Мемуары сердца

      Занятия японским вместе с Юзу стали неотъемлемой частью моей жизни. Если отбросить в сторону все тренировки, то можно сказать, что я жила от урока до урока. Как никогда я была уверена в том, что человека ближе, чем он для меня сейчас, нет. Последние дни я много думала о нём, осознавая, что не могла и мечтать о таком друге, в котором можно быть уверенной. Это спокойствие и надёжность давали силы мне и на тренировках.       Занятие по скольжению, отработка программ утром, а вечером чай, японский язык и дорогой друг рядом. Жизнь открылась мне в совершенно других, неизвестных мне ранее красках. Если бы художник решил нарисовать её, он бы использовал тёплые и мягкие тона. Дни складывались в недели. Страницы календаря сменялись, подготовка к сезону шла своим чередом. Благодаря тренировкам я чувствовала себя всё сильнее и сильнее физически, а благодаря вечерам с Юдзуру — духовно. Я и не знала, как много повседневное постоянство и покой могут сделать с человеком! Наверное это и есть счастье, когда вся жизнь представляется спокойной рекой, несущей тебя туда, куда ты так сильно хочешь добраться. Ты счастлив не только от безмятежности, находясь в её непрерывном течении, ты счастлив, осознавая что каждый её поворот и порог — неотъемлемая часть пути, которая как ни крути ведёт тебя к самому желанному. Да, нам всем очень трудно порой понять, что на самом деле хочется нашему сердцу, но это знать и не столь обязательно. Главное понимать — каждый твой шаг всё-равно ведёт тебя туда.       Привычка размышлять и философствовать перенялась мной от него. И правду говорят, что долгое общение с кем-то делает нас похожим на этого человека. Удивительно, как изменчивы люди. Конечно в хорошем и только хорошем смысле этого слова!       Теперь, идя на тренировку по утрам, я начала замечать вещи, которых не замечала никогда до этого. На меня наводило грусть непостоянство мира. Так порой хотелось, особенно в эти счастливые и безмятежные летние дни, чтобы весь мир вокруг застыл и его поместили под стекло в какой-то музей. Я стала замечать, как различны лужи после утреннего дождя и как не похоже каждое новое утро, на прошлое. Оно всегда по своему прекрасно, но понимание того, что утро, какое понравилось тебе вчера, никогда не повторится, навевало тоску. — Да, ты молодец, — скептично оценил Юзу, сделанное мной задание. — Правда? Что-то ты это сказал не особо уверенно! — обрадовалась я. — Не отвлекайся, пиши. Ты всегда слишком быстро отвлекаешься. — Ты сам меня отвлёк. Тяжело на тебя не отвлекаться, когда ты напрямую ко мне обращаешься. — Учись. Бери пример, например, с меня, — довольно заулыбался Ханю. — В чём же проявляется твоя сосредоточенность? — Ну, — задумался он и отвёл глаза в сторону, — например, на тренировке я научился концентрироваться лишь на деле. — Что же тебя может так сильно отвлекать на тренировке? Он взглянул на меня с какой-то насмешкой и произнёс: — Многое. Скажу так, до определённого момента я и не подозревал, что на тренировке может быть столько отвлекающих вещей. — Ммм, — протянула я, от разочарования в ответе. Мне хотелось получить что-то интереснее общих рассуждений. — Чуть не забыл! Сегодня освободимся пораньше. Хорошо? — Без проблем. — Доделаешь эти листы дома. — Да, да, — начала я складывать вещи.       Мы тепло попрощались и я пошла домой. К автобусной остановке вел пусть через маленькую уютную аллею. Обыкновенно после наших занятий Юзу провожал меня. Мы расходились возле высокого старого клёна, растущего почти у самой остановки.       Вдруг мне вспомнился день в парке, с которого прошло уже больше месяца. Неловкость от воспоминаний побуждала меня думать о случившемся как можно меньше. Я много ругала себя за мысли, что рождала у меня память о том вечере. Мои щёки залила краска. В тот день Юзу всю оставшуюся дорогу, до места на котором мы разошлись, провёл в извинениях. Ему было стыдно не меньше моего. Это я понимала. Также я понимала, что он очень не хотел, чтобы проходящая мимо девушка узнала его. Правда меня не переставляло интересовать, почему он поступил именно так, ведь он мог просто попросить меня уйти с дорожки в глубь парка вместе с ним, но почему-то он сделал то, что сделал. И именно за размышления о причинах его поступка я ругала себя больше всего. Так я ругала себя и сейчас, идя по этой аллее.       Сильный порыв ветра, взявшийся из ниоткуда, будто где-то в зимнюю метель распахнулось, и от чего появился ужасный сквозняк, налетел на меня и пыль попала мне в глаза. Я начала тереть их руками. Что-то остро кололось под верхним веком. Мне было больно даже немножко приоткрыть их. Я услышала раскат грома и дождь хлынул как из ведра. Моя белая блузка тут же намокла и прилипла к телу. Новый порыв ветра чуть не сбил меня с ног, но знакомые руки схватили и удержали меня за плечи. — Ты вся промокла, если поедешь так, то можешь замёрзнуть и простыть. — Юзу?! — Ты плачешь? — он накинул на меня свой летний тёмно-синий пиджак из хлопка и приобнял за плечо. — В глаз соринка попала, — я открыла правый глаз, придерживая левый своей рукой. — Побежали скорее обратно, — посмеялся он, — мы конечно не сахарные, но, если будем здесь стоять столбом, то нас точно смоет, — громко говорил он, боясь, что я не услышу его из-за барабанного шума капель. Так мы и побежали по уже образовавшимся лужам то и дело стараясь перескакивать через них. Он крепко держал меня своей рукой, будто я могу убежать или улететь как листочек от этого сильного ветра. Но тут Юзу остановил меня. Впереди на дороге был гигантский поток воды, который, я думала, может быть в дождь лишь в России, где ливнёвки совершенно не справляются со своей работой из-за неправильно положенного асфальта. Дорогу здесь было не перейти, ну разве что полностью замочив ноги по щиколотку. — Ну, что ж… Иди сюда, — задорно произнёс он и подхватил меня на руки. Я совершенно опешила. — Ты же совсем промокнешь, идиот! — Молчи и наслаждайся, — смеялся он, — или тебя каждый день носят на руках Олимпийские чемпионы? Произнеся это он сделал первый шаг и его джинсы сразу промокли, а в кроссовки заполнились водой. Всё происходящее казалась мне историей со страниц книги, но это происходило здесь, сейчас и со мной! Было мокро, холодно, у меня болел глаз, но я чувствовала себя легко и весело и от этого тихонько посмеялась. — Женщины, — наиграно произнёс Ханю, — пока ты идёшь на жертвы, превозмогая обстоятельства и себя, пока страдаешь за них, они, довольные собой, смеются над тобой. Его тон и манера речи ещё сильнее развеселили меня, я подёргала ногами и капризно произнесла: — Не хочу заставлять тебя идти на какие-то жертвы и чувствовать себя обязанной, так что отпускай меня обратно. — Поздно, милая моя. Никуда ты уже не денешься. — Но мы уже прошли то место! — Правда?! — с наигранным изумлением поднял он брови и резко опустил меня, что я аж воскликнула. — Зачем же так резко! В ответ мне он лишь рассмеялся. Дойдя до цели, мы почему-то не сразу зашли внутрь, а почему-то встали под козырёк и вместе взглянули на дождь в свете фонаря. — Ну и денёк, — сказала я. — Да, не каждый день случается такое. Он взглянул на меня. Я почувствовала на себе его взгляд. Это заставило меня улыбнуться и убрать мокрую прядь, выбившуюся из пучка за ухо. наверное я выглядела крайне непривлекательно: замёрзшая и промокшая, с растрепавшимися волосами и закрытым одной рукой глазом. — Я сейчас, как пират после шторма, — пошутила я. — Пошли внутрь, моя пиратка. Чего доброго ещё заболеешь, — с этими словами он открыл дверь и пропустил меня вперёд. Когда же мы зашли внутрь, промокшие до самой нитки, нас ошарашенным взглядом встречали мама Юдзуру и две незнакомые мне женщины, у одной из которых от удивления аж открылся рот. Я еле как смогла выдавить из себя тихое невнятное приветствие. Приятная часть вечера вдруг резко подошла к концу.