Профессор Бербидж

      Пьяная Долорес Амбридж — это находка для шпиона. За один час, до того, как алкоголь сделал своё дело, я узнала много нового и интересного: Фадж — гей, Барти Крауч и Людо Бэгмен берут взятки, Люциус Малфой и Северус Снейп спят с одной и той же женщиной и это не Нарцисса Малфой, а один из замов Фаджа сказал, что она страшная как жаба, и спать он с ней даже под «Империо» не будет. Вот! А у неё, между прочим, уже всё было, она давно не девственница и даже ребёнка родила.       Всё это нетрезвая «подруга» вывалила на меня прежде, чем уснуть. Из всей этой информации было целых два золотых зерна — это взятки Крауча (про Бэгмэна и так понятно) и ребёнок Долорес. Что-то я не помню, чтобы в книгах Роулинг упоминалась семья Амбридж. В фанфиках — да, а канон обошёл эту тему стороной.       А теперь возникает излюбленный русский вопрос: «Что делать?». Я не знаю, как себя поведёт моя «Подруга»: помнит ли она о том, что мне говорила или же не помнит. А, может, сотрёт мне память, чтобы не болтала лишнего, или попросит решить проблему. Ещё бы понять, какую проблему и чего она вообще хочет. Но в любом случае — нужно записать произошедшее в тетрадь. Амбридж храпела настоящим мужицким храпом на неудобном диванчике в гостиной до самого утра, точнее — до обеда.       — А где я? — послышался хриплый голос с дивана.       — Добрый день, Долорес, — ответила я, делая тосты с вареньем, — ты у меня дома.       — Как я сюда попала?       — Ногами, — видимо, ей неловко, но как начать разговор она не знает. — Давай, ты выпьешь чаю и всё по порядку расскажешь.       — Чарити, я, право, не знаю, с чего начать…       — С самого важного. Не думаю, что тебе хотелось поговорить про начальника и работу. Ведь так? — сказала я, присаживаясь на диван.       — Понимаешь, Чарити, — Амбридж вздохнула, — все мы совершаем ошибки в молодости. И я…совершила….ошибку или глупость. Не знаю….       Долорес мялась и не могла толком ничего рассказать, но помогать ей и продолжать фразы я не собиралась, так как это чревато. Человек может решить, что вы сами всё додумаете и сделаете так, как он хочет. Но я ведь не экстрасенс и что там у неё в голове творится предугадать не могу. Мне вспомнился случай из моего студенчества: мы договорились с подругой пойти в кино. Я несколько раз переспросила, на какой сеанс и какие места. Купила, как договаривались — мелодраму, а места взяла поближе к экрану, т.е. первый ряд. Разочарование подруги читалось на её лице — она хотела в середине зала. На мой вопрос, почему она не сказала, ответила: «Ну ты же сама всё знаешь». Так же и с Амбридж — я сделаю, а потом ещё и виноватой буду. Нет уж! Это нужно ей, а не мне, пусть сама и думает.       — Долорес, — перебила я, — давай ближе к делу. Разговоры о погоде лишние. И да, я понимаю, жизнь — штука непредсказуемая.       — В конце седьмого курса я забеременела от одного магглорождёного. Пойми, на меня особо внимания не обращали, а он цветы дарил, ухаживал. Ну мы и… того.       — Результат?       — Я…я…он… — женщина вздохнула, — мы хотели пожениться, а потом….потом он сказал, что не готов и уезжает к родственникам в Норвегию.       — А твои родители?       — Я скрывала почти до седьмого месяца. Дома был скандал. Мама у меня чистокровная, а папа — полукровка. Он работал в Министерстве в отделе контроля за магическими популяциями. Мама — у Малкин. Живот никто не замечал из-за мантий. Я тогда работала в административно-хозяйственном управлении с бумагами, и поэтому никто ничего не знал.       — Ты родила?       — Да, — ответила Амбридж, — как родители узнали, что у меня уже семь месяцев, то из дома не выпускали. На работе папа оформил мне отпуск. Мама роды принимала. Они были преждевременные. На месяц раньше. Ребёнка я не видела. Отец сказал, что малыш умер.       — А с тобой-то что было?       — Мне было очень плохо — я потеряла много крови, долго не могла встать, долго восстанавливалась. Через три месяца вышла на работу…       — Ребёнок?       — Я его увидела после смерти моих родителей, когда ему было почти четыре. Магглы думали, что у них родилась двойня. Мальчика назвали Луи. Он очень похож на меня. Я сделала зелье родства — всё верно. Это он.       — Что-то случилось с ребёнком?       — Нет, — Амбридж тяжело вздохнула, — не совсем. Его опекуны и их дочь погибли, и Луи попал в другую семью. Ему там плохо.       — С чего ты решила, что малышу там плохо? — скептически сказала я.       — Он уже не малыш, — возразила Долорес, — ему в марте одиннадцать будет. Он волшебник, а его опекуны ненавидят магию и издеваются над ним.       — И ты хочешь его забрать?       — Я…я… я не могу, — ответила женщина и разрыдалась.       У Амбридж началась полноценная истерика — она плакала, смеялась, заламывала руки, царапала лицо, кричала, что он выродок этого козла, потом кричала, что ребёнок не виноват… Концерт длился почти тридцать минут и закончился тогда, когда я уже подумывала приложить её чем-нибудь тяжёленьким. Теперь замминистра сидела на диване и смотрела в одну точку. Я сунула ей в руки чай с корвалолом (ой как пришлось помучиться, чтобы достать рецептурный фенобарбитал!) и пошла к отопительному котлу — нужно обновить чары, чтобы дом не остыл, а по пути подумать, что делать с полученной информацией.       Ситуация банальна — залетела девочка, папаша слился, ребёнка отдали. Всё бы ничего, но ребёнок — маг, и, со слов Амбридж, сильно на неё похож. Женщина хочет, чтобы я забрала пацана к себе. С одной стороны — у меня будет стопроцентная лояльность замминистра, прибавка к зарплате. С другой стороны — это охрененная ответственность за чужого ребёнка, геморрой в виде документов из маггловского мира и ребёнок в придачу. Хочется и на ёлку влезть и зад не ободрать.       — Долорес, — сказала я, вернувшись от котла, — я думаю, что не нужно решать всё сгоряча.       — Ты мне отказываешь? — вскинулась женщина, а в глазах загорелся хищный огонёк.       — Я предлагаю сесть и подумать над ситуацией. Сколько ребёнок у опекунов?       — Около года. Его срочно нужно забирать! Они морят его голодом, избивают, запирают!       — Стоп-стоп-стоп. Давай ты послушаешь о том, как эту ситуацию вижу я?       — Ну… давай.       — Итак, жил-был мальчик. Жил у опекунов. Они его одевали, обували, кормили, выплаты им были положены, ребёнок в школу ходил. И тут мальчик исчез. Понимаешь? Нет ребёнка. Его начинают искать и ищут упорно. Как думаешь, сколько времени понадобится полиции, чтобы обратиться к маггловским спецслужбам, а те, в свою очередь, в аврорат и ДМП? Как быстро они обнаружат ребёнка у меня? Как долго я смогу молчать о том, чей это ребёнок? И что будет потом с тобой и твоей карьерой, — я посмотрела на побледневшую Долорес. — Нельзя так. Нужно всё обдумать. С чего ты решила, что ребёнку там плохо?       — Э-э-э… я видела.       — Что ты видела? Что его наказали? Послушать Гарри Поттера, так его кормят раз в месяц и одежду раз в год выдают. А по факту он постоянно говорит, что тёте за него стыдно — она его кормит, а он не толстеет. И вещи быстро снашиваются — не успевают покупать, вот и донашивает за братом.       — Что ты предлагаешь?       — Я? Я предлагаю подумать. Интерес к одному ребёнку будет слишком заметен. Вот смотри, у нас есть положение про магглорождённых, но нет никакого декрета или документа от Министерства.       — То есть, можно издать декрет об изъятии таких детей…       — Подожди! Какое изъятие? Кто их кормить будет? Где они будут жить? Как объяснить маггловским властям, куда делись дети?       — Твои предложения?       — Дать возможность сквибам или магглорождённым волшебникам взять детей под опеку.       — А чистокровные?       — Как они документы оформят? У маглокровок и сквибов есть документы и жилье. Так всё будет легально — дети у опекунов, пособие платится, органы опеки регулярно проверяют дом и комнату ребёнка, и заметь — всё законно. А со стороны Министерства таким волшебникам дают какие-то льготы и пособия. Только нужно сделать так, чтобы не было злоупотреблений и забирать тех детей, которым действительно плохо. К примеру, Салли Перкс из Райвенкло или Джастин Хлофф с Гриффиндора. Я не думаю, что таких студентов, в общей сложности, будет больше двадцати.       — Чарити, я не могу так долго ждать! Его нужно забрать, ему там плохо, — распалялась Амбридж.       — Долорес, ребёнок прожил там почти год. Я не вижу необходимости срочно срываться и забирать мальчика.       — Ты не понимаешь!       — Нет, — перебила я, — это ты не понимаешь! Сейчас твоё предложение равносильно тому, что мы идём в горы в нижнем белье, а всё остальное оставляем у подножия.       — Чарити! Давай хотя бы посмотришь?!       И как я дала себя уговорить на парную аппарацию в маггловский городок Брэкли недалеко от Лондона?       Амбридж, вместе со мной, аппарировала недалеко от искомого дома в небольшой парк. Я трансфигурировала мантии, и мы отправились смотреть, как проживает ребенок.       Что могу сказать? Долорес права, детей нужно срочно забирать из этой семьи: синяки скрывают под мешковатой одеждой, взгляд не поднимают, дома не просто чисто, а вылизано всё до блеска!       Пришлось помогать «подруге», задействовав местную полицию, службу опеки и заклинание конфундус. В итоге — детей срочно изъяли в распределительный центр, опекунов отправили в участок, Долорес умчалась в Министерство, а я решила поговорить с ребёнком и органами опеки, представившись учителем частной школы, в которую записан Луис Брэнкок.       — Это ведь вы вызвали полицию? — спросила директор распределительного центра.       — Да. Я пришла поговорить с родителями или опекунами по поводу обучения ребёнка, но увидела чудовищные синяки!       — Это хорошо, что вовремя увидели…       — Я могу поговорить с мальчиком? — перебила я.       — Не думаю, что это возможно, — сказала директор и отвернулась.       — Конфундус, — не люблю я это заклинание, но надо. — Представитель школы поговорила с мальчиком Луи, а вы спокойно оформили все бумаги.       — Да-да, — словно очнулась директриса, — конечно идите. Он в третьей комнате на втором этаже.       Третья комната нашлась быстро. Обстановка в помещении спартанская, но чисто, и мебель не дешёвая. Мальчик делал вид, что спит, повернувшись лицом к стене, но неровное дыхание выдавало его с головой.       — Луи, — позвала я, — Луис, я вижу, что ты не спишь.       — Зачем?! — мальчик резко повернулся ко мне и стал кричать. — Зачем вы пришли?! Зачем всё испортили?! Ненавижу вас!       Ребёнок вскочил с кровати и со всей злости ударил кулачком по покрывалу, которое от его прикосновений загорелось.       — Агуаменти! — сказала я, поливая огонь из волшебной палочки. — Репаро.       Ещё пара взмахов и в комнате ничего не напоминало о том, что здесь был небольшой пожар. Мальчик отбежал к окну и смотрел на меня глазами полными ужаса.       — Я…я…., — замямлил ребенок. Он был сильно напуган. — Не надо! Не бейте! Это не я! Оно само!       — Луис, никто тебя трогать не собирается. И бить тоже, — нужно срочно успокоить ребенка, пока он тут всё не разнес. Стекла в окне уже начали дрожать.       — Я урод! — срывающимся голосом крикнул пацан, в этот момент стекло лопнуло.       — Репаро! Ты маг, — ребёнок недоверчиво посмотрел на меня, а затем на целое стекло, — я тоже волшебница. Мы колдуем с помощью палочки, а сильные волшебники могут обходится и без неё. Я пришла сообщить, что с сентября ты учишься в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Но, твои опекуны…они…       — Они считают, что во мне дьявол и его надо изгнать, — мрачно сказал ребёнок.       — Ничего изгонять не нужно! То, что с тобой происходит, абсолютно нормально, — заботливо сказала я. — Мне стало страшно за тебя и девочек. Ваши опекуны не понимают, что это не проклятие, а редкий дар, который нужно развивать! Они, вместо того, чтобы просить помощи, решили поступить по своему. Скажи, пожалуйста, к тебе применяли обряд экзорцизма?       — Это что? — спросил успокоившийся ребёнок.       — Изгоняли дьявола?       — Да.       Мальчик поведал о том, что с ним постоянно происходили странные вещи — предметы летали, огонь сам загорался, ломались электроприборы, молоко скисало, цветы распускались. Родители не обращали внимания на это — сестрёнка болела, всё по больницам ездили. А когда Луи попал к опекунам, те решили, что он исчадье ада, и раз в месяц регулярно «изгоняли дьявола» голодом, плетьми и молитвами. Ребёнку внушили чувство вины и благодарности к своим «спасителям», да и к тому же пугали, что если это не прекратится, то его отдадут в лабораторию на опыты. Хм, что-то мне это напоминает. А не из одной ли организации опекуны Салли Перкс и Луиса?       — А те две девочки? Они тоже?       — Нет, — ребёнок сильно помрачнел. — Они нечистые.       То, что рассказал Луис было ужасно. Девочек считали шлюхами за то, что у них месячные начались в девять и десять лет. Наказывали на весь период критических дней точно так же, как и Луи — плёткой и голодом.       Успокоив ребёнка и заверив, что он больше к таким людям не попадёт, я направилась к директору центра. Пара конфундусов и в отчёте о состоянии детей теперь фигурировали новые данные. Ещё пара заклинаний, но уже к девочкам — теперь они подтвердят то, что написано у директрисы в отчёте.       Домой я вернулась "Ночным Рыцарем" ближе к ночи уставшая и злая. Вот зачем я в это лезу? У меня других дел нет? Хотела же сидеть и не отсвечивать! Так нет же, влезла. Теперь хлебать говно буду полной ложкой. И первая порция дерьма состоит в том, что я напишу Амбридж, чтобы та инициировала проверку всех детей-волшебников от десяти до семнадцати живущих в маггловском мире.       Ответ не заставил себя долго ждать, и уже тридцатого декабря Дамблдор собрал нас на внеплановое совещание с представителями Министерства Магии.       — Добрый день, коллеги, — поздоровался директор. — Представители Министерства Магии обеспокоены условиями проживания детей в мире магглов…       — Спасибо, директор, — перебила Амбридж. Долорес, Хмеликирк и ещё одна незнакомая мне дама присутствовали в кабинете трансфигурации, куда нас пригласили на совещание. — Как сказал директор Дамблдор, Министерство Магии обеспокоенно магглорождёнными волшебниками и волшебниками, воспитывающимися у магглов. Мы разработали декрет об обязательной проверке жилищно-бытовых условий студентов Хогвартса, проживающих на маггловских территориях. Ознакомьтесь, пожалуйста.       На парту перед каждым профессором легли пергаменты с новым декретом «О жилищно-бытовых условиях студентов школы Хогвартс, проживающих на маггловской территории». Документ был написан тяжелым казённым языком, но суть я уловила.       Два раза в год, на зимних каникулах и летних, преподаватель обязан посетить студентов, согласно прилагаемого списка. Составить акт жилищно-бытовых условий, сделать выводы и доложить в отдел образования. В случае угрозы жизни нужно немедленно сообщить в Министерство Магии. К декрету прилагались формы и образцы заполнения акта, а также список студентов (включая будущих первокурсников) и профессоров, которые отправятся к этим студентам. На мою долю выпал тот самый Луис Брэнкок, Алиса Спенсер, Колин Криви, Джастин Хофф и Гарри Поттер.       Интересно получается — декрет полностью обходит стороной школу, но исполняется школьными учителями без привлечения директора, деканов и попечительского совета. Для чего? Для непредвзятости? Ой, не верю! Или Долорес преследует ещё какие-то цели? Хотя, там её ребенок, и она не понимает, что с ним делать — вроде и сын, а вроде и нет. Совесть давит, а разум говорит оставить всё как есть. В итоге мы получили гремучую смесь и попытку загрести жар чужими руками. Всё бы ничего, но руки-то мои будут!       Отчитаться о проведённой проверке нужно до первого февраля. Сложного я там ничего не вижу, но фамилия «Поттер» меня напрягает. МакГоннагал живо поинтересовалась, кто пойдёт к знаменитому мальчику, но вмешалась Хмеликирк, запретив интересоваться личностью, которая будет проводить проверку и результатами проверки. Похоже, что список с фамилиями видят только те, кто будет проверять детей.       — Но это же мои студенты! — возмутилась декан Гриффиндора.       — Вы, — строго произнесла Муфалда, — лицо заинтересованное, поэтому проверку проводят те, кто имеет нейтральное отношение к факультетам и детям.       — Я считаю, — начала закипать МакКошка…       — То, что вы считаете, нас не касается, — перебила её вторая женщина из Министерства. — Наша цель — обеспечить беспристрастность.       Дамы начали просто безобразную ссору, где МакГоннагал обвиняла Министерство в том, что они хотят уничтожить Хогвартс, а министерские обвиняли МакКошку в том, что ей плевать на подопечных. Что самое интересное — никто не вмешивался. Все, включая Дамблдора и Амбридж, смотрели бесплатный цирк.       — А что делать, если студент на каникулы в школе остался? — пробубнила я себе под нос.       — Возьмёте студента и проедете к его опекунам, — прокричал Дамблдор, стараясь переорать трёх скандалящих тёток и явно намекая на то, что он в курсе, кто пойдёт к «золотому» мальчику.       Досматривать свару, состоящую из ругани, мелких заклинаний и криков, я не стала — забрала документы и отправилась домой.       Завтра мне необходимо провести экскурсию Малфою и Ко, а потом можно и к детям.