Sanguis Draconis

      Принц Нейтан не спеша пробирался сквозь уютную суматоху базарной площади, довольно оглядываясь по сторонам. Город. Его город дышал жизнью, погружённый в каждодневную рутину. Гвалт стоял просто невообразимый, и маленькому Нейтану приходилось изрядно попотеть, чтобы маневрировать между снующими толпами людей. Ушлые торговцы наперебой расхваливали свои товары, не забывая мимолётом поносить конкурентов. Ребятня, младше самого Нейта на зиму-другую, носились между прилавками, клянча сладости и блестящие побрякушки. Из таверны звучала музыка и нестройный ор подпитых крестьян, даже несмотря на то, что солнце едва достигло зенита. Впрочем, что им ещё было делать? Нейт мог лишь улыбаться. Эта размеренная, беззаботная жизнь застыла в Цитадели в вечном цикле: летом они работали на полях, осенью собирали урожай, зимой бездельничали, рассказывая байки и вспоминая истории о чудесах давно потерянного Империума, а весной вновь принимались за посевы.       Этот цикл настолько привычен, что давно стал сутью Цитадели. По крайней мере для Нейта. Он никогда не знал другой жизни. Не раз и не два, молодой наследник слышал истории об их великой родине. Империум Человечества. Величайшая цивилизация, которую только знала Галактика. Могучий, простирающийся от края до края, окруженный врагами, но не сломленный – Империум был чем-то, что Нейт не мог себе представить. Его маленький мир ограничивался Драконьим Пределом, и его воображение буквально взрывалось, едва он представлял себе масштабы Галактики. Миллион миров. Немыслимо. Но это именно то, что рассказывал ему отец. Он был там. Он сражался среди звезд и бесконечной темноты космоса. Принц невольно поднял взгляд к небесам.       Нейтан лишь тяжело вздохнул и поглубже натянул капюшон, пробираясь сквозь толпу горожан. Его подданные давно знали юного наследника в лицо, поэтому ему приходилось маскироваться каждый раз, когда он собирался погулять вокруг донжона.       – Снова сбежали из дворца, милорд?       Нейтан подпрыгнул от удивления, услышав возле себя насмешливый голос.       – Гертруда! – выдохнул мальчик, переведя дух и с опаской оглядываясь по сторонам – не услышал бы кто. – Зачем так пугать?       Он и не заметил, как оказался возле знакомого прилавка с выпечкой, где стояла статная рыжеволосая женщина. Она лишь весело хохотнула, поправив за ухо красный локон, и шутливо погрозила мальцу пальцем:       – Плохой Нейтан, – улыбнулась та. – Вот возьму и расскажу лорду Гриффиту, что ты опять шляешься без дела.       – Злая ты, – обиженно надулся тот, но внутри сжался от страха. – Но ты же не скажешь, правда? Правда же?       Гертруда вновь расхохоталась, и лукаво подмигнула из-за прилавка. Маленький лорд лишь обреченно выдохнул и достал из кошелька медяк.       – Приятно иметь с вами дело, милорд, – заговорщически понизила голос продавщица, и протянула мальчику булочку с корицей, ловко подхватив медяк из рук Нейта.       – Вот погоди, стану Королем – прикрою твою лавочку! – гордо заявил он, пережевывая вкусную свежую булку.       – Тогда ваши подданные будут ходить голодные и злые, милорд, – она довольно выпятила вперёд грудь, демонстрируя дарованные природой выпуклости. Несколько мимо проходящих зевак невольно остановились, а какой-то особо впечатлительный на всём ходу вписался в столб.       Нейтан скривил обидную рожицу и пошёл дальше. Но едва он сделал шаг, как над толпой увидел знакомую величавую фигуру в крылатом шлеме капитана королевской гвардии. Юный наследник не на шутку струхнул – Фалрик был здоровым, как грокс, и зорким, как Дух Машины Халверина. И хоть для всех Нейт мог сойти за простолюдина, но Фалрик знал его с самого рождения и легко бы раскусил маленького беглеца. Не долго думая, мальчик сиганул в единственное укрытие – под прилавок едва сдерживающий хохот Гертруды.       – Добрый день, капитан, – поприветствовала его продавщица, героическим усилием скрывая ухмылку.       – Герти, – кивнул тот, снимая шлем с позолоченными крыльями и разгладив пышные усы. – Как жизнь?       – О, да все как обычно: все утро пеку хлеб для неблагодарных дармоедов, а потом остальной день выслушиваю их отвратительные ухаживания.       – Приятно слышать, – во весь рот оскалился Фалрик, облокотившись на прилавок, и вытащил из-за спины букет цветов. – Вот, чтобы скрасить скучный день.       – Что, серьезно? – бровь Гертруды скептически скользнула вверх. – Ты все никак не сдаёшься?       – Гвардия не отступает, – оскалился тот. – Кстати, о «не сдающихся»: ты не видела маленького лорда? У Ее Величества прям пар из ушей идёт – мальчишка снова сбежал из дворца. Сколько раз его пороли, а толку нет.       – Да нет, не видела никого, – пожала плечами Гертруда. – Но обязательно дам тебе знать, если увижу.       – Клянусь Императором, этот шпанец загонит меня в могилу, – сардонически выдохнул Фалрик и повернулся в сторону площади. – Ну, бывай, Герти.       – Увидимся, капитан, – помахала ему вслед продавщица, широко улыбаясь, и лишь потом осознание пробежало по её веснушчатому лицу. – Эй, а букет?! Вот ведь... во имя Императора, ну что за бестолковый мужик?       – Уже все? – шепнул из-под прилавка Нейт.       – Да-да, вылезай уже, – разочарованно выдохнула Гертруда, но едва тот попытался ускользнуть, продавщица ловко схватила мальчика за шиворот. – Стоять!       – Вот стану Королем, и точно прикрою твою лавочку, – обидчиво пробубнил под нос Нейт, вытаскивая из кошелька ещё один медяк.       – Как только – так сразу, – отрезала она, всучив принцу пару булочек. – И не шляйся допоздна. В прошлый раз пришлось тебя с собаками искать.       – Да понял я, понял, – помахал на прощание он, скрестив пальцы за спиной.       Нейтан побежал со всех ног, опасаясь снова повстречать Фалрика. Но к его облегчению, капитана нигде не было видно, и мальчик быстро сиганул в сторону городских ворот.       Огромная конструкция загораживала солнце. Каждая из дверей была выкована из обсидиано-адамантиевого сплава и была сорок метров в высоту и пять в толщину.       Принц точно знал, когда ворота открыты – как раз после полудня должен был прийти груз с полей, и сотни человек толпились возле входа, ожидая первыми добраться до вожделенных припасов. Никто не заметил одинокого мальца, который незаметно прошмыгнул наружу посреди снующей туда-сюда толпы.       Широкая, выложенная кирпичом дорога вела его к полям, которые кормили всю Цитадель. Едва он ступил за пределы городских стен, как тут же нашел взглядом то, что искал. Посреди вспаханных полей возвышалась железный гигант, выкрашенная в белоснежные цвета Гриффитов. «Драконья Роза» гордо шагала по невспаханному полю, подобно величественной всаднице. Клубы пыли поднимались в воздух каждый раз, когда ее бронированный сабатон опускался на землю. Огромный цепной меч и термальная пушка размеренно раскачивались по воздуху. Земля дрожала в такт шагам Рыцаря-Эрранта. Двенадцать метров чистейшей крутости.       Позади нее, не отставая следовал «Ракуйо» леди Марии – могучий Кастигатор, что был такой редкостью среди всех Рыцарей.       Но вид несколько портили сотни цепей, на которых «Роза» тянула за собой бесчисленное число плугов, которые удерживала армия крестьян. Сила и мощь даже самого малого Рыцаря были таковы, что он был способен перепахивать гектары земли за раз. Нейт невольно скривился. Ему нравилась «Роза», и «Ракуйо», и отцовский «Молот Правосудия», и все-все-все остальные Рыцари. Но он не мог отделаться от ощущения неправильности, когда видел, как благородного скакуна заставляли выполнять грязную работу. Было в этом что-то принципиально неправильным. Как если бы на благородного скакуна Дома Террин одели вожжи и запрягли в повозку.       Нейтан радостно побежал в сторону двух Рыцарей.        «Драконья Роза» первой заметила его и тут же остановилась, недоуменно склонив шлем на бок. «Ракуйо» тоже застыл, чем вызвал недовольные реплики крестьян, которые следовали позади них.       – Леди Ириния! – закричал Нейт, бежав навстречу и маша руками.       – Милорд опять сбежал из дворца, – хладнокровно прокомментировала леди Мария, пристраивая «Ракуйо» возле «Драконьей Розы». – Не хорошо.       – Будет тебе, – отмахнулась Ириния, хотя мысленно была частично согласна с подругой. – Мальчику просто хочется свободы. Вспомни нас, когда мы бегали вокруг…       – Это не то же самое, – покачала головой Мария. – Когда мы были в его возрасте, Драконий Предел был под властью людей. Но пока что, на нем властвуют монстры.       – Они не «властвуют», – тихо рыкнула Ириния, резко развернув «Розу» в сторону «Ракуйо». – Они просто занимают место. Люди никогда не переставали властвовать на Пределе. И этот мальчик будет владеть всем на этой планете: землей, воздухом, небесами и людьми.       – Или принцесса Айрис, – не моргнув глазом парировала Мария. – Особенно, если он продолжит убегать за стены. Я понимаю, что ты любишь паренька. Мы все его любим. Но твое попустительство…       – Мы закончили, – оборвала ее Ириния. – Нейт уже здесь.       – Э-эй! – кричал принц бросая камушки в Рыцарей, которые казалось полностью забыли про него. – Леди Ириния! Леди Мария!       – Милорд, – «Драконья Роза» изобразила изящный поклон… насколько это возможно для машины весом в сотни тонн. «Ракуйо» повторил жест собрата.       – Милорд, ваша мать знает, что вы здесь? – хладнокровно спросила Мария.       – Э-м, да? – нервно улыбнулся принц.       – Угу, – скептично пробурчала в ответ Мария, уставившись на мальчика.       – У нас нет причин сомневаться в словах милорда, – вклинилась в разговор Ириния.       – Угу, – не менее скептично повторила ее соратница.       – Эй-эй! – радостно закричал Нейт. – Подними меня, подними!       Мария мрачно взглянула на Иринию, но ничего не сказала, когда «Драконья Роза» опустилась на колено и протянула вперед лезвие «Жнеца». Мальчик ловко вскарабкался на клинок, который был больше него в десятки раз, и радостно пристроился, словно на скакуне.       – Выше! У-и-и-и!       Нейт резко подняло над землей, едва «Роза» вновь поднялась на ноги. Его дух захватывало от вида, открывшимся перед ним. Он сидел в десятке метров над землей, глядя на цветущие равнины. Отсюда, он даже мог увидеть границы своих владений – место, где зеленая трава прерывалась и обращалась выжженной пустошью. Лишь полупрозрачный кокон энергии разделял богатые жизнью долину Гриффитов и обгорелые земли драконов, где бушевали огненные штормы и кружили пепельные облака. Земли вокруг Черной Цитадели были подобны оазису посреди пустыни – и лишь энергетические щиты защищали их обитателей от суровых стихий Драконьего Предела.       – Леди Ириния! Леди Ириния! – радостно закричал Нейт. – Покачай меня!       – Милорд, – наездница обреченно закатила глаза. – Мы ведь делали это сотню раз.       – Значит, давай сделаем в сто первый! – хитро улыбнулся тот.       Мария что-то неразборчиво пробурчала. Ириния слегка подняла «Жнеца», на котором удобно уселся Нейтан, а затем так же осторожно опустила под восторженные вопли мальчика. Мария наблюдала за движениями своей подруги уже с нескрываемым раздражением. И когда Нейтан неуверенно покачнулся на мече во время очередного подъёма, то «Ракуйо» тут же оказался рядом с «Розой».       – Император милосердный, и что ты делаешь? – прорычала Мария. – Он же чуть не свалился! Дай сюда!        «Ракуйо» осторожно протянул железную ладонь к принцу, и осторожно обхватил его пальцами.       – Эй! – возмутился Нейтан, сидя в руке Рыцаря, подобно птенцу в гнезде.       – Вот так надо, – нравоучительно проворчала Мария, принявшись осторожно покачивать паренька. – По крайней мере у «Ракуйо» есть пальцы!       – Угу, – ехидно выдохнула Ириния, не скрывая кривую усмешку. – Конечно. Безопасность превыше всего.       – Заткнись, – буркнула в ответ Мария, сосредоточив все внимание на своем драгоценном грузе. – Ты как была безмозглой девчонкой, так ей и осталась.       – У-и-и-и! – верещал в восторге Нейт. – Быстрее! Быстрее!       Мария с радостью подчинилась, ядовито пробурчав в вокс:       – Вот видишь, ему так больше нравится.       – Угу, – буквально сочась ехидством, прогудела Ириния. – По-моему, кто-то…       Она внезапно замолчала, уставившись на возникшую точку на экране ауспекса.       – Мария, – протянула Ириния, разворачиваясь в сторону приближающегося тела.       – Вижу, – пробурчала она, осторожно опуская маленького принца на землю.       – Фалрик! – в страхе прошептал Нейт, вцепившись в пальцы «Ракуйо».

***

      Джонатан мог только глазеть по сторонам. Все вокруг казалось таким странным. Суровая, мрачная архитектура поселения Потерянных выглядела одновременно угрожающе и чарующе: дома напоминали квадратные бункеры, выкованные из цельного куска черного непрозрачного янтаря; узкие улочки петляли, словно извивающиеся змеи; черепа и двуглавые птицы глядели на пешеходов с мрачным предупреждением. Из высоких готических башен, что усеивали город, выглядывали мгновенно узнаваемые силуэты крупнокалиберных орудий, что угрожающе водили стволами из стороны в сторону.       Пресвитер не мог отделаться от мысли, что оказался не в городе, а посреди крепости древних дней, поразительно смешанную с высокими технологиями современности.       Заинтересованные взгляды преследовали их маленькую процессию. Пробегающие мимо дети удивленно останавливались и таращились выпученными глазами на Джонатана, словно тот был какой-то неведомой зверушкой.       – Узри, дитя Терры, - внезапно произнесла сестра Иоанна, заставив Джонатана оглянуться на свою провожатую. – Замок Дома Гриффит – последних сционов Империума.       Когда он поднял взгляд, то не сумел удержать удивлённого вздоха. Джонатан мог поклясться, что еще пять минут назад на горизонте не было даже намека на огромный замок. Величественный и угрожающий, внушающий страх и благоговение, возвышающийся над всем городом Потерянных, словно одинокий маяк на утесе. Его стены блестели на солнце – черные, как сама ночь и гладкие, словно поверхность озера. Как железный литой панцирь – огромные бастионы окольцовывали донжон, который напоминал высокую округлую башню, что стремилась в облака.       – Господи… – выдохнул пресвитер и невольно остановился, пораженно пялясь.       – Двигайся, – произнес искаженный статикой голос, и Джонатан ощутил болезненный толчок в спину.       Один из черных солдат беспардонно огрел его прикладом, но сестра Иоанна неодобрительно нахмурилась, и грант мгновенно сделал шаг назад.       – Я прошу прощения за действия наших славных защитников, – улыбнулась Джонатану монахиня. – Они не часто видят чужака в Цитадели.       – Цитадели? – тут же переспросил землянин.       – Черная Цитадель, – сестра Иоанна медленно обвела ладонью дома вокруг. – Верховный король Брайс назвал город в честь твердыни, что тысячелетиями защищала покой его Дома.       Джонатану показалось это странным. Целый город… названный «цитаделью». Он не мог отделаться от мысли, что упускал что-то. Какой-то символизм или тайный знак. Одно было понятно – война пульсировала в самой сути этого поселения. Дома выглядели, как каменные коробки-бункеры, посему улицы так резко петляли зигзагами. Весь город был одной большой крепостью со стенами, огневыми точками, укреплениями и пересекающимися зонами обстрела. Любая армия, будь она хоть в десятки раз больше защитников, будет просто-напросто перемолота. Это одновременно напрягало и интригиволо пресвитера. Воинственная культура Потерянных пугала – потому что была полной противоположностью Альянсу. Однако, в голове землянина возник невольный вопрос: что же такого они пережили, раз их города стали напоминать военные укрепления? Какие ужасные конфликты бушевали в той части Галактики, где обитали собратья землян?       Черная Цитадель не могла быть их единственной колонией. Не смотря на свой внушающий вид, это был не более чем передовой аванпост – даже такой профан, как Джонатан, мог видеть следы недавнего заселения. Чем больше он получал ответов, тем больше вопросов возникало.       Через полчаса странствий по извилистым улицам, они, наконец, предстали перед воротами замка. Пресвитер ощутил, как все его внутренности сжались от трепета. Бастионы из полированного камня подпирали небеса. Казалось, что они готовы в любой момент обрушиться им на головы. Ворота из металла и обсидиана медленно раздвигались в стороны – настолько широкие, что в них легко могли пройти несколько десятков человек, построившись в шеренгу.       Но когда Джонатан взглянул внутрь двора, то лишь тогда понял, сколько всего еще не ведал. Прямо в проходе стояла десятиметровая статуя… точнее то, что Джонатан принял за статую. Это был робот, что отдаленно напоминал своим обликом священных крестоносцев, что когда-то несли волю Господа. Гигантский шагоход, что возвышался над людьми подобно древнему титану. Два орудия вместо рук уже направили стволы в сторону входящих, словно немое напоминание о том, насколько те были ничтожны. Это была машина, которая создана только для одной цели – война.       Джонатан был знаком с механическими шагоходами, что разрабатывали в Альянсе. Но это было совсем другое. Никогда до этого Джонатан не испытывал чувство искреннего ужаса, глядя на механическую конструкцию. Никогда до этого, его волосы не вставали дыбом от вида огромного куска металла. Каждая фибра души твердила пресвитеру отступить. Бежать. Спрятаться. Но он не мог сделать и шага – механические глаза глядели прямо в его душу, заставляя тело Джонатана замереть в страхе.       Но все же, в этом железном гиганте была определенная красота. Мрачное, готическое величие буквально сочилось наружу. Робот был красив в том же смысле, в каком был красив идеально выкованный меч. Величественен, как потрепанный боями набор доспехов.       Лишь потом, когда первый шок сошел, Джонатан заметил глубокие шрамы на панцире робота, похожие на следы когтей и зубов – каждый не меньше взрослого человека.       – Кто смеет ступать на порог Драконоборцев? – прогудел нечеловеческий электронный голос, подобный громовому раскату.       – Приветствую тебя, о, благородный Рыцарь Теней, – сестра Иоанна сложила ладони на груди в уже знакомом символе и низко поклонилась. – От лица своего сестринства, я прошу разрешения войти в домен Гриффитов.       Линзы на голове гиганта шевельнулись и сфокусировались на монахине, а потом, шагоход едва заметно поклонился, и многоствольные орудия с тихим гулом убрались в сторону. Ответа не последовало, и гигант остался стоять неподвижно, словно каменная статуя.       Пресвитер не заметил, как облегченно выдохнул, когда монахиня уверенно шагнула внутрь.       – Я так понимаю… – произнес Джонатан не отрывая глаз от железного гиганта. – Это какой-то страж? И что это за титул: Рыцарь Теней?       Иоанна в ответ лишь рассмеялась.       – Это не титул, – покачала головой она. – Это его имя. Когда-то давно наездника звали сэр Кэрриган. Но он отрекся от этого имени и назвался Рыцарем Теней в покаянии за неудачу, что дорого стоила Дому Гриффит. Он принял обет: денно и нощно охранять покой Верховного короля. С тех пор, Рыцарь Теней стоит здесь и следит за каждым, кто пытается войти внутрь.       – Денно и нощно? – неверяще переспросил Джонатан, снова оглядев выбеленные доспехи шагохода. – Он что, и спит и ест в этой машине?       – Рыцарь Теней никогда не спит. И он никогда не ест. – покачала головой Иоанна. – Он полностью отрекся от человеческих утех и принял священный обет перед лицом Императора.       – Но это невозможно, – нахмурился пресвитер.       – Невозможно… – улыбнулась она, переведя взор на Рыцаря. – Вот уже десять лет он стережет порог замка. Вот уже десять лет никто не видел сэра Кэрригана – только Рыцаря Теней. Вера в Императора и долг перед Домом Гриффит – вот, что питает его сердце.       Джонатан молчал, пытаясь просто осмыслить сказанное. Быть может, внутри машины были сложные системы жизнеобеспечения? Может быть, это просто ВИ, что взял контроль над роботом?       Пресвитер не мог не заметить иронию в том, как пытался рационализировать увиденное. Пытался поставить под сомнения слова монахини. Джонатан лишь покачал головой и оставил мысли о железном шагоходе до лучших времен.       Они шли по внутреннему двору крепости, продолжая озираться. Теперь он видел, насколько отличались миры внутри и снаружи стен. Если за бастионами доминировала суровая, спартанская архитектура, которая лишь иногда разбавлялась готическими шпилями и заботливо, но все же грубо вытесанными статуями Императора, то здесь не было ничего подобного. Строения отличались почти сверхъестественным вниманием к деталям и помпезностью, которой позавидовали бы древние императоры Рима. Широкие витражи с ликами святых напоминали те, что Джонатан так часто видел в Ватикане. Огромные белоснежные флаги с изображением рыцарского шлема на фоне орлиных крыльев свисали со стен, меланхолично колыхаясь на ветру. Округлые колонны, широкие арки и великолепно вылепленные статуи – все это казалось особенно вычурным на фоне контраста снаружи.       Но главным отличием были сами жители. Исчезли простые одеяния – им на смену пришли сверкающие латы и полированные рукояти мечей на поясах. Исчезла беззаботная, уютная суматоха – вместо нее в воздухе витала суровая дисциплина.       Но не только это. Часто на глаза Джонатана попадались создания, сделанные из металла и плоти. Кроваво-красные балахоны развивались на ветру, открывая изуродованные, искаженные технологической мерзостью тела. Один их вид заставлял пресвитера дрожать от страха.       – Техножрецы, – спокойно объяснила ему Иоанна.       – Техно… жрецы? – тупо переспросил священник.       – Они молятся своему Машинному Богу и Омниссии, – монахиня смерила техно-органических чудовищ неприязненным взглядом. – Так Адептус Механикус называют нашего Императора.       – Но разве это не ересь в ваших глазах?       – Конечно же ересь! – шикнула Иоанна, на секунду потеряв маску доброжелательности на лице, но тут же мгновенно успокоилась и вновь добродушно улыбнулась. – Однако, сам Император постановил, что Механикус – угодные Ему слуги. Мы не можем не подчиниться воле Повелителя Человечества. К тому же, они единственные, кто посвящен в тайны Бога-Машины.       Джонатан непонимающе перевел взгляд с техно-демонов в красных балахонах на служительницу церкви. Иоанна ясно дала понять, что не испытывала симпатии к этим Механикус, однако терпела их только из практических нужд и воли своего Императора. Он не мог не заметить… противоречивую логику в словах своей спутницы.       Наконец, они приблизились к порогу донжона. Два огромных робота-рыцаря в цветах Дома Гриффит охраняли башню, чья вершина казалось исчезала среди облаков.       Иоанна снова сложила ладони на груди и двери со скрипом отворились. Шагоходы не двинулись ни на миллиметр, но Джонатан готов был поспорить, что те проводили его настороженным взглядом гигантских окуляров.       Оказавшись внутри, пресвитер не смог отделаться от мысли, что тысячи взглядов впились в него. Пространство внутри казалось огромным – намного больше, чем снаружи. Высокие гранитные колонны подпирали высокие потолки. В этой комнате легко мог поместиться фрегат.       Но взгляд Джонатана впервые перестал блуждать по сторонам и уставился в одну точку – в конец зала, где на железном троне, украшенным мечами и черепами, восседала фигура. Пресвитер ощутил дрожь в ногах. Мужчина на троне казался благородным и властным. Джонатан ощутил невольное желание упасть на колени перед правителем Потерянных. Он мгновенно понял, кто восседал перед ним. Это был король из легенд. Это был вождь, что вел своих людей в сотни битв. Это был владыка Потерянных. Белоснежные доспехи покрывали каждый сантиметр тела Короля. Лучи солнца отражались от полированной поверхности его нагрудника. Несколько драгоценных камней цвета чистейшего ультрамарина украшали его широкие наплечники. Латная перчатка лежала на эфесе в форме двухголового орла. Не скипетр, не жезл или любой другой символ власти, что любили правители древней Земли. Меч. Длинный двуручный меч, чей желтоватый клинок был сделан из полированной кости.       – Пресвитер Джонатан, – голос Короля разнесся по залу, мелодичный, словно у барда, но сильный, как у старого ветерана.       Лицо Короля было… героическим. Словно древний воитель из мифов и легенд. Чистейшие голубые глаза, золотистые волосы до плеч, мужественные черты лица – он был словно ожившей статуей. Он был квинтэссенцией человечества. Будто кто-то извлек саму основу понятия «человек» и дистиллировал ее сотни, тысячи раз!       – Милорд, – пресвитер уважительно склонил голову.       На лице Короля не отразилось ни единой эмоции.       – Ты находишься в присутствии Верховного Короля Эйдана Гриффита. Первого Драконоубийцы. – раздраженный голос принадлежал высокому мужчине с пышной рыжей бородой и огромным животом. – На колени, смерд!       – Барон Родокс, – мягко произнес Эйдан, и толстый рыцарь тут же отступил. – Пресвитер Джонатан – наш гость. Первый за два десятка лет. Он не знаком с нашим этикетом и с нашими обычаями. Мы будем судить его по тому, что лежит в его душе, а не то, насколько умело он умеет бить поклоны.       Немая тишина разнеслась по залу. Лишь сейчас он заметил несколько фигур, что стояли в тенях. Фигуры, что смотрели на пресвитера с любопытством, опаской и даже презрением. Они были… разношерстой толпой. Кто-то закован в доспехи, похожие на латы Короля. Другие облачились в плотные монашеские рясы. Третьи носили военную форму, что походила на одеяния офицеров Викторианской эпохи. И конечно же, техно-демоны из секты Бога-Машины.       – Я должен извиниться за барона Родокса, – Эйдан слабо улыбнулся. – К сожалению, его темперамент не улучшился с годами.       – Милорд, это честь встретиться с вами, – поклонился Джонатан, пытаясь скопировать старые ритуалы, что обычно показывали в фильмах. – Я… Я ждал этого момента так долго.       – Действительно? – с интересом переспросил Эйдан. – И сколько же?       – Тринадцать лет, – выдохнул священник, чувствуя, как тяжесть момент снова опустилась на его плечи. – С тех самых пор, как вы прибыли на Землю. С тех самых пор, как оставили знак!       – Знак? – медленно проговорил Король.       – Ваше послание! – с чувством ответил Джонатан. – Ваше послание землянам! Мы слышали его! Мы все слышали его! Я блуждал среди звезд и встретил множество опасностей! Мои друзья и ученики – они страдали вместе со мной, но в итоге… я остался один. Все, ради того, чтобы увидеть вас. Чтобы…       Джонатан запнулся, не силах передать словами то, захватило его душу. Этот драйв, что гнал его вперед. Это жажда знаний и просвещения. Он не мог внятно сформулировать почему именно рвался в неизвестность. Зачем отдал половину своей жизни ради невозможной миссии?       Пресвитер едва не задыхался от волнения, от невозможности высказаться.       Эйдан смерил священника оценивающим взглядом, и Джонатан не мог скрыть дрожь, что пробирала его старческое тело. Но вскоре, Король лишь улыбнулся, словно, оказался довольным тем, что видел перед собой.       – Я бы с удовольствием послушал эту историю, – кивнул он, подперев кулаком подбородок. – Однако, сначала я и мои вассалы нуждаемся в ответах. И первый среди них: как ты нашел нас, дитя Терры?       Джонатан удивленно моргнул. Он не понимал вопроса. Не понимал, почему они не понимали. Разве это не была воля Господа? Разве они не видели, что сам Создатель вмешался в их судьбы?       – Я… – пролепетал он. – Я следовал знакам. Знакам, что вы оставили.       – Ты находишься в световых годах от ближайшего масс-ретранслятора, – деловито проговорил Эйдан. – Насколько мы знаем, ваши технологии не позволяют вам путешествовать на значительные дистанции без помощи этого мерзкого техно-колдовства. Драконий Предел вращается далеко от любых торговых маршрутов и колоний. За тринадцать лет ни единая душа даже близко не приблизилась к нашим владениям. До сих пор. Как ты нашел нас, пресвитер Джонатан?       У старика не было ответа. Ни единого. Он просто не знал, что им ответить.       – Когда Король задает вопрос, то лучше отвечать, – сурово пригрозил барон Родокс, опустив ладонь на рукоять силового молота.       – Я не знаю, – наконец, выдохнул пресвитер. – Я отправился с Миндуара… Мой корабль попал в метеоритный дождь. А затем я просто… блуждал. Дрейфовал посреди космоса.       – Корабельные логи подтверждают данное утверждение, – шипящий электронный голос заставил Джонатана ощутить мурашки по коже.       – Благодарю, магос Уайтмер, – кивнул Король, с едва заметным раздражением в голосе. – Это от меня не ускользнуло. Пресвитер, ты хочешь добавить что-то еще?       Эйдан впился взглядом в испуганного старика. Он ждал ответов. Ему нужны были ответы. От этого зависела судьба всего Драконьего Предела. Всего Дома Гриффит.       – У меня нет ответов, – покачал головой Джонатан. – Я доверил свою жизнь Господу. И он привел меня сюда. Я знаю это. Он явил себя во сне. Говорил со мной.       – Расскажи мне… про этого «Господа», – Эйдан подозрительно прищурился и наклонился вперед, впервые показав заинтересованность в разговоре.       – Он пришел в золотом свете! – с надрывом ответил священник. – Он пришел ко мне в темнейший час… Он сказал… Сказал, что время еще не настало. Я ощутил Его касание! Я верю, что Он направил меня сюда! Он… Он защитил меня!       Молчание разнеслось по залу. Несколько ошарашенных вздохов были подобны грому пушки. Эйдан побледнел, крепче сжимая свой клинок.       – Лорд Михайлус, – прошептал Эйдан, чувствуя, как мгновенно пересохло в горле.       Вперед вышел ветхий старик, опирающийся на посох. Он был слеп, как крот, однако двигался с поразительной грацией, что была недоступна и многим зрячим. Джонатан ощутил волнение – лорд Михайлус… Что-то было в нем неправильное, неестественное. Пресвитер не мог подавить в себе нотки страха, которые начинали быстро мутировать в презрение к этому существу. Именно существу, ибо он не мог быть человеком. Не мог быть творением Божьим.       Когда мерзость приблизилась и протянула руку, Джонатан из-за всех сил боролся с желанием ударить его в ответ. Что-то инородное теплилось в этом странном слепце. Что-то, что было противно всему человеческому. Тело пресвитера сковал паралич. Он не мог пошевелиться, не мог даже моргнуть. С немым ужасом он наблюдал, как мерзкие пальцы тянутся к его лицу, как они касаются его плоти. Джонатан захотел закричать, но не мог выдавить и звука.       – Я… – на лице Михайлуса появилось искреннее удивление. Тяжелый посох едва не выпал из рук старого астропата.       Он повернулся к своему Королю и лишь коротко кивнул. Вновь молчание завладело залом. Но на этот раз, это было не удивление. Эйдан ощутил всю тяжесть момента, едва взглянул в лица своих подданных. В них плескалась надежда.       Джонатан, наконец, освободился от паралича и его едва не стошнило на каменный пол. Он все еще чувствовал касание мерзости! Не только на своей плоти, но в самой душе! Пресвитер не понимал, как Король вообще терпел общество этого… этого… фрика!       – Значит, Он явил себя, – с меланхоличной улыбкой прошептал Эйдан.       – Милорд, – вновь подал голос Джонатан, все еще дрожа от столкновения с мерзким созданием. – я лишь скромный слуга Католической Церкви, но...       – Католической… Церкви? – раздался хриплый насмешливый голос.       Пресвитер обернулся.       Он увидел древнего старика в белых одеяниях, что были так похожи на робы священников Рима. Он видел, как лицо незнакомого жреца скривилось в ухмылке и отвращении.       – Я… Я понимаю, что вам незнакома моя вера, – произнес Джонатана. – Но уверяю вас, между нашими религиями протекает сильная связь. Позвольте мне…       – Я знаком с вашим… христианством, – фыркнул жрец.       – Значит, вы видели, что мы разделяем общие корни! – с надеждой произнес Джонатан. – Мы…       – У Имперского Культа нет ничего общего с вашими примитивными и рабскими религиями, – старый жрец едва не сплюнул на пол. – Вы проповедуете слабость, вы угнетаете человечество, требуете его послушания, лишь стыдя и унижая в обмен.       – Прошу прощения? – невольно выдохнул пресвитер. – Я уверен, что вы ошибаетесь! Христианство проповедует любовь, мир, почитание…       – Вы заковали человечество в кандалы и ждете, что люди придут к вам. Безумцы и лжецы! Если бы не заступничество нашего Императора и не приказ Короля сюзерена, я бы лично отправил тебя на…       – Отец Дженитиви, – вновь раздался голос Эйдана, но на этот раз в нем чувствовались нотки предупреждения. – Думаю, пресвитер Джонатан вряд ли прибыл сюда просто чтобы получить затрещину. Вы так не думаете?       – Как прикажете, мой лорд, – отец Дженитиви сложил на груди знак аквилы, его губы дрогнули, выдавая бушующее внутри возмущение. Жрец Министорума вновь повернулся к пресвитеру. – Слушай же меня внимательно, слепец. Ты говоришь, что ваша религия проповедует любовь и мир. А говорю тебе, что это ложь.       – Если это ложь, то что же проповедует ваш Культ! – возмутился в ответ землянин.       – Я скажу тебе, глупец, – на лице Дженитиви появилась самоуверенная ухмылка. – Ваше христианство говорит, что люди грешны, что люди слабы и за гранью спасения. Император же… Он говорит нам быть гордыми. Он говорит нам, что мы благословенны, святы и могущественны. Он говорит, что ничто в этой Галактике не может сравниться с человечеством. Мы идеальны – идеальны в форме, идеальны в душе и мыслях. Наша любовь, наша радость, наш гнев, и да, даже наша ненависть – это все делает нас людьми. Испытывать их – значит быть верным своей природе!       Джонатан уже открыл рот, чтобы возразить, однако, отец Дженитиви не дал ему и слова, продолжая свою речь и медленно повышая голос, пока тот не начал разноситься по всему залу:       – Боги Альянса предлагают людям лишь позор и покаяние, Император учит быть благодарным за то, кто ты есть! Он учит нас силе и гордости за человечество, а не стыду за грехи, которых ты не совершал. Он смотрит на человечество и говорит, что мы можем творить чудеса. Указывает нам на небеса и блеск миллионов миров и говорит, что это наша судьба! Учит нас не ведать страха, потому как сама Галактика существует, чтобы мы покорили ее!       – Но… Но… – пролепетал в ответ пресвитер, пораженный напором и страстью в голосе жреца. То, с какой абсолютной уверенностью старик говорил о своей вере.       – Что «но»? Где твои оправдания, язычник? Их нет. Может потому, что ты и сам понимаешь, что Император говорит людям не то, что они хотят услышать, – взгляд Дженитиви прошел по лицам присутствующих. – Он говорит нам то, что мы уже знаем в глубине души. Он говорит нам правду. Что мы человечество. Что у нас есть судьба. И что все мы – братья. И сама Галактика ополчилась против нас, потому что осознает наше величие!       Дженитиви вышел в центр, окинув взглядом свою паству. Его голос звенел в каждом уголке зала, проникая в саму душу слушателей. Властный и суровый, он вещал от всего сердца:       – Что предлагают религии Альянса? Аллах ожидает от своих людей покорности и рабского почитания! Но что он дает в ответ? Ничего! Только страх наказания и то, что он не начнет расчехлять свой кнут. Император тоже требует покорности, но не себе, а своим идеалам – ради всего Человечества, ради того, чтобы люди построили лучшее будущее. Будущее, за которое Император пожертвовал всем: своим телом, своей душой и своими Сыновьями. Скажи, еретик, чем пожертвовал Аллах?       Офицеры флота, техножрецы и рыцари – все слушали своего жреца. Джонатан уже не пытался перечить, а лишь слушал слова Дженитиви, чей голос становился все громче и громче:       – А что ваш Буддизм и Индуизм? Они учат, что вся наша жизнь страдания, они учат отречься от наших чувств и нашей страсти. Учат оставить надежду и жажду лучшего будущего. Ложь. Каждое слово – ложь! Все ваши религии учат, что люди или грешны, или недостойны, или непросвещённые! И лишь Император говорит нам, что человечество должно стоять гордо и должно сбросить оковы страха и суеверий! И мы не заставим Его ждать!       Эйдан смотрел на своих вассалов. Смотрел на жрецов Министорума и Механикус. Наблюдал за их реакцией и движениями. Каждый был очарован словами отца Дженитиви. Его страстью. Его уверенностью. Его непоколебимой волей.       И в какой-то момент, Верховный король испытал… счастье. Они были едины в этот момент. Не было мелких дрязг и политики. Не было споров. Все они стояли единым фронтом, чувствуя присутствие своего Повелителя. Чувствовали, как Его свет разливался в их душах. Чувствовали, как сама его суть пронизывала детей Драконьего Предела.       Слова жреца резонировали в их душе. И Эйдан одновременно восхищался и ненавидел его.       Джонатан тоже ощущал сверхъестественное единение внутри зала. Он был поражен до глубины души. То, как они принимали своего Императора. Как без единого сомнения они были готовы следовать Его словам и Его воле. Леди Натания и барон Родокс, магос Уайтмер и главный сакристианец Аттеус – все глядели лишь на отца Дженитиви.       Джонатан не знал, что делать, не мог найти слов, раздавленный напором и уверенностью жреца Потерянных, чей голос вновь раздался в ушах, но теперь, отец Дженитиви стоял прямо перед ним.       – В каждом из нас есть кое-что удивительное, – голос служителя Министорума больше не звучал грозно или угрожающе. – В каждом из нас хранится искра жизни, и радости, и счастья, и праведного гнева, и непоколебимой воли. Это человеческая душа. Чистая. Непорочная. И все эти души горят вместе как миллиарды факелов, разгоняя тьму отчаяния и обреченности. Никогда не слушай тех, кто говорит, что эта жизнь – лишь страдания и что наше существование бессмысленно. Мы все едины. Император показал нам верный путь. И Он защищает нас. Всегда.       Эйдан устало закрыл глаза. Он уже знал, чем все закончится. Вне зависимости от исхода, их путь был ясен. Гриффиты больше не могут прятаться за высокими стенами. Они больше не могли стоять в стороне от человечества. Не после того, как пришел знак. Не после того, как отец Дженитиви напомнил им о воле Повелителя. Слова пророчества звенели в его ушах подобно колоколам:

«… Когда первого паломника осенит Его свет, Когда надежда воспрянет и падет, Когда брат обратится против сестры, А сестра – против брата, Кровь невинных прольётся реками, И Древний Враг вновь накроет Галактику своей тенью, Тогда Драконоубийцы встретят свою судьбу…»

      Впервые за долгие годы Эйдан вновь ощутил это чувство – оно ныло в его костях, сжимало его внутренности, заставляло кровь кипеть. Оно витало в воздухе, пело в журчании ручьев, шептало в шелестах листьев. Он знал. Они все знали. Война. Война грядет. Эйдан еще не ведал – когда и с кем, но все его естество кричало об этом. Что-то надвигалось. Что-то, чего люди древней Терры не могли и представить. Что-то, что Гриффиты должны встреть в бою. Ради Императора. Ради всего Человечества.

***

      Мэдди сидела посреди высоких стеблей кукурузы, дрожа всем телом и закрыв уши ладошками. Даже теперь она слышала крики, взрывы и злой смех. Страх впивался острыми когтями в ее душу, грыз ее разум. Дрожащими губами она повторяла считалочку, которой ее научил папа:

Соломон Гранди В понедельник родился, Во вторник крестился, В среду женился, В четверг занемог, В пятницу слег…

      Оглушительный грохот раздался где-то рядом, стряхнув землю. Мэдди закричала и сжалась от ужаса. С неба посыпались комья земли и стебли кукурузы. Горькие слезы лились по ее пухлым щечкам, но Мэдисон отказывалась открывать глаза и снова повторила:

В субботу скончался, В воскресенье отпели – Так жизнь пролетела Всего за неделю.

      Она не слышала приближающихся шагов. Не слышала незнакомой речи, полной гротескного удовольствия. Лишь когда кто-то заслонил солнце, Мэдди подняла взор.       То, что предстало перед ней было настоящим кошмаром. Это был монстр. Монстр с острыми зубами и четырьмя глазами, черными, как сама бездна. Монстр дольно улыбался и снова что-то повторил. Не в силах больше сдерживаться, Мэдисон закричала от ужаса.       Монстр в ответ оскалился и очень больно ударил ее по лицу, заставив повалиться на землю. Он смеялся, скалился и облизывался. Когтистые пальцы уже тянулись к ее телу, жадно перебираясь. Она закрыла глаза, надеясь, что монстр уйдет. Что оставит ее в покое.       Рядом с ней упало что-то тяжелое. Открыв глаза, Мэдди вновь закричала – это был монстр. Монстр лежал возле нее. Его голова была вывернута в неправильную сторону, а тело угрожающе дергалось. Из глаз текла тонкая струйка крови.       – Вот ты где, солнышко, – раздался знакомый голос.       Мэдди едва не подскочила от радости. Ее папа стоял рядом. Ее папа вернулся за ней!       Она тут же прыгнула в его объятия и горько заплакала.       – Папа… Папочка… – рыдала она, захлебываясь слезами.       – Ну-ну, родная, – ласково шептал ей Крис, гладя по золотистой макушке. – Мы уходим отсюда. Быстрее.       – А мама? – глупо переспросила Мэдди.       Ее отец не ответил и лишь натужно улыбнулся, глядя в сторону.       – Мама встретит нас на корабле, – прошептал он. – Вот увидишь.       Мэдисон стряхнула слезы и улыбнулась невинной беззаботной улыбкой. Папа был рядом, и они скоро встретятся с мамой – все снова было хорошо.       Крис мрачно озирался, прижимая свою дочурку к груди. От его комбинезона несло кровью и гарью – то, чего он надеялся Мэдди никогда не почует. Но у него не было времени на размышления. Батары прорвали оборону колонии одним внезапным наскоком. Организованная оборона продержалась где-то минут сорок. Потом началась кровавая баня. Это был не рейд, не попытка захвата новых рабов – это была самая настоящая зачистка. Лишь чудом он сумел скрыться от отряда четырехглазых, и Крис знал, насколько своевольной дамочкой была Фортуна.       Его окровавленные пальцы покрепче сжались на рукояти пистолета.       – Закрой глаза, солнышко, – ласково произнес он Мэдди. – И не открывай, что бы ни случилось.       Крис уже мчался вперед. К точке эвакуации. К кораблю. Он сжимал свою дочь, как самое сокровенное сокровище. Последнее, что у него осталось.       Выстрелы и крики доносились со всех сторон. Крис петлял среди стеблей кукурузы, словно заяц под пулеметным огнем.       Едва выбравшись с поля, он что есть духу помчался к дымящимся развалинам одноэтажных домов. Не асфальтированные улочки Миндуара несли его между обломками складов и амбаров. От здания к зданию, он словно ночной вор пробирался по тлеющим останкам города. Своего города.       Пальба началась вдруг и сразу. Свист пули заставил Криса нырнуть в ближайший переулок и тут же заприметил небольшое окно. Раздался звон разбитого стекла, сразу вслед за ним — грохот и ругательства.       – Так, маме скажем, что ты ничего не слышала, – с сардонической усмешкой произнес Крис.       – Папочка… куда ты? – испугавшись до дрожи в коленах, пролепетала Мэдди.       – Я скоро вернусь, – подмигнул он ей, легонько стукнув по носу. – Обещаю. Сиди тихо и не шевелись, идет?       Показав дочке большой палец, Крис тут же скрылся в тенях.       Град автоматного огня и не думал прекращаться. Семь батарианцев азартно палили в сторону, где еще недавно мелькнула очередная людская скотинка. Они медленно приближались к укрывшейся добыче, сжимая полукольцо и уже чувствуя азарт хорошей охоты.       В этом гуле никто не заметил, что тресков винтовок стало на один меньше. И когда очередной пришелец обернулся посмотреть, в чем собственно задержка, то последним, что он увидел было лезвие ножа, которое со свистом вошло ему промеж глаз.       Ближайший к свежему покойнику батарианец уже развернул свое оружие. Медленно. Слишком медленно. Выстрел крупнокалиберного пистолета расколол голову чужака, как арбуз.       Остальные пришельцы тут же открыли огонь, но Крис уже петлял среди обломков, сжимая в руках трофеи. Дав короткую очередь из приобретенной винтовки, колонист вновь скрылся в закоулке.       Командир выживших батарианцев молча приказал своим бойцам перестроиться. Однако, Крис не собирался давать им такой возможности и расчехлил подарок.       Лидер пришельцев уже приготовился дать сигнал к атаке, как его внимание привлек что-то странное летящее в воздухе. В глазах его мелькнула тоска: он уже знал, что это...       – Ло!... – попытался заорать он своим парням.       На них летела целая связка гранат, и уже в воздухе в одну из них ударила раскаленная пуля.       Раздался оглушительный хлопок. Тысячи осколков изрешетили землю и все, что стояло рядом. Послышись болезненные стоны и визг. Главный батарианец откашлялся и мысленно поблагодарил пророка за то, что даровал ему кинетический щит. Остальные его ребята валялись кто где. Окровавленные, опаленные – жалкое зрелище, которое еще долго будет преследовать их командира в кошмарах. Или не будет.       Тяжелый армейский ботинок с размаху заехал пришельцу в горло, мгновенно сломав шею.       – Прилетайте на Миндуар, говорили они, – мрачно шипел Крис, методично добивая прикладом раненных. Те вяло сопротивлялись, но в конце лишь комично дергали руками и замирали. – Будет весело, говорили они.       Внезапно он замер уже занеся над головой винтовку, чтобы прикончить очередного батара. На лице землянина появилась занятная гримаса из смеси удивления и детской обиды. Вдали раздалось знакомое тарахтение и следом из переулка деловито выполз танк, который уже разворачивал дуло в сторону побоища.       – Серьезно? – флегматично спросил Крис.       Мэдди закрыла голову руками, когда вновь услышала оглушительный грохот, который сотряс саму землю. Все вокруг заволокло пылью и дымом, и девочка не могла разглядеть абсолютно ничего. Она словно сидела в плотном вязком тумане, одинокая и забытая. Улетучившийся до этого страх снова вгрызся в ее сердце, заставляя лишь дрожать и тихо всхлипывать.       Внезапно, где-то вдали раздались шаги, что медленно приближались. В тумане показалась тень. Огромная, с множеством рук и голов – тень угрожающе надвигалась на Мэдди, и та не могла сделать ничего.       – Вот ты где, – раздался хриплый суровый голос.       – Папа! – закричала она, тут же прыгая в объятия Криса.       – Ну-ну, – подмигнул ей тот, поправляя болтающуюся на плече винтовку. – Пора домой.       Мэдди лишь радостно кивнула и вновь обняла своего отца. Они вышли из укрытия, все еще вслушиваясь в каждый шорох. Мэдисон невольно прижалась к Крису, когда увидела растерзанные тела монстров. Но она быстро поняла, что монстры больше не представляли угрозу. Они больше не казались пугающими или угрожающими. Нет, теперь они выглядели жалкими. Смешными почти. Забавно раскинув руки, с комичными выражениями на лицах – они напоминали сломанные игрушки, которые она так часто оставляла после себя. Запах жаренного мяса ударил ей в нос – и Мэдди невольно облизнулась, вспомнив, что целый день ничего не кушала. Запах доносился от большой сломанной машины с башней, которая весело полыхала на углу улицы.       – Еще немного, мы почти уже…       Они остановились. Сначала Мэдди подумала, что папа заметил еще монстров. Но внезапно, она ощутила странную легкость в теле. Медленно, подобно воздушным шарикам, они начали подниматься над землей. Ее папа пытался что-то сказать. Он дрожал, сильно стиснув челюсти. Холодное голубое свечение окутало их, и вскоре, Мэдди и ее отец в воздухе в нескольких метрах над землей.       – А я то думала, что тут за бардак, – глаза Криса налились кровью, едва он увидел фигуру, что медленно шла к ним. – А это оказывается одна букашка решила поиграть в героя.       Крис несколько раз видел азари вживую. Эти пришельцы напоминали странную помесь земных женщин и кальмаров, которых вымочили в чернилах. И хотя отростки на голове выглядели мягко говоря непривлекательно, их идеальные, округлые формы буквально заставляли мужчин ронять слюни от похоти. И эта азари мало отличалась от других. Грациозная, изящная, опасная. Идеальная хищница. Ее глаза горели синим светом, а на вытянутой ладони пульсировали сгустки энергии. Энергии, которая окружила его, стиснув каждую мышцу. Он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть и даже моргнуть. Он хотел рычать от ярости и горечи детской обиды. Биотика. Чертова сука использовала биотику! Из руин тут же показались силуэты батарианцев, которые вальяжно выбирались из своих укрытий окружая свою добычу.       – Мальчики, – кокетливо произнесла азари. – Заберите-ка эту шмакадявку. Я пока оценю свой улов.       Мэдди тут же отбросило в сторону – подальше от Криса. Он напрягся всем телом. Его дочь, его солнышко пытались забрать от него! Он вырывался и пытался зарычать, пытался высвободиться от проклятого колдовства этой потаскухи. Но все без толку. Азари медленно шагала к повисшему в воздухе землянину.       – Какой прекрасный экземпляр, – инопланетянка обошла Криса вокруг, внимательно изучая каждый сантиметр его тела. – Я давно искала что-то такое…       Небрежным взмахом руки она заставила Криса приблизиться – почти лицом к лицу. Он чувствовал ее теплое дыхание на своей коже. В ее глазах плясали чертики, на губах – похотливая улыбка. Крис не мог пошевелиться ни единым мускулом, но его взгляд сказал все за него. Ярость. Чистая, сконцентрированная ярость была ответом немому предложению азари.       Та лишь разочарованно вздохнула и, недовольно развернувшись, пошла прочь, виляя бедрами.       – Жаль, – она горько покачала головой. – Такой самец – и с бешенством. Кха’белет, будь так добр.       Вперед вышел здоровенный громила, с ног до головы закованный в броню. Батарианец довольно улыбнулся и снял с плеча огнемет.       Мэдди хотела кричать. Но не могла. Ее тело не слушалось. Как будто кто-то приковал к ее рукам и ногам большую гирю. Она могла лишь беспомощно смотреть, как монстры окружили ее папу. Ужасная, уродливая женщина кружила вокруг него, словно голодная собака перед миской. Она улыбалась – и от этой улыбки Мэдди бросило в дрожь. Она смотрела и не могла поверить – ее отец ничего не мог сделать. Как такое возможно? Ее папа был самым сильным и смелым! Никто не мог победить папу!       Она не слышала, что говорили монстры, но в какой-то момент самый большой и уродливый из них вышел вперед. Он направил на ее отца странную трубу со шлангом, который был присоединен к бакам на спине. Они напоминали баки, которые дядя Сэм использовал, чтобы опрыскивать сад. Мэдди непонимающе нахмурились. Что эти монстры хотели сделать? Зачем им опрыскивать ее папу? Но через секунду, все ее мысли улетучились.       С немым ужасом она смотрела, как из трубы вырвалась струя пламени. Оранжевый огонь за мгновение поглотил тело ее отца, оставив разум Мэдди в замешательстве. Она не могла это видеть. Что-то было неправильным. Наверное, ей показалось.       Крис упал на землю, чувствуя, как каждая клетка его тела пылает. Нестерпимая, сводящая с ума боль мгновенно вытиснула все мысли. Он горел. Горел! Его кожа, его глаза, его руки и ноги – все окутало огнем. Он был готов зарыдать, если бы мог. Готов был молить, чтобы эта пытка прекратилась. Но она не останавливалась. Медленно, миллиметр за миллиметром – его тело плавилось, подобно восковой свече.       Мэдди не могла отвести взгляд от огромного живого факела. Она смотрела, абсолютно не моргая. Смотрела как он дергался в агонии. Смотрела, как кожа начала покрываться пузырями и вздымалась. Смотрела. Смотрела. Смотрела…

***

      Айрис осторожно перелистнула страницу пыльного тома. Догорающая свеча окрашивала страницы в приятный желтый цвет, заставляя чернила отчетливее контрастировать с серыми листами. Она довольно болтала ногами, запоем проглатывая информацию, пока одна из служанок осторожно расчесывала ее длинные рыжие волосы. Ее мама семенила по комнате из угла в угол с мрачной миной на лице. Взрослые дела. Политика. Разговоры. Айрис недовольно проводила Королеву взглядом и снова вернулась к чтиву.       Магос Коринфиус был блистательным техножрецом, но вот писателем он был отвратительным. Айрис приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просто понять, о чем писал этот полубезумный служитель Омниссии.       Амелия недовольно упала в кресло, придерживая выпирающий живот. На ее лице появилась злобная гримаса:       – И где, Хорус раздери, твой брат? – прошипела она. – Я отправила за ним Фалрика почти полчаса назад.       – Наверное, опять якшается с простолюдинами. Он вернется, – пожала плечами Айрис, не отрываясь от книги. – Если его не сожрал дракон. Или какой-нибудь грязный крестьянин не попытался…       – Спасибо, я поняла, – Амелия пригвоздила дочь взглядом, на что та благоразумно опустила глаза.       Служанка, что до сих пор расчесывала принцессу почти ничем не показала дикого животного страха. Почти.       Наконец, в коридоре послышалось тяжелое шипение открывающихся гермоворот и приближающиеся шаги. Амелия почти подпрыгнула с места.       Капитан Фалрик и принц Нейтан едва не подпрыгнули, когда тяжелая деревянная дверь со всего маху отворилась и хлопнулась о стену, заставив посыпаться штукатурку. Двое гвардейцев, что охраняли внутренние покои Верховной королевы испуганно сглотнули и сделали вялую попытку вдавиться в стену.       – О… мама, – невинно улыбнулся Нейт, бочком становясь позади капитана.       – Внутрь. – все, что смогла выдавить из себя Амелия. – Быстро! Фалрик. Свободен.       – Да, миледи, – торопливо кивнул он. – Сию минуту, ми…       Взор Абридал медленно переместился с сына на капитана. Через мгновение тот уже стоял за тяжелыми створками гермозатвора, что вели внутрь королевских покоев.       – Вы тоже, – произнесла она двум гвардейцам. Те не были самоубийцами и последовали примеру своего капитана.       – О… ну… я… это… – Нейтан попытался выдавить связное предложение, но его горло сдавила атмосфера абсолютного, чистейшего и незамутненного бешенства, которое источала Амелия.       Глядя на это представление Айрис не могла не улыбнуться. Принцесса ленивым жестом остановила служанку, высвобождая свои волосы:       – Это все, – безразлично скомандовала служанке Айрис, не отрывая взгляда от сцены между мамой и ее братом. – Можешь быть свободна.       – Да, миледи, – торопливо поклонилась та, засеменив к выходу.       Амелия даже не заметила прислугу, однако Нейт нервно улыбнулся и помахал рукой удаляющейся служанке:       – Спасибо, Эрлина, – нервно улыбнулся он ей.       – Мое почтение, милорд, – уважительно поклонилась она в ответ.       Когда за ней закрылись створки гермозатворов, в ушах Эрлины все еще звучал звонкий крик Верховной королевы, которая все больше и больше стала напоминать разъярённую фурию. Эрлина лишь вздохнула с облегчением, радуясь, что ей удалось избежать взрывной семейной драмы.