я виновата. Снейп плевался ядом в Поттера и Ко. Филч рыдал над своей кошкой. Новенький профессор, он же охотник, успокаивал старика, говоря, что это ненадолго. Короче — балаган!       Как бы я ни не любила Дамблдора, но мужик он умный, хваткий и довольно жесткий, когда этого требует ситуация. Наш конфликт с воблой сушеной он решил за две минуты, сказав, что если на промежуточной аттестации показатели будут ниже 75%, то мне следует принять рекомендации МакГоннгал. Золотое трио получило отработки на месяц у Снейпа, так как все были предупреждены об «охоте» профессора Локхарта, а они, вместо того, чтобы выполнить указание декана и сидеть два с половиной часа в Большом зале, пока работает голем и охотник, шлялись по коридорам. Филч тоже отхватил от Доброго Дедушки, мол нечего своего питомца без присмотра оставлять. Засим нас отпустили и я, забрав метлу из кабинета, полетела домой праздновать Сайман.       Как и в прошлом году отмечали всем Хогсмитом — наводили порядок в деревне, в домах, рисовали большой рунный круг, приносили дары. Этот праздник магии отличался от прошлого тем, что в пламени, которое сжигало подношения, на секунду появилось улыбающееся лицо Коровьева, мол мы следим за тобой.       Сразу после ритуала какого-либо подъема сил я не почувствовала — все как обычно: долго у магглов находиться не могу, кушать в Макдоналдсе противно, превращение чашки в тушканчика мой предел. Изменения стали заметны ближе к рождественским каникулам — натуральная еда из обычного мира без всяких усилителей и красителей перестала быть пресной и невкусной, нахождение в Литтл Уиннинге не принесло дискомфорта, а применение чар и трансфигурации в доме Дурслей прошло без последствий в виде кровотечения из носа и плохого самочувствия.