***
Кагоме шла пешком и вела А-Уна за уздечку. Сещёмару с утра задал направление и куда-то исчез. Девушка поначалу не хотела признаваться себе в этом, но она беспокоилась о нём. Было глупо даже допустить мысль о том, что с дайёкаем может что-то случиться, но она всё равно волновалась. Не добавляло спокойствия и неустанное бормотание Джакена. — Устал от тебя Сещёмару-сама, вот и ушёл, — наконец выдал он. — А не проще меня было отослать? — фыркнула в ответ Кагоме. — А то ты бы просто ушла, — пробурчал жаб. — Как будто у меня был бы выбор, — вздохнула девушка. — Если Сещёмару скажет мне уходить, молча соберу вещи и уйду. — Джакен, — голос дайёкая обдал холодом, — почему жрица собирается уйти? — Да не собираюсь я! — вспылила Кагоме, поворачиваясь к Сещёмару и не давая слова вставить его слуге. — Речь о том, что если ты решишь от меня избавиться, я не посмею спорить! Даже если захочу, — тихо добавила она, отворачиваясь. Демон на несколько секунд завис. На него, возможно, впервые в жизни повысили голос. Смертная практически накричала на него. И то, что она сказала, как-то резануло по разуму. Вроде как его ни в чём не обвинили, не сказали ничего едкого, только констатировали факт, но Сещёмару ощущал какой-то неприятный осадок. Будто надо было что-то сказать, чтобы выбить саму эту идею из доверчивой головы Кагоме. — Джакен, — в золотых глазах блеснула сталь, — почему я, Сещёмару, должен отослать жрицу? — Сещёмару-сама, — пискнул жаб, — а разве Вы не из-за неё нас покинули? — Я ходил за этим, — демон вытянул руку, держа в когтях некрупного кабанчика. — Запах того, что она ест, мне неприятен. — Сещёмару-сама, для Рин Вы никогда... — тихо проговорил Джакен. — Жрице нельзя убивать, — отрезал Дайёкай. Всё то время, пока они искали место, где пообедать, Сещёмару придумывал тысячи причин, по которым отправился на охоту. Начинались они уже озвученными запахом и запретом на убийство, а заканчивались необходимостью экономить пищу, которая хранится. И всё это было только для того, чтобы не признавать одного факта: он хотел попробовать приготовленное ей мясо. Кагоме напряжённо копалась в памяти, пытаясь отыскать, как разделывать свиную тушку и как её готовить. Остановилась она в итоге на якинику, а излишки можно было закоптить. И всё же, когда Сещёмару, наконец, выбрал потрясающе живописную поляну, жрица не сразу смогла собраться с мыслями и взяться за кабанчика. Она увлечённо разделывала мясо, и на лице её блуждала счастливая улыбка после того, как Сещёмару объявил, что обедать будут все. Ошарашенный Джакен крутился вокруг, заглядывая через плечо, и внимательно следил, чтобы все кусочки были одинаковыми. Вдруг Кагоме замерла и повернулась в сторону, пристально глядя куда-то вдаль. — Что такое? — заметив это, спросил Сещёмару. — Я чувствую осколки, — тихо произнесла девушка, поднимаясь. — Их два, и они приближаются с большой скоростью. Это... Кога-кун... Ураганный вихрь промчался по поляне и остановился прямо перед жрицей. Волчий вожак улыбнулся и потянулся к девушке. Но вместо нежных девичьих ручек Кагоме в его ладонях оказалась когтистая мужская кисть Сещёмару. Кога ошарашенно уставился в непроницаемое лицо дайёкая и после долгой паузы озадаченно изрёк: — А где пёсья морда? — Кто? — ледяным тоном переспросил Сещёмару. — Кагоме, ты наконец оставила этого плешивого паршивца и теперь можешь полюбить меня? — обрадовался волк, заглядывая за спину демона. — Хе-хе, — девушку пробило на нервный смех, — Кога-кун, что ты несёшь? — Эй, — он только теперь выпустил руку Сещёмару, — от тебя тоже псиной несёт. Вы с тем полукровкой часом не родственники? «Ой, дурак...» — скользнуло в голове Кагоме. Сещёмару уже положил ладонь на рукоять Токудзина, и девушка боялась, что от Коги через несколько мгновений останется только пыль. Атмосфера мгновенно накалилась, но казалось, будто волк совершенно не замечает этого. Он отступил на полшага от Сещёмару и продолжал сверлить его взглядом. — Кагоме — моя женщина! — заявил он. — Ты почему с ней? — Твоя женщина? — переспросил демон. — Эта жрица? — Кагоме для меня единственная! — гордо объявил Кога. — Кога-кун, — вздохнула девушка, всё же выходя из-за спины Сещёмару, — я ведь уже говорила тебе, что это не так. Что бы ты там себе ни придумал. — Кагоме... — Сражайся, — потребовал Сещёмару. — Жди, я принесу тебе голову Нараку! — произнёс Кога, проигнорировав дайёкая, и вихрем рванул прочь. — Хе-хе... хе-хе-хе... — нервно выдавила Кагоме. — Сещёмару, ты только не нервничай... — Он оскорбил меня, — холодно заметил демон. — Кога-кун редко думает, прежде чем говорить, — продолжая нервно хихикать, пояснила жрица. — Вам лучше не драться. Он ведь вожак волчьей стаи, а ты — Лорд западных земель. Это глупо с точки зрения политики... — Ты его оправдываешь? — холодно осведомился Сещёмару. — Нет! — вспыхнула Кагоме. — Я просто не хочу бессмысленных драк! — Я не буду его убивать, — согласился демон и тут же сменил тему: — Когда мы будем обедать? Кагоме спохватилась и вернулась к разделыванию кабанчика. Отчего-то настроение испортилось. Жрица чувствовала, что Сещёмару злится. Его лицо утратило всякое выражение, и она могла только наблюдать его бесстрастный профиль и взгляд, устремлённый вдаль. Ей захотелось как-то успокоить его, но она решительно не находила слов, которые могли помочь. К тому же, она была уверена, что сердит он именно из-за упоминания Инуяши. Сещёмару погрузился в глубокую задумчивость. Злость быстро отступила, когда он понял, что Кагоме не хотела драки в большей степени из-за него самого, а не из-за волка. Разум зацепился за одну интересную мысль — демон припомнил средство, чтобы никто не мог коснуться жрицы. Объяснять себе, почему он не хотел, чтобы кто-то прикасался к ней, Сещёмару не желал, больше внимания уделяя тому, как сделать так, чтобы это не вызвало у неё лишних мыслей. Он не хотел позволять ей думать, будто она, человеческая женщина, дорога ему. Тем более, что он и сам упорно убеждал себя в обратном. Запах жареного мяса щекотал ноздри. Вместе с ним Сещёмару ощутил те эмоции, которые Кагоме вкладывала в готовку — заботу, внимание, желание поддержать. Настроение его поднялось, и на лице против воли отразилось благостное расположение духа. Едва осознав это, демон поспешил вернуть холодную маску уверенного самообладания и приблизился к покрывалу, на котором уже стояла посуда с готовым мясом. — Нет, это со специями, — остановила его Кагоме, когда он потянулся к одному из блюд. — У тебя, должно быть, чувствительный язык. Это будет очень остро. — Ты указываешь мне? — сощурился Сещёмару. — Конечно, нет, — улыбнулась девушка. — Просто для тебя делала отдельно, чтобы не было резкого запаха или вкуса. — Хм, — одобрительно кивнул демон и подцепил кусочек мяса из другого блюда. Вкус эмоций был другой, это Сещёмару отметил сразу. Если забота и внимание матери Кагоме были мягкими, будто медовыми, то те же чувства самой жрицы были ярче и слаще. Будто то, что вкладывала госпожа Хигураши было рассеяно на всех, кого она усадила за стол, а её дочь концентрировала всё это только на нём. Демон прикрыл глаза, боясь выдать, что получает ни с чем несравнимое удовольствие от каждого съеденного куска. — Плохо получилось? — грустно спросила Кагоме, глядя, как медленно жуёт Сещёмару. — Я доволен, — отозвался он с непроницаемым лицом. — Сегодня больше никуда не пойдём. — А? — жрица озадаченно уставилась на него. — Почему? — Потому что я так сказал, — не пожелал ничего объяснять Сещёмару. — Лучше поработай над своим барьером. — Хорошо, — улыбнулась Кагоме, налегая на мясо. Джакен тихо сидел в стороне. Его господин позволил ему присоединиться к трапезе, и он очень старался, чтобы его не прогнали. Верный жаб был убеждён, что хоть одно лишнее слово, и он отправится в долгий полёт к другому краю поляны. А этого ему совсем не хотелось. К тому же, мясо действительно оказалось удивительно вкусным.I. Камень Душ 8. Человеческие эмоции
22 ноября 2015 г. в 13:51
Когда Кагоме проснулась, Сещёмару не было. Лорд западных земель определённо присутствовал, когда она засыпала, но теперь его и след простыл. Едва рассвело, и А-Ун и Джакен ещё спокойно спали. Жрица уже привыкла к тёплому боку дракона, который странно привязался к ней и позволял класть голову на свою шею, как на подушку. Отношения с Джакеном тоже как-то наладились после того, как она выхватила его из-под карающей ноги Сещёмару. Они шли уже пять дней, и за это время ни один демон даже не приблизился к ним. В деревни они тоже не заходили. И что было довольно печально — осколков тоже не наблюдалось. Кагоме потянулась и выбралась из спальника. Она надела каригину и поискала глазами ведёрко, чтобы вскипятить воды для чая, но потом решила, что надо дождаться демона.
Кагоме как раз успела расчесать и собрать волосы, когда с порывом ветра явился Сещёмару. Он бросил к ногам сидящей на земле девушки колчан, туго набитый стрелами. Жрица удивлённо посмотрела на него и потянулась к оружию, но вдруг резко отдёрнула руку.
— Он жив, — констатировал демон. — Я только спросил, где можно достать стрелы, и он мне отдал свой колчан и убежал.
— Спасибо, — улыбнулась Кагоме.
— Джакен, — обратился Сещёмару, и верный жаб тут же проснулся.
Стало уже утренним ритуалом отправлять его за водой, чтобы Кагоме приготовила чай. Оба демона и сами удивлялись, как быстро привыкли к этому. Всего за пять дней это стало неотъемлемой частью дня, и без этого с места они не трогались.
Кагоме вдруг встрепенулась и задрала правый рукав. Сещёмару невольно поморщился, видя почти сошедший серо-жёлтый след на запястье. Девушка тем временем стала развязывать бинт на плече. Шов довольно хорошо срастался, и она подумала, что его пора бы снимать. Если обойтись без напряжения, он уже не должен расходиться. Она вздохнула и стала разрезать нитки. Вскоре шов был снят, и она задумчиво смотрела на розовую полосу на своей руке.
— Тебе ещё больно? — спросил Сещёмару, приблизившись.
— Почти нет, заживает хорошо, — улыбнулась Кагоме, глядя ему в глаза. — Хотя шрам наверняка останется. Спасибо тебе.
— Я просто спросил, — изрёк демон и провёл по розовой полосе пальцами.
— За то, что спросил, — снова улыбнулась девушка, доставая новый бинт.
— Тебе нужно научиться ставить барьеры, — заметил Сещёмару.
— Этому искусству обучают наставники в храмах, — Кагоме бодро накладывала свежую повязку. — А это долго. У нас столько времени нет.
— Ты же учишься без наставника, — демон покосился на рюкзак с книгами. — Вот и изучи, — он вынул из рукава два свитка.
— Откуда это? — напряглась девушка.
— Взял в храме. — Кагоме нахмурилась, вопросительно глядя в золотые глаза. Даже рука с бинтом замерла. — Чётки, — пояснил Сещёмару. — Я сказал, что меня прислала жрица, которая меня приручила.
— И тебе так просто дали то, что сказал? — не поверила Кагоме.
— Хм? — у демона выгнулась бровь. — По-твоему, приручение чистокровных дайёкаев дело обычное?
— То есть...
— То есть, они посчитали, что ты жрица огромной силы, так что дали, что сказал, — спокойно произнёс Сещёмару. — Изучи. Это надо будет вернуть.
Когда вернулся Джакен, уже горел небольшой костерок, рядом с которым стоял металлический чайник. С повязкой Кагоме закончила и теперь была занята тщательным осмотром стрел. Они оказались довольно хорошими, с прямыми древками и не обтрёпанным оперением. Наконечники тоже были заточены.
Вода вскипела быстро, и Кагоме приготовила чай. Это отнюдь не напоминало церемонию, она просто заварила его и разлила по чашкам, отметив, что надо что-то придумать с едой. Это демоны прекрасно обходились без неё, а жрица хотела есть каждый день.
День выдался ясный и светлый. В такие дни очень хорошо гулять с друзьями и весело проводить время. Пробежаться по торговому центру, сделать несколько фотографий, а потом посидеть в каком-нибудь кафе, разговаривая в сущности ни о чём. Однако Кагоме даже не подумала обо всём этом, ведь была всецело поглощена изучением свитков. Иногда, сильно увлёкшись, она хмурилась и начинала шевелить губами, но вскоре морщинка меж её бровей разглаживалась.
К полудню стало жарче, и воздух едва заметно задрожал. Сещёмару решил прерваться и провести самое пекло в тени деревьев, какие отыскались вскоре в достаточном количестве. Делать остановку днём у него вошло в привычку, а в этот день действительно не хотелось идти по жаре. А-Ун остановился рядом с ним и, подогнув лапы, лёг. Джакен устроился под тем же деревом, что и его господин. Кагоме некоторое время продолжала сидеть на драконе, потом поднялась и принялась расхаживать между деревьями. Потом вдруг остановилась, подняла глаза к небу и вздохнула. Ещё через мгновение она едва не подпрыгнула, выхватила второй свиток и разложила оба по земле. В голове сошлось.
— Чтобы сделать так, понадобятся чётки... — пробормотала она.
— Ты не собираешься есть? — поинтересовался Сещёмару.
— Что? — Кагоме повернулась к нему, не сразу понимая вопрос. — А, нет. Не сейчас...
Жрица метнулась к рюкзаку и принялась рыться в нём. Она что-то тихо бормотала, пока наконец не достала свёртки, в которых оставались бусины для чёток, и шёлковую нить. Собирать себе чётки она села тут же, под боком у А-Уна. Всего сто восемь бусин жемчужно-розового цвета, красные тридцать шестая и семьдесят вторая и белая шёлковая кисточка. Собирала она их не торопясь, наговаривая на каждую. Кагоме была убеждена, что это очень важно — барьер мог спасти ей жизнь. И не только ей. Готовые чётки она быстро намотала на левую руку.
Когда жрица закончила, уже вечерело. Сещёмару решил, что никуда на ночь глядя они уже не пойдут, и сообщил об этом. Кагоме удивлённо посмотрела на него, и только теперь поняла, сколько потратила времени на изучение свитков и на чётки. К щекам прилила кровь, и она, отчаянно краснея, уставилась в землю под ногами.
— Я хочу попробовать... — почти прошептала она.
— Пробуй, — разрешил демон.
Ему и самому было любопытно, что у неё выйдет. Он знал, что многие жрицы и монахи тратили годы на то, чтобы овладеть барьером. У некоторых, конечно, был талант именно к этому, но это было большой редкостью. К тому же, ей хорошо удавались другие вещи — очищающие стрелы и приручающие чётки. Хотя стоило признать, что для той, кто занималась этим всего несколько месяцев, Кагоме достигла больших успехов.
Жрица поднялась и отошла подальше. Она приготовилась задрать рукав, прикрыла глаза и на несколько мгновений замерла, концентрируясь. Потом резко подняла руку с чётками, и рукав сам сполз до локтя.
— Кеккай! — уверенно произнесла Кагоме.
Бусины слабо засветились и разлетелись вокруг неё, образуя край барьера. Воздух едва заметно подёрнулся рябью, и через мгновение жрица оказалась будто за мутноватой голубой плёнкой. Сещёмару поднялся. Барьер не должен был никого пропускать. Вспомнилось, что на нём приручающие чётки, и он решил не пробовать на себе — могло не сработать. Поэтому в непродолжительный полёт отправился Джакен. Жаб отскочил от барьера, будто его ударило током.
— Кац! — объявила Кагоме, и бусины взлетели с земли, снова собираясь на её руке.
— Свитки тебе больше не нужны? — спросил Сещёмару, когда девушка подошла ближе.
— Нужны, — она улыбнулась. — Я перепишу те части, где говорится об управлении. Думаю, успею, пока ещё светло.
Жрица порылась в рюкзаке и отыскала пустую тетрадь и карандаш. Разложив перед собой свитки, она принялась писать конспект, быстро выводя кандзи. Кагоме торопилась, чтобы успеть, пока солнце не совсем село, но тем не менее прилагала к занятию всё своё усердие, начисто игнорируя бурчание своего живота и налетевших комаров. Но всё же солнце неминуемо опустилось за горизонт, унося с собой прошедший день. Дописывать последние строки пришлось уже при свете костра.