Дневник Джефферсона
14 мая, 20хx год
Отвратительно! Просто ужасно! Это могло произойти с кем угодно, но произошло
именно со мной! Что же за напасть такая?!
Так… Успокойся, Джефф, будь последователен, как тебе советовал врач… В общем, прямо посреди званого ужина меня забрали в больницу. Аппендицит. В целом, не страшно… для любого обычного человека, но не для меня! Я теряю целых две драгоценных недели. Это же какой удар по моей репутации! Меня, известного бизнесмена, владеющего делом, известным на всю страну, да даже на весь мир — и в больницу! Немыслимо! Про меня и так ходят слухи, что я не настолько чистосердечен, как пытаюсь казаться, но теперь они для всех подтвердились! Мало этого, я ещё и пропускаю минимум три важных встречи за эти две недели! Как я буду объяснять своим коллегам без вреда для своей репутации, я решительно не понимаю…
Да ещё эта палата… Уж для меня могли бы подыскать палату получше, на крайний случай, выписать пораньше пару-другую пациентов, я уж готов приплатить. Будто бы они вообще стоят того, чтобы лечиться
, грязносердечные отродия. Но нет же, мои слова про мой статус они даже слушать не стали! «
Все равны в этой больнице, — говорила та врачиха. —
Ваше достояние тут ничего не стоит»… Как будто я намерен так просто терпеть всех этих
уродов людей. Людей, врач говорил про контроль эмоций.
Так, я отвлёкся. Палата. Скучные белые стены, жёсткая кровать, тонкое одеяло и такая же тонкая подушка. Невероятно просто! Мало этого, ещё и придётся делить палату с каким-то малолеткой. Он ещё сидел и всё на меня смотрел, будто я зверьё какое в зоопарке. «
Меня, — говорит, —
Джошуа зовут. А вас, дяденька, как?» Ну я и ответил, ни капли не скрывая своего раздражения и презрения к тому, чьё сердцебиение так ужасно разбивает стройную картину сердцебиения всего мира:
—
К твоему сведению, Джошуа, — я специально сделал упор на его имя, чтобы он понял весь уровень моего презрения лично к нему. Хотя… будто ребёнок вроде него сможет понять такие высокие, даже недосягаемые для его скудного ума вещи. — Ты разговариваешь с Дэниелом Джефферсоном, весьма знаменитым бизнесменом, владельцем сети…
—
Вы забавный, — он меня перебил.
Меня! Какая-то козявка! У меня аж дыхание на секунду сбилось от такой вопиющей наглости, я прямо чувствовал, насколько горит моё лицо от негодования, я едва сдерживался, чтобы не наорать на него, ребёнок всё-таки. Но его следующие слова меня добили, прямо раздробили плотину спокойствия и самоконтроля: —
Вы будете со мной дружить?
И смотрит на меня как корова на клевер. Тут уж я не сдержался, наорал на него так, как, наверно, его проклятые родители, ни разу в жизни не слышавшие про правильное воспитание, на него не орали. Естественно, он заплакал. А как могло быть иначе? Правда, вот что меня удивило, если не сказать «поразило»… Я уже привык к тому, что дети, когда их ставят на место, бегут к кому-нибудь, родителям, прислуге или ещё кому, жаловаться. А этот… он даже не кричал. Плакал, трясся весь, но только всхлипывал, ничего более. Не пытался никого позвать. А через некоторое время утёр слёзы и уткнулся в книжку, от которой отвлёкся, когда я проснулся от наркоза. Странный он… Раздражающий, несомненно, но какой-то… любопытный что ли?
Под закат дня ещё и медсестра укол будто специально больно поставила. Я им не деревенщина, не быдло подзаборное и такого обращения с собой терпеть не стал, так что накричал на неё. А она глянула на меня как на умалишённого и ушла, даже слова не проронила, только вздохнула так, будто еле сдерживалась, чтобы использованный шприц мне в глотку воткнуть. Невероятно просто! Полмира мне в рот заглядывает, задницу целует и ботинки вылизывает, а тут что? Ни грамма уважения…
Так что сейчас, перед сном, пока я пишу эту запись, я до сих пор в самом что ни на есть скверном расположении духа. Ведь так ещё целых две недели… Впрочем, сейчас я понимаю, что этот пацан был далеко не самой худшей частью дня, даже немного любопытство проснулось. Как там его звали? Джошуа?
