Простуда

Саске лежал на кровати какого-то среднего отеля, в которой их вынудило остановиться внезапное и сразившее наповал плохое самочувствие Учихи. Его грудь бешено поднималась и опускалась, а сам нукенин судорожно хватал ртом воздух. К горлу неумолимо подступала тошнота. Саске не мог прикинуть, когда в последний раз чувствовал себя настолько плохо. — Суйгецу, ему хуже! — визгливо заверещала Карин, хватаясь за руку Хозуки. — У Саске жар! Намочи тряпку! — Я тебе что, пожарный? — заворчал в ответ Суйгецу, в этот раз даже не побежав к ближайшему крану, а просто сложив печати какой-то водной мудреной техники. С хлопковой, аккуратно сложенной ткани закапала ледяная вода. Узумаки тут же выхватила ее из рук парня и любовно положила Саске на лоб. — Вот уж не думал, что наш красавчик Учиха сляжет от какой-то там простуды. — А ты бы не слег?! — поправив идеально чистые очки, прокричала Карин, поддавшись вперёд и схватив Хозуки за ворот фиолетовой туники. — И перестал бы ты орать, Саске плохо! — Да ты сама орёшь как потерпевшая! — повысил голос парень, даже не смотря в сторону взбешенной напарницы. — Вроде бы медик, а сделать ничего с его простудой не можешь! Карин, окончательно рассвирепев, кинулась на Суйгецу с целью выбить из него всю дерзость и дурость. Он совсем расслабился и потому заметил летящую на него рыжую бестию, в момент обросшую когтями-шипами только когда она уже приземлилась аккурат на него. С грохотом свалившись на холодный пол, выложенный непонятным, бурого цвета материалом, словно две сцепившиеся кошки, они покатились по полу, попутно сбивая всю стоящую на нем мебель, почему-то именуемую декором. Очки девушки слетели с нее и покатились куда-то вглубь помещения, грозясь разбиться. Однако несмотря на свое плохое зрение и совершенно размытые очертания нависшего над ней Суйгецу, девушка очень четко попала ногой ему в пах, стараясь вложить в удар больше силы и даже попытавшись сконцентрировать чакру в колене. Суйгецу, охнув, согнулся и завалился куда-то вбок, из последних сил долбанул кулаком в пустоту, надеясь попасть в нос Узумаки, но к сожалению ударив ни в чем неповинную стену. Карин вскочила на ноги, победно ухмыляясь своему поверженному противнику и глядя на то, как он скрючился на полу, шипя от боли. Девушка нарочито осторожно его обошла, направилась к Учихе несколько раз все же задев напряжённое тело Хозуки ногой, совершенно не обратила внимания на его тихие, пропитанные злостью слова: — Черт, как же больно! «Он такой горячий даже когда лежит с невыносимой головной болью!» — кокетливо прозвучало в рыжей голове, а ее обладательница пошловато прикусила губу, покраснев. На всю возню медленно, согнувшись в три погибели, приковылял Джуго с пассивно-агрессивным выражением на лице. Он обвел чутким взглядом янтарных глаз своих нынешних сокомандников, так любезно подкинутых судьбой и Орочимару. Тихо, едва слышно с его губ сорвалось: — Карин, Суйгецу, Учиха-сану только хуже от ваших криков становится. Ни один из нукенинов не обратил на него ни малейшего внимания, каждый по своим причинам: Суйгецу все ещё не мог разогнуться, а Карин с обожанием смотрела на Саске, не замечая ничего вокруг. Джуго, запустив пальцы в растрепанные рыжие волосы, поковылял обратно в свой угол, видимо ожидая такой реакции. Ему не было жаль ни одного из своих спутников, за исключением Саске, что в столь короткий срок успел заменить ему дорогого Кимимару. Последний, кстати, сейчас завернулся в пуховое одеяло с головой, даже не высунув кончик прямого носа. Иногда из-под него доносились слабые просьбы вести себя чуточку потише. В обычной ситуации Учиха бы просто пригрозил неугомонному Суйгецу чидори, а на Карин наорал, но сейчас он был даже не в состоянии встать с этой дурацкой, жёсткой, словно камень, кровати. Не то, чтобы сложить хотя бы пару печатей. Голова гудела так, будто все содержимое ее являлось роем пчел. Гудело и все тело — начиная с груди и заканчивая кончиками пальцев. Боль словно капля краски в молоке, медленно, но верно, все сознание нукенина, отзываясь покалыванием в глазах. В таком состоянии он не то что Итачи не одолеет, да и обычному рядовому шиноби проиграет. Перед закрытыми глазами Учихи плясали бешеные яркие круги. Он медленно погружался в мутный, тревожный сон. «-Саске-е, мы принесли тебе заварной рамен! Разлепив сонные глаза, Учиха увидел перед собой расплывшееся желто-розовое пятно. Это пятно делилось на части и вновь срасталось, прыгало из стороны в сторону и снова замирало. Он прищурился и несколько раз моргнул, пытаясь привести в порядок зрение. Кое-как приняв сидячую позу и оперевшись дрожащей рукой о пуховую подушку, он увидел обеспокоенную Сакуру, нависающую прямо над ним и ухмыляющегося своей фирменной ухмылкой Наруто, пытавшегося удержать шатающуюся башню из кучи упаковок заварного рамена. Учиха ещё несколько раз протер глаза дабы убедиться в том, что все происходящее ему не мерещится. — Как вы двое попали ко мне домой? — Саске сам испугался своего хриплого, будто прокуренного голоса. Но ещё больше он испугался того, что теперь адрес его дома не является секретной информацией. Чёрт, если эти двое кому-то проболтались, то теперь клуб фанаток Учихи Саске будет заявляться прямо к нему домой! — А? — Ну… Сакура замялась, не представляя разумного ответа. Пока она собиралась с мыслями и искала подходящую отмазку, Наруто выпалил правду, не подумав. — Нам Какаши-сенсей подсказал где искать твою пещеру. А потом я выбил дверь расенганом! Заметив злые зелёные глаза перед собой и ошарашенные черные перед Сакурой, Наруто растерялся и прикрыл голову руками, будто ожидая оплеух от обоих: — Ну, у нас была тренировка запланирована. Я пошел собирать седьмой отряд, пришел за Сакурой, мы вместе пошли за тобой, — Узумаки запнулся, пытаясь разглядеть в сокомандниках хоть каплю поддержки, но они, словно стервятники, парящие над трупом, нависали над его бедной светлой головушкой, — а у тебя никаких признаков жизни. Мы заволновались о том, что ты уже медленно гниешь и выбили дверь расенганом, — заткнувшись на мгновение, он тут же добавил, — Я выбил. Но ты не переживай, мы уже попросили семпаев поставить тебе ее обратно! Учиха равно выдохнул, потирая переносицу. Если Наруто использовал свое фирменное дзюцу, значит он наверняка создал столько шума, что на другом конце Конохи слышно было б. Так почему же он не услышал ничего, находясь в эпицентре событий? Неужели так крепко спал? Голова жутко болела, каждую секунду картинка перед глазами Учихи расплывалась и снова становилась четкой. Он медленно, круговыми движениями потирал виски, пытаясь унять головную боль и все-таки решив пойти посмотреть, сильный ли ущерб понесла его дверь. Саске встал и в его глазах стремительно потемнело, но когда он в который раз смог с этим справиться, прямо перед ним вырос широко улыбающийся Наруто. Саске нахмурился, и кинув что-то типа «прочь с дороги!», грубо оттолкнул его со своего пути. Широкая улыбка тут же сошла с его лица, уступив место гримасе ужаса. Если Учиха увидит то, что они сделали с его дверью, то с Наруто станет то же самое. Шумно сглотнув, он хотел уже было выскочить из окна, уйти из деревни, а после этого просить укрытия у Гаары в Суне, но не успел он сделать и шага, как был схвачен за шиворот по-женски маленькой, но по-мужски сильной рукой Сакуры. Он глянул на нее испуганными голубыми глазами: — Ты куда это? Мне что, одной перед ним отдуваться?! — Сакура-чан, давай свалим пока он не пришел, — жалостливо попросил ее Узумаки. В коридоре слышались тяжёлые шаги и какой-то непонятный гул, напоминающий газонокосилку. Они на секунду затихли, будто бы задумавшись, следом послышался вздох и шаги возобновились — только теперь они ускорились и направились в их сторону. Каждый шумный шаг сопровождался бешеным биением сердца Наруто, который, кстати, забился в угол, прикрыв светлую головушку ладонями. Сакура встала рядом с ним и принялась смотреть в окно с самым непринуждённым видом и лёгкой, тревожной полуулыбкой на губах. Саске вытаращил глаза. Перед ним предстала картина, воодушевившая бы любого: на месте дверного проема хоть и не красовалась зияющая дыра, но стояла широкая длинная деревянная доска — она служила заменой выбитой двери, что валялась сейчас где-то в сторонке, продырявленная и смятая, словно небрежно брошенная бумажка. Ладно выбили, ладно вломились, ладно нанесли его дому ущерб и даже не думают извиняться, но испорченную дверь-то можно было выкинуть! Может, по нему и не скажешь, но привычка соблюдать и поддерживать чистоту была заложена в голову Учихе ещё в самом раннем возрасте, и грязь или неубранный стол вызывали в нем чувство отвращения. А сейчас беспорядок стоял неплохой: какие-то листья, налетевшие с улицы, неясные осколки, пыль, разбросанные упаковки рамена и смятый железный лист как вишенка на сладком тортике. Осторожно, стараясь не изрезать ступни непонятно откуда взявшимися осколками стекла, Саске прошел к маленькой кухоньке, находившейся слева от входа. Она была плотно закрыта дверью. Потянув за ручку и ожидая увидеть разгромленное и утопающее в мусоре помещение, он медленно отворил дверь. Но перед ним предстала совершенно чистая кухня. Даже ваза на маленьком белом столике, в которую он постоянно забывал принести растения, была заполнена свежими красными цветами. Видимо, Сакура прибралась, а вот с коридором разобраться не успела. Невольно всплывал довольно логичный вопрос: сколько он вообще провалялся в полубреду, ничего не замечая вокруг, раз его любимые сокомандники успели разнести половину дома и прибрать другую? Выяснять хотелось меньше всего. Зато очень хотелось дать в морду наглому блондинистому придурку. Прямо сейчас, несмотря на головную боль. Учиха хотел было активировать шаринган для пущей убедительности в серьезности своих намерений, но додзюцу лишь на мгновение вспыхнуло алым в глазах шиноби, и тут же потухло. Зажмурившись от резкой острой боли в висках, Саске, пошатываясь и придумывая наиболее жестокие способы расправы над сокомандником, наощупь поплелся обратно. Мда, затея использовать клановые способности не была слишком умной для ниндзя, носящего фамилию «Учиха». — Он идёт, идёт! — заверещал Узумаки. Сейчас он напоминал маленького мальчика, стискивающего в объятьях плюшевого медведя каждый раз, когда ветки, заглядывая в окна, постукивают по стеклу. Это постукивание напоминает мерзкий скрежет когтей и малыш громко зовёт мамочку, надеясь на спасение. Только вот сейчас монстр в лице Саске был вполне реален, а мамочки и плюшевого медвежонка у Узумаки никогда не было. Тогда он вцепился в руку Сакуры, точно зная что ее Учиха не тронет. — Мне ещё рано умирать, я Хокаге не стал! В дверном проёме появился Саске. Позади него только молния не сверкала, для пущей драматичности. Под крики Узумаки он быстро пересёк небольшую комнату, набрав побольше воздуха в лёгкие. — Хватит прятаться за Сакурой, как за мамочкой, ты, трусливый усуратонкачи! — Тебе вроде плохо было? — вжавшийся в угол Наруто был на грани истерики. — Иди и лежи, как подобает больным! — Сейчас огребешь, — Учиха осторожно пихнул Харуно в сторону, даже не взглянув на нее, и резко приподнял Нару за грудки. При обычных обстоятельствах он бы тоже полез с Учихой в драку, да такую, что разнять их без вмешательства Какаши точно не получилось бы, но сейчас виноватым целиком и полностью являлся он — если Сакура хотя бы попыталась придать дому прежний опрятный вид, то Наруто лишь притащил кучу упаковок разбросанного сейчас рамена. Сейчас ему оставалось лишь терпеливо выслушивать угрозы Учихи, своевременно уворачиваясь от летящих в него оплеух, надеяться на лучшее и мысленно взывать к старику-извращенцу и его дурацким жабам. Сакура все это время стояла за спиной Саске, а глаза ее метались из стороны в сторону в такт дергающейся головы Наруто, которого Учиха нещадно метал то вверх, то вниз. Попросить Какаши разнять их? Не выйдет, отыскать их сенсея сейчас не представлялось возможным. «Наверняка сидит там и читает свою порнушку!» — прокричала иннер-Сакура, грозя кому-то невидимому кулаком. Попытаться самой разнять? Тоже не выйдет — никогда не слушали, и сейчас не станут. Решение пришло откуда не ждали. Учиха вдруг отпустил грудки уже зелёного Наруто, а пальцами освободившихся рук начал сильно, с заметной агрессией растирать виски круговыми движениями. Узумаки с грохотом свалился на деревянный пол, не слабо приложившись головой о стену. Однако сам он видимо ничего не почувствовал, потому что все его внимание приковал сокомандник, скрючившийся от невыносимой боли. Сакура тоже быстро подскочила к нему, одновременно протягивая руку Узумаки. — Наруто, вставай, — с паникой в голосе выпалила она, — помоги мне его уложить! Он тут же вскочил на ноги будто бы это не его только что трясли до тошноты. Самочувствие одного из членов их маленькой «семьи» куда важнее. Перекинув одну руку Саске через свое плечо, а другую доверив Сакуре, они быстро донесли его до кровати, с особенной осторожностью положив на нее. Харуно тут же укрыла его пуховым одеялом. — Сакура, а что делать?! Я не медик! — Я о нем позабочусь, не волнуйся. Сбегай до резиденции Хокаге, скажи Цунаде-саме чтоб пришла побыстрее, — Харуно убедилась, что Учиха укутан со всех сторон, а после приложила маленькую ладошку к его лбу. Она поджала губы. Хоть яичницу жарь. — И не задерживайся, умоляю. — Понял! Одна нога здесь, другая — там! — кинул ей пулей вылетающий из «гнездышка» Саске Наруто. Кое-как аккуратно отодвинув доску, заменяющую дверь, Наруто так же аккуратно поставил ее на место, стараясь не доломать все окончательно, а Сакура, пообещав Саске что все скоро кончится, метнулась к кухне. Подключив элементарную логику, куноичи открыла маленький деревянный шкафчик над раковиной и достала оттуда чистую кухонную тряпку. К ее удивлению все было разложено аккуратно. Скорее даже рассортировано в каком-то определенном порядке. Однажды по глупости зайдя в гости к Узумаки, Сакура ужаснулась беспорядку творившемуся не только на кухне, но и во всем доме. С тех пор куноичи считала, что все «особи мужского пола», включая даже обожаемого Саске-куна, совершенно не заботятся о презентабельности и гигиене своего жилища. Порядок, что царил здесь оказался приятным сюрпризом. Смочив ткань под холодной водой и параллельно включив чайник, девочка поспешила обратно. Она застала Учиху ровно в таком же состоянии в каком и оставила. Сердце защемило. Не каждый день увидишь всегда гордого и сильного Саске с раскрасневшимся от жара лицом и дрожащим от озноба телом. Интересно, как проходили его болезни до формирования седьмого отряда? Видимо, простуды он переносит неважно, вон даже встать не может. Кто же заботился о нем в такие моменты? Кто заботливо укрывал одеялом ночью? Кто заставлял пить как можно больше чая? Кто гладил по голове, уговаривая проглотить горькое лекарство? Никто. После жестокой расправы над Учихами, Саске вмиг потерял все, что имел. Любящую семью, брата, статус наследника одного из самых уважаемых кланов. Потерял и веру в светлое будущее. Но ведь теперь у него появилась вторая семья: Наруто, Сакура, Какаши. Вся деревня. Все отряды. Саске больше не один и теперь он может положиться на кого-нибудь ещё хотя бы в такие неприятные моменты. Харуно аккуратно смахнула влажную челку с мокрого лба и положила на него тряпку, стараясь хоть как-то облегчить страдания сокомандника. Следом она поспешила обратно на кухню. Чайник вскипел и пока Харуно наливала заваривала чай, рука ее дрогнула и она, вскрикнув, опрокинула остаток кипятка на себя. Боль тут же раскалёнными иглами вонзилась в локоть и предплечье, будто прожигая и дымясь, щипала нежную кожу. Облитое место тут же покраснело. Стиснув зубы как и подобает шиноби, Сакура зашипела, но все равно подхватила фарфоровую чашку и поспешила отдать ее Учихе. Тот лежал с полузакрытыми глазами, дрожа от холода, но почему-то высунув ноги за пределы одеяла, и сбивчиво дышал. — С-саске, возьми чашку, — она осеклась. Руку жутко жгло. Ей казалось, что опрокинутой жидкостью была не обычная горячая вода, а неразбавленная кислота, что сейчас медленно разъедала кожу, шипя и разбрызгиваясь. — Тебе надо пить. И несмотря на свою боль, голос ее все равно звучал нежно и заботливо. Будто материнский. Саске, поморщившись, слегка приподнялся и взял чашку дрожащими руками. От зеленоватой жидкости поднимался лёгкий пахучий пар. Несмотря на мерзкую сухость в горле, пить все равно хотелось меньше всего. Хотелось только как можно быстрее провалиться в сон, раствориться в нем хотя бы на несколько мгновений. В глазах опять помутнело. И хоть состояние его было совсем не обычным, чуткие, натренированные временем, тренировками и шаринганом глаза вполне четко разглядели что-то странное в поведении сокомандницы. Она, в который раз вскочив и кинувшись обратно на кухню, выглядела так, будто ее терзала не меньшая боль, чем та, что терзала Учиху. «Чего она мечется туда-сюда?» — подумал Саске, с удивлением заметив, что холодный компресс действительно слегка помог. Хотя бы убиться об камень теперь не хочется, да и привычное бесстрастное выражение лица принять можно. Щеки предательски покраснели от осознания того, в каком состоянии и с каким лицом видели его Сакура с Наруто. Совершенный провал. Со спокойным будущим можно смело распрощаться, не забыв помахать ручкой вслед: этот блондинистый придурок точно не упустит возможности поиздеваться над давшим слабину Учихой, как же. Злопамятный усуратонкачи, и этим все сказано. Отхлебнув горячего чая и с удивлением отметив, что у Харуно очень неплохо получается его заваривать, стал Саске думать над контраргументами, что сможет привести в скорейшем споре, но ничего кроме кулаков придумать не смог. В голове уже слышалось дружное хохотание седьмого отряда и над головой Учихи (совершенно не думающего о том, что никакая команда не собирается над ним смеяться, а уж издеваться подавно) стремительно быстро появились синие полосы уныния. Послышался стук в дверь, то есть, доску, а следом топот чьих то ног. Что-то железное с характерным звуком упало на пол. «Что там происходит-то? — мысленно поинтересовался сам у себя Учиха, но проверять он не стал. Какие голоса бурно что-то обсуждали. — Это Сакура сама с собой разговаривает? Нет… Тогда это у меня в голове? Я с ума сошел?» — Вот он, Шизуне. Из неоткуда вдруг появилось трое. Сакура с каким-то непонятным белым куском ткани на руке; Наруто с взъерошенными волосами и съехавшим вбок протектором; и Шизуне с жуткими мешками под глазами. Черные волосы женщины торчали в разные стороны — наверняка Цунаде, подобно маленькому ребенку, вновь капризничала, свалив всю бумажную работу на бедную помощницу и Тон-Тон, пока сама опять прохлаждалась в каком-нибудь баре вместе с Джирайей. Кстати сама Тон-Тон неизменно сидела у женщины на руках, стреляя маленькими черными глазками в стороны и озадаченно хрюкая.

***

— Ну вот, а мы думали ты помрешь! Растрепанные, усталые, но счастливые Сакура с Наруто сидели на краешке кровати Учихи. После визита Шизуне выяснилось, что сразила Саске обыкновенная ангина. Она провела какие-то манипуляции над Учихой, своей спиной загораживая вид на происходящее оставшейся части седьмой команды. Зато, когда она наконец отошла, вид у Учихи был совершенно обыденный — хмурое, недовольное лицо, сжатые в тонкую линию губы и холодные черные глаза. «Вот она, сила ирьениндзюцу», — завороженно подумал Узумаки, глядя на Шизуне. Оставив на небольшом листочке список лекарств и способ их применения, а также попросив не беспокоить резиденцию Хокаге вновь по пустякам, женщина, прихватив Тон-Тон и как-то странно покосившись на Наруто, поспешила обратно к куче бумажной работы и, собственно, к своей властной госпоже, кому эта работа и принадлежала. Учиха был рад что в его маленькой обители людей стало чуть меньше, но был совсем не рад обнаружению у себя дурацкого вируса. Это, черт возьми, очень скажется на тренировках, а становиться сильнее нужно обязательно, ведь есть Сакура, которую надо защищать; есть Наруто, нос которого надо утереть; и есть Итачи, жизнь которого надо забрать. Раньше Учиха не пропускал тренировок никогда: и в дождь, и в снег, стоя на одном из тренировочных полигонов Конохи, оттачивая удар и совершенствуя чидори, теряя счёт времени и всегда выжимая из себя все возможное, он никогда не задумывался о том, что когда-нибудь доведет свой организм до предела. Так ещё и вчера, игнорируя головную боль и першение в горле, поперся оттачивать тайдзюцу под проливным дождем. А теперь, Саске, получи и распишись — ангина, как ты и заказывал. — Тебе стоит больше отдыхать, совсем себя не бережешь — с улыбкой сказала Сакура. — И быть таким же слабаком как ты, что ли? — огрызнулся на нее Учиха. Кинув взгляд на вытянувшееся лицо Харуно и на покрасневшее Наруто, он тут же осознал, что это звучало довольно грубо. Особенно в адрес человека, что только что переживал за тебя, как за собственного ребенка. Черт возьми, да Узумаки его сейчас прям здесь прихлопнет! Да и перед сокомандницей некрасиво получается… — То есть… Что у тебя с рукой? — Какой же ты неблагодарный хмырь, Саске! — нахмурился вмиг посерьезневший Узумаки, отвернувшись и скрестив руки на груди. Если бы Сакура так позаботилась о нем, Наруто бы точно своего терять не стал. Что не так с этим вечно недовольным придурком, мнящим себя богом? — Заткнись, я не просил тебя ни о чем, — злобно ответил Учиха, свернув глазами и приподнявшись на локтях. — Я теперь тебе в ноги кланяться должен? Или я у тебя в пожизненном долгу? Да и что ты сделал-то? Притащился ко мне вместе с Шизуне? Это Сакура выполнила основную работу, а ты себя уже героем возомнил. Вали с моего дома! Узумаки открыл рот, намереваясь что-то сказать, но в последний момент он внезапно передумал и, закусив губу, резким движением руки распахнул окно, куда и скрылся в последующую секунду. Золотистые волосы сверкнули красным в лучах заката прежде чем раствориться в лёгкой белой дымке. Больше ничего не напоминало о том, что мгновение назад Узумаки был здесь, — одна из способностей шиноби, пропадать так же внезапно, как и появляться, — потому Учиха вздохнул с облегчением, приняв вертикальное положение и с опаской переведя взгляд на поникшую Сакуру. — Я не то имел ввиду, — пробормотал Учиха себе под нос, принявшись изучать свои ладони будто впервые. Слова никак не хотели слетать с языка. — Я хотел сказать спасибо за то, что вы меня не кинули. — Всегда пожалуйста, Саске-кун. Мы ведь твоя команда, — с нежной улыбкой на лице пролепетала Харуно, неловко поднимаясь. Болезни болезнями, а миссии по расписанию. Только вот теперь брать кого-то из свободных отрядов на замену стало необходимостью и Сакуре оставалось только молиться, чтобы госпожа Пятая не додумалась дать им Ино четвертой. Миссия не обещала быть веселой — всего то сопроводить какую-то группу бродячих циркачей до близлежащей скрытой деревни. Не обещала она быть и трудной — никаких сокровищ бродяги не несли, никакие обученные шиноби за ними не гнались. Всего лишь мания преследования у одного из шишек данной группки. Ранг «D», как никак. — Нам нужно на задание. Вернёмся через пару дней, наверное. Я занесу тебе лекарств перед тем, как уйти ладно? И не забывай пить чай. А ещё нужно бы попросить Ли заходить к тебе время от времени, а то вдруг опять прихватит тебя… Если будет плохо, обязательно зови госпожу Цунаде! — Угу, — хмыкнул Учиха, почти не вслушиваясь в слова Сакуры. Стало спокойно. Хотелось спать. «Она будто на войну уходит, — пронеслось в голове Учихи.» В полузакрытых глазах все помутнело и расплылось, а когда вновь стало четким, вместо хрупкой маленькой девочки на своей кровати он увидел красивую черноволосую женщину. Она вдруг потянулась к нему, смахивая непослушные волосы со лба, прижалась к нему губами. Учиха широко распахнул глаза, охнув, руки его затряслись, а дыхание прервалось. — Мама? — Не изматывал бы ты себя так, — улыбнувшись сказала она, прежде чем раствориться в призрачном тумане. — Мама! Учиха вскрикнул, бешено оглядываясь по сторонам. Что за чертовщина? Это все и называется галлюцинациями? Нет-нет, Саске мог бы поклясться собственной силой в том, что это был не просто глюк его больного сознания. Что-то большее. Что-то материальное. Видение? На глазах начали скапливаться щипающие их слезы. — Саске-кун, тебе нормально? — поинтересовалась вдруг снова привычная и знакомая Сакура. Саске глотал ртом воздух, чувствуя адское жжение в груди. Она бешено взымалась ровно как несколько минут назад, но теперь уже не из-за физической боли, а из-за душевной. Всего лишь привиделось… Привиделось в Сакуре, чьи слова и действия отдавали тем самым материнским теплом, которого юный Учиха давным давно не ощущал. Жутко не хотелось, чтобы она уходила, жутко не хотелось снова остаться одному в этой до тошноты надоевшей квартире. Сейчас как никогда раньше ему вдруг захотелось, чтобы Сакура как обычно накинулась с объятьями, лепеча всякий бред. Он перевел глаза на нее. — Саске! — Нормально все. Просто…показалось. — Ладно… — обескураженно проговорила Харуно. Выяснять, что именно показалось, как казалось Сакуре, не имело смысла. Все равно не скажет. — Мы зайдём через пару дней. Пока… — Удачной миссии. *** Сакура брела по пустынной ночной Конохе в полном одиночестве. Так уж получилось что с задания они вернулись поздно ночью, измотанные и совершенно уставшие за эти пару дней отнюдь не трудного задания. Главная проблема заключалась в капризности и испорченности заказчика: какой-то парень, что без устали твердил о своем величии и могуществе, на четыре-пять лет старше Кибы, которого, к слову, поставили в команду четвертым ниндзя, хоть и управиться можно было втроём. Помимо этого парня, которого, кстати, звали незамысловатым Осахи, было ещё пару каких-то совсем зашуганных спутников, имён которых не знал даже Какаши. А Цунаде, видимо, слегка соврала: манией преследования страдали абсолютно все из этого бродячего цирка. Каждому казалось, что из-за деревьев вот вот выскочит армия вооруженных шиноби, что несомненно охотится на их скромные богатства. Один особо пугливый экземпляр как мантру твердил о заговоре сопровождающего его отряда с вражескими силами, чем успел достать даже всегда невозмутимого и спокойного Какаши. Что говорить о Кибе. Или, может, хотите послушать о реакции Наруто? Очевидные и вполне понятные вспышки ярости Узумаки и Инудзуки только подначивали Осахи и его людей на продолжение банкета, участие в котором не хотел принимать ни один из образовавшегося седьмого отряда. Решив довести циркачей до ближайшей деревни, выбор пал на скрытую траву, которая находилась не так уж и близко. Но делать нечего. Пришлось вести. Несмотря на свою измотанность, Сакуре казалось жизненно необходимым именно сейчас навестить Учиху. Все эти два дня на душе у куноичи было очень неспокойно — она до сих пор не понимала, как решилась оставить больного Саске самому себе в распоряжение. Как он там? Пьет ли все, что попросила его пить Сакура? Соблюдает ли постельный режим? Не спит ли с открытым окном? Мысли о Учихе не давали ей покоя на протяжении всего их небольшого путешествия и сейчас, наконец то вернувшись в Коноху, Сакура спешила на другой конец деревни только для того, чтобы убедиться в его целости и сохранности. Плевать, что на дворе глубокая ночь и плевать, что он, возможно, давным давно спит. Просто проверить. Заглянуть тайком в окно, убедиться. К ее удивлению, в знакомой квартире на втором этаже не только горел свет, но из стороны в сторону мелькала неясная тень. Сердце забилось чаще: кто-то ворвался к нему? Сакура замотала головой, стараясь отогнать такие мысли. Нет-нет, такого не может быть, они ведь ушли всего на два дня, да и Ли точно навещал Учиху! К тому же, Саске и сам довольно силен и вряд ли бы позволил кому-нибудь себе навредить. Тем не менее, она ускорилась, почти срываясь на бег и уже через несколько мгновений стояла у его двери (которую, кстати, так любезно присобачил обратно Гай-сенсей) — Саске-кун! — вскрикнула она, принявшись настойчиво стучать. Послышался вздох удивления, а затем тяжёлые шаги по направлению к ней. Дверь медленно распахнулась и лицо Сакуры осветил теплый свет, льющийся из проема. Она так и застыла, глядя на вспотевшего Учиху, что сейчас опёрся от косяк, сверля Харуно глазами и будто чего-то выжидая. «Он… Он такой… — иннер-Сакура уже заливалась кровью из носа, любуясь будто вырезанным из камня лицом Учихи, блестящими от возбуждения глубокими глазами и растрепанными черными волосами.» — Саске-кун… В следующую секунду она уже уткнулась носом в его плечо, стараясь не засмеяться от переполняющего изнутри счастья. Вот он, перед ней, живой, целый и невредимый, такой до боли родной и теплый. В голове вертелось только его имя, эхом раздающееся не только в сознании маленькой розоволосой девочки, но и в квартире Учихи, потому как Сакура словно мантру его повторяла, едва не всхлипывая и прижавшись к нему. Наконец то можно расслабиться. Наконец то можно с облегчением отпустить все переживания, тревожащие душу мучительно долгих два дня. — Сакура, — он пару раз осторожно шлёпнул ладонью по ее затылку, будто приводя в чувство. Он опешил. Ещё бы — занимался себе спокойно, никого не трогал, в кой то веки наслаждался отсутствием слегка надоевшей любимой команды, как вдруг отвлекся на стук в дверь, — да такой, что Учиха как-то начал опасаться, что ее вновь снесут с петель, — побежал открывать, думая что в деревне что-то случилось, а там Сакура, вся потрёпанная, кидается на шею. Дурдом, честное слово. — Сакура, я весь потный. Что случилось? Ты откуда здесь взялась? — Я проведать тебя пришла, ты же болеешь! — затараторила Харуно, отлепившись от него, так и стоя в дверном проёме. Щеки залились румянцем — куноичи совершенно не подумала о том, что именно собирается говорить при встрече, а воображение и импровизация как никогда подводили — нужные слова никак не желали слетать с языка. — Я… Ты… У тебя в окне… — Хватит. Заходи. Учиха прервал поток ее несвязных слов, махнув рукой в знак приглашения. Сакура робко шагнула на порог, будто бы впервые очутившись в доме Саске. Пока она разувалась, Учиха на скорую руку раскидал разбросанные по комнате вещи по шкафам, включая большой мешок, набитый кучей какого-то непонятного жёсткого материала, что сейчас служил Учихе чем-то вроде груши. Ниндзюцу, конечно, прекрасно, но и себя в форме держать стоит. Следом он распахнул окно дабы впустить побольше свежего воздуха и слегка охладиться. Удивительно холодный ветер, потоком ворвавшийся в небольшую комнату, колыхая черные волосы, стремительно отрезвил разум шиноби и он, потерев виски, направился обратно к покорно стоящей в прихожей девчушке. Ее зелёные глаза бегали из стороны в сторону будто бы в поисках какой-то поддержки, коей Саске ей точно не представлялся. Впервые она испытывала такую жуткую неуверенность в себе перед предметом своего обожания. Да и выглядел он весьма не дружелюбно, — так, будто Сакура оторвала его от какого-то крайне интересного занятия, — Харуно даже казалось, что теперь удивление в его глазах сменилось враждебным холодом, тем самым, который Сакура видела лишь несколько раз: на выходе из деревни, едва образовали седьмую команду и во время бойни с Гаарой. Тем не менее, она послушно зашагала за ним на маленькую кухонку, где неизменно стояли те красные цветы, что Сакура занесла несколько дней назад. Учиха разлил по чашкам чай, одной рукой ухватив их, а другой достав из шкафчика маленькую вазу с конфетами. Учиха любит сладкое? Он поставил ароматный чай перед Сакурой, осторожно, стараясь не разлить, а сам сел напротив и поставил вазочку посередине. Как у него получается даже такие незначительные действия исполнять так изящно, будто бы он — всего лишь актер в каком-нибудь известном театре? Сакура подумала, что хотела бы сидеть так с ним лет этак через пять, наслаждаясь ароматом чая и обсуждая все на свете. — Что случилось то? — нетерпеливо спросил Учиха, в упор пялясь на свою собеседницу. Она выдержала паузу. С чего бы начать? — Ничего не случилось. Я просто волновалась за тебя, вот и все. И… — она вновь запнулась. Что же сегодня такое? — Я шла к своему дому… А потом увидела что у тебя в окнах что-то творится. Ну, мало ли что могло случиться, вот и зашла посмотреть. — Сакура, твой дом в другой стороне. — Ладно, я просто шла проверить. Убедиться, что с тобой все в порядке, — она знала, что всегда выглядит как обычная, падкая на внешность фанатка Учихи Саске, а сейчас даже больше чем все те девчонки из академии, но ей было плевать. В ночи, под теплым светом лампы, с чашкой горячего чая в руках куноичи казалось все происходящее сказкой, написанной для чтения детишкам на ночь. Ее взгляд был ясным, без малейшего намека на привычную одурманенность. Она совсем не походила на ту глупую девчонку, коей представлялась Саске всегда: на миссиях, на тренировках, на совместных походах куда-либо… Сейчас он вновь видел в ней свою мать — сильную, уверенную в себе, но в то же время мягкую и податливую. Он стряхнул с себя наваждение, помотав головой. Хватит. Пускай допивает уже совсем не приятный чай и проваливает. Какого черта он думает о таком? Какого черта он думал эти пару дней о том видении, какого черта думал о ней? Нужно собраться, главная задача сейчас — стать сильнее. Стать сильнее и убить Итачи. Убить Итачи. Итачи… Это имя почему-то казалось незнакомым. Все вокруг казалось незнакомым. Только розоволосая девчушка, не особо разбирающаяся в мастерстве шиноби и сидящая сейчас напротив обрела какой-то смысл. Ладони Учихи задрожали и он, испугавшись своих собственных реакций, судорожно сжал их в кулаки. — Уже поздно, иди домой, — холодно кинул он, вставая со стула и слегка оттягивая воротник футболки. В разум скользкими нитями заползли волнения — как она доберется-то? На улице темно, хоть глаз выколи, магазины и ресторанчики уже закрыты, а все порядочные люди давным давно досматривают десятый сон в своих кроватях. Насчёт людей, не входящих в число этих «порядочных» Учиха как раз и волновался. Почему-то сейчас он даже не подумал, что Сакура тоже шиноби, как никак, от обычного пьяного гуляки уж точно отбиться сможет. Сейчас он видел ее как маленькую хрупкую девочку, что совсем не в силах за себя постоять. Чувствовал, что нужен ей. «Саске, ну нихера себе ты, оказывается, романтик, — пронеслось у него в голове.» — Блин. Могла бы и завтра уже придти. Я тебя провожу. — Саске-ку-у-ун! — пропищала Харуно и, вмиг повеселев, вновь накинулась на Учиху с объятьями. *** Под ногами, приятно потрескивая, хрустел гравий. Двое шли в совершенной тишине, нарушаемой лишь редкими уханьями сов и едва слышным дыханием леса, что в этой деревне окружал буквально со всех сторон. Прохладный воздух успокаивал, сдувая с щек красноту и играясь с волосами. Ночные прогулки — это ведь всегда здорово? Диск луны, мерцающий в небе, мелкие грызуны, до смерти пугающие своими внезапными перемещениями, отсутствие вечно шумной толпы, так надоедающей своей неугомонной скоростью. И все это — в сопровождении любимого Учихи, что сам вызвался проводить. Правильно говорят, что в ночи случается то, что при свете солнца увидеть не получится, не так ли? Так и думала Сакура, кидая недвусмысленные взгляды украдкой, любуясь профилем идущего рядом Учихи. Нечасто случается увидеть его таким умиротворённым, спокойным, без капли привычного раздражения на лице. Он шел, пиная мелкие камешки под ногами, и едва слышно что-то напевал себе под нос. Вдруг уголки его губ совсем призрачно приподнялись, делая Учиху похожим на принцев из тех самых старых сказок, что наши родители читали нам на ночь. Теперь Сакура, совсем не скрываясь, пялилась на него во все глаза. В отличие от остальных фанаток, из которых клуб уже можно собирать, она знала, что Учиха далеко не такой идеальный, как всем кажется. Да, красивый, но те качества, какими его образ дополнила яркая девичья фантазия развеялись, словно пепел на ветру после первой недели пребывания их в одной команде. Он оказался грубым, порой несдержанным, вспыльчивым, импульсивным, драчливым, холодным. Несмотря на это, в те редкие моменты, когда он показывал свою истинную натуру, — нежного и ранимого мальчика, трясущегося от страха глубоко в потёмках сознания, — Сакура поняла, что по настоящему его любит. Любит со всеми недостатками, со всей капризностью и вспыльчивостью, любит каждую частичку его тела и души, любит каждый новый шрамик, появившийся в очередном бою. Ей жутко захотелось, чтобы улыбка оставалась на его лице всегда. — Девочка, прогуляться со мной не хочешь? Хриплый низкий голос и резкий запах перегара будто выдернули ее из раздумий. Перед Сакурой вдруг выросла большая темная фигура, носом в которую она благополучно врезалась. Она вскинула голову вверх, вглядываясь в лицо попавшегося ей на пути человека. Крупный нос, глубоко посаженные черные глаза, отуманенные алкоголем, искривленные в мерзкой ухмылке губы. Ну, под описание попадает стопроцентно. Пьяница обыкновенный, встречается ночью по дороге домой, обязательно с чем-нибудь прилипнет. Сакура попятилась назад, бормоча какие-то невнятные отказы. — Ну чего ты ломаешься? Пошли-пошли, — огромной ладонью схватив Харуно за плечо, он подтянул ее к себе, как вдруг прямо перед ним из пустоты появился Учиха. С его лица пропала какая-либо умиротворённость, уступив место всепогложающему гневу. Он сжал руки в кулаки, борясь с желанием размазать этого громилу по стенке ближайшего магазинчика, и почти шипя выдал: — Ты глухой, я не пойму? Не слышал, что она не хочет? — мужчина, едва услышав такой тон Саске, сразу убрал от Сакуры свою руку. Что ж, мудрое решение, если он не хотел с ней расстаться. — Держи руки при себе, а то оторвут. Мужчина поморщился так, будто до него никак не мог дойти смысл кинутой фразы, но как только он осознал, то тут же громоподобно рассмеялся. Он резко схватил Учиху за горло, заставляя смотреть себе в глаза. — Надо же, защитничек нашелся. Беги к мамочке пока не получил, щенок. Черные глаза моментально вспыхнули алым. Закрутившиеся в них томоэ заставили мужчину рефлекторно разжать кулак, в котором он сжимал шею Саске, и немедленно отступить назад. Признаться, с темноте шаринган смотрелся гораздо более грозно, чем обычно. Мерцающие в темноте кроваво-красные глаза на фоне вампирско-бледной кожи действительно заставляли поверить в дурацкие страшилки про кровопийц. Учиха сделал шаг вперёд, заставляя его испуганно пятиться назад. — Что за черт! — в пьяном бреду ему даже в голову не пришло, что он находится в деревне, знаменитой своим (пускай и мертвым) кланом, активно пользующимся додзюцу, а представший перед ним дьявол во плоти — никто иной как последний выживший этого самого клана. — Не приближайся! — Что, страшно стало? Испугался моих глаз? — процедил Учиха, медленно шагая за ним. — Где же твоя былая храбрость, с которой ты набрасывался на беззащитную девочку? Он на секунду замер, а потом резко сорвавшись с места и побежав напрямую, завопил что есть мочи. Учиха вздохнул. Шаринган, подавляемый волей хозяина, тут же погас. — Ходят тут всякие, — с максимальным безразличием на лице сказал Саске, хотя внутри он был страшно горд собой. Захотелось покрасоваться — так, как это делает Наруто или Киба, беззаботно, с привкусом девчачьего восторга на языке. Как обыкновенный пацан двенадцати лет, у которого в голове лишь яблоки с соседнего двора и разрисованные лица Хокаге на скале. В полной тишине они дошли до порога Сакуры. Больше сомнительных личностей на дороге не встречалось. Свет в окнах давным давно погасили, за стенами дома не было слышно не единого шума. Будто кто-то нажал на огромную кнопку «стоп», погрузив Коноху в сон на целую ночь. Сакура усмехнулась. Наверняка Наруто тоже все ещё не спит, поглощая море из заварной лапши, что Саске так «любезно» отдал ему обратно. Конечно, два дня без рамена для Узумаки та ещё пытка, которую он несмотря на все стойко вытерпел, так что сейчас Наруто имеет полное право насытиться им сполна. А Какаши-сенсей? Завалился ли он спать, едва переступив порог собственной квартиры, или сперва переоделся? А может он чихать хотел на сон, зачитываясь очередным романом Джирайи? Так или иначе, Сакура мысленно пожелала им обоим спокойной ночи, почти физически ощущая красную ниточку судьбы, так плотно связывающую этих четверых шиноби. Следом куноичи повернулась на пятках, заглядывая в глаза Саске, что уже собрался идти обратно. — Доброй ночи. — Стой, Саске-кун. Он обернулся, вопросительно глядя на нее. Харуно покопалась в сумках с кунаями и через мгновение достала оттуда маленький синий камень, едва-едва поблескивающий в свете луны. Следом она достала черную тонкую верёвку, очевидно играющую роль цепочки. Неловко она протянула верёвку в небольшое отверстие камня, соорудив что-то наподобие кулона. Хоть он и был довольно простеньким, но все равно чем-то привлекал и завораживал: камушек, теперь начавший светиться мягко-голубым, смотрелся древне, даже своего рода магически. Этакий оберег от темных сил. — Я купила его тебе в стране Волн, — Сакура улыбнулась, вспоминая как Наруто, отчаянно вопя, допытывался, кому это она собралась его дарить. — Он напомнил мне тебя, а ещё сказали, что он защищает от злых мыслей и всякое такое… А ещё он парный… Последние слова она произнесла хрипло, почти шепотом. Щеки предательски покраснели и она опустила глаза в пол, мечтая поскорее оказаться в теплой постели. О чем она думала, прося Учиху принять такой подарок? Конечно же, он не верит во всю эту чушь, наверняка не возьмёт… А если и возьмёт, то выбросит в ближайшую мусорку по дороге домой без капли сожаления. Учиха снова вздохнул, запустив пальцы в свои на удивление мягкие черные волосы и слегка прикрыв глаза.» Теплые ладони медленно скользят вниз по плечам, осторожно переходя на ключицы, нежно гладя их. Учиха старается отпечатать эти фантомные прикосновения в своей памяти как можно чётче. Он не понимает, кому принадлежат эти маленькие руки, так осторожно ласкающие его грудь, но несмотря на это тело будто узнает каждое прикосновение. Мама? Нет, не она. Учиха почти не помнит матери. Не помнит даже, какого оттенка у нее глаза, не то, что руки. Карин? Снова мимо… Она никогда не касалась Саске так осторожно, будто боясь усугубить страдания. Она касается его только ради того, чтобы коснуться. Трогает его пошло, вульгарно, с заметным желанием. Кто же это? Имя вертелось в голове, но будто заслоненное туманной пеленой — видно, но совсем размыто. Образ тоже никак не хотел вспоминаться, хоть Учиха и точно знал, что знаком с этим человеком. Неясное розовое пятно, постепенно прорисовывающееся все чётче. Учиха буквально бежит к нему, отчаянно пытаясь схватить руками, но в последний момент силуэт ускользает от него, словно рыба от рыбака. Саске злится и теперь ловит ее с заметной агрессией. Почти настигая ее, Учиха уже коснулся плеча, но в последнюю секунду силуэт успевает исчезнуть за пределы сознания беспокойно спящего нукенина. В то же мгновение и лёгкие поглаживания тонких девичьих пальчиков на груди пропадает. Все вдруг становится предельно понятным. — Сакура, Сакура… Наконец то жуткая головная боль отпускает парня. Он медленно, словно находясь не здесь, а далеко-далеко в море, покачиваясь в лодке, уплывает все дальше и дальше, теперь уже в пучины собственных спокойных и приятных сновидений. Перед тем, как окончательно потерять ощущение реальности, Учиха успевает сжать в пальцах синий камень на тонкой черной верёвочке. Наконец то наступил штиль…