Хорошо быть вампиром. Плохо быть вампиром-неудачником.

Вы считаете, что жизнь обошлась с вами плохо, жестоко или несправедливо? Вам кажется, что все могло быть много лучше, а счастье просто обязано преследовать вас по пятам, заискивающе заглядывая в очи? Нет, ну серьезно? А ничего так, что я, являясь вампиром, сижу на сухом пайке и питаюсь белочками, да прочими лесными супостатами, чью шерсть приходится потом отплевывать и доставать из глотки? А ничего, что я боюсь криков и просто терпеть не могу убивать, а? А ничего, что моя первая жертва (милая розоволосая девочка, черт возьми!) хотела меня изнасиловать, затащив в свою халупу, и я едва ли спасся позорным бегством? А ничего, что меня до сих пор трясет, когда я вспоминаю те огромные зеленые глазищи, сверкающие желанием, похотью, безумием и еще чем-то непонятным? Короче, у меня психологическая травма, да. И ни капельки это не смешно! У меня даже пары нет, хотя все мои одногодки уже давно нашли себе супругов. Ну, мне всего лишь сотня лет, но все же… вон, даже Эдвард Каллен нашел себе девчонку! Страшненькую правда, но все равно – факт остался фактом. Чем я хуже? Не курю, пью только кровь разнообразных зверьков, регулярно (раз в год) расчесываю волосы, матом не ругаюсь, и вообще являюсь редкостной хуиняшкой. Так вот, вы не подумайте, сегодня я решил все исправить. Сегодня я пойду на охоту. И я чувствую, что все изменится.

***

Незримой тенью скольжу по шероховатой поверхности крыши – единственное, чему я научился за столь большое количество «прожитых» лет, так это практически беззвучному передвижению во внешней среде. Взгляд рассекает поверхность, педантично сканируя каждую деталь – сегодня мне нельзя облажаться, сегодня у меня будет жертва, и это будет человек! Вот только как ее найти? Темно уже, на улице никого нет практически, а посему потенциальная жертва, наверное, сейчас находится дома. Тех ребят, что разгуливают в этом районе в это время, я боюсь – изнасилуют, спросят на предмет телефончика, да сожрут, поджарив на огне потроха. Так что это, я лучше в окошки позаглядываю – не буду играть с Судьбой, она баба коварная, поиметь может. Вот, на втором этаже семейная пара: блондинка с четырьмя хвостиками, избивающая веером полусонного парня. А на вид такая хрупкая… во пинает, во силищи-то! О, а слух мой чуткий улавливает его тихое: «Проблематичная женщина, отстань, мне лень мыть посуду». Надо же, а он храбрец… Ладно, идем дальше. Вон, в соседнем доме, за столом бухают два парня: один синий (сколько же он выпил?), больше на рыбу похожий, а второй ничего так, волосы черные, в конский хвост собранные, хотя кожа слишком уж бледная, прям как у меня. Вот только у меня понятно почему… эх, а при жизни я был загорелым мачо, ага! Они тоже не подходят, уж слишком пугает меня этот человек-амфибия, такой и на деликатес отправить одним махом может, процеживая сквозь зубы косточки. Нет-нет, сегодня это делать должен я. Так, это тоже не то, слишком старый, да на гомосека удивительно похож. О, так у него еще и клетка со змеями. Точно – ненормальный. - П-простите? Я чуть не упал с крыши, когда совсем рядом раздался не менее испуганный и нежный, переливающийся звонкой трелью разнообразных оттенков эмоций, голос. Как я не заметил чужого приближения? Ах, ну да, я же чертов неудачник. - Привет, - чешу белесую макушку, понимая, что выгляжу, как идиот. – Как дела? – что я, мать вашу, несу? - Нормально, - девушка, стоящая напротив, нерешительно кивает, из-за чего иссиня-черные пряди рассыпаются по плечу, контрастируя с мраморным оттенком кожи. – Я Вам помешала? – серые глаза вызывают мелкокалиберную дрожь, из-за чего меня нехило так трясет. - Э? Да нет, - а что, мне сказать, мол, не парься, я просто выбирал, кого бы сожрать? – Скорее, помешал я. - Возможно, - усмехается она, да вот только получается эта усмешка приторно-горькой, щемящей, пронзающей. Вот было бы у меня сердце, оно забилось бы чаще, отвечаю. – Простите, я уже ухожу. - Оставайся, - улыбаюсь, складываю руки за головой, устремляя взор на небо, усыпанное мириадами остроконечных сверкающих звезд. – Случилось что-то? - Н-нет, - отрицательно кивает, зажмурившись. - Врешь. Кстати, меня Наруто зовут, - представляюсь, почтительно склонив голову. Вампир-джентельмен, ага. Я так себе это и представляю: «Мадам, а не позволите ли Вы сожрать Вас галантному вампиру-неудачнику?» - А м-меня Хината, - нерешительно протягивает руку, а я же замечаю на запястье пульсирующую жилку, из-за чего тело пробивает предательский озноб, а вязкая слюна обильно смачивает горло, снабжая ротовую полость горечью. Буквально впиваюсь глазами в столь прельщающую плоть, сцепив с болью зубы. - Приятно познакомиться, - пожимая руку, думаю лишь о том, что мне на самом деле приятно. Вот только… смогу ли я ее сожрать? Не факт. Да и не хочется этого делать как-то, вон, какой вид у нее убитый. У меня такой был, например, когда собака, которую я съел, оказалась с бешенством. Эх, плохо тогда мне пришлось – пена у рта не является привлекательной, от меня даже зайцы сбегали, чего уж там говорить за людей. – Что на крыше делаешь? - Я сюда часто прихожу, - девушка опускает очи ниц, а руки ее же предательски дрожат, выдавая волнение, страх и толику удивления, мол, что я здесь сам-то забыл? - Врешь. Ты боишься высоты, - улыбаюсь, внимательно следя за ее реакцией. Через мгновение серебристые очи расширяются, а сами зрачки практически перекрывают радужку – настолько увеличиваются. - Откуда ты… - У тебя коленки трясутся, а вниз предпочитаешь вообще не смотреть. Так что случилось? – и почему я ее спрашиваю об этом? Да потому, что получаю некое давно забытое наслаждение от данного диалога. Нет, я общаюсь с другими вампирами, у нас даже фирма своя есть, где мы, прикрываясь личинами людей, работаем, якобы выпуская детали для иномарок, но ведь это другое, это ведь человек – живой, задумчивый, чем-то явно опечаленный. - Я хотела… отдохнуть просто… - Нет, не верю, - свожу брови к переносице, понимая, что она вновь лжет. Зачем? Неожиданно голову пронзает догадка, а я же, тихо вздохнув, продолжаю: - Только не говори, что ты хотела покончить с жизнью, спрыгнув с пятого этажа. Вздрагивает, отворачивается и смотрит на небо. Через секунду слышится всхлип, а я же, почувствовав себя неуютно, кладу руку ей на плечо, приободряющее сжимая его. Значит, угадал. - Даже коль и так, то это не твое дело, ясно? Сам-то что здесь забыл? Лучше бы она спросила, не являюсь ли я маньяком. Нет, ну а что? Вполне логично было бы. - А я вампир, ага. Твою мать! Я уже говорил, что я неудачник? Почему я не думаю о том, что говорю?! - Правда? Тогда я мухомор, проникшийся столь душещипательной историей, - в голосе ее скользят усталость, обильно снабженная недоверием. - Вообще-то я серьезно! – нет, ну а почему меня не воспринимают всерьез? Я тут, между прочим, душу открываю, все дела, а она меня даже за нормального, среднестатистического вампира не воспринимает! Непорядок. - Докажи. - Хорошо, - фыркаю, следя за тем, как доселе опечаленные очи наполняются азартом. – У меня чуткий слух. Вон, видишь ту парочку, на третьем этаже? – кивает. – Так вот, парень этот, что с красной макитрой, говорит, мол, искусство должно быть вечным. Странный он, да. А друг его, тот, что кривит губы презрительно, отвечает, что искусство – это взрыв. Слушай, он что, террорист? Поосторожнее с ним нужно. - Не знаю, - смеется заливисто, да так, словно сотни звонких колокольчиков переплетаются в своей мелодичности. – Но откуда я могу знать, что ты не врешь? - А как же мне тогда доказать? – поджимаю губы, задумчиво склонив голову к плечу. - Скажи мне, а о чем беседуют вон те двое? – показывает тонким пальчиком на окно соседнего дома, где за столом сидят двое: мужчина, лицо которого непроницаемо и холодно, и девочка, на губах ее витает гаденькая усмешка. Эти двое мне не нравятся. Вот кого на ужин пустить нужно. А вообще, передумал я на человечинку переходить, белочки лучше, они не столь замороченные и изнасиловать в трудную минуту не смогут, да. - Ну, тот, что постарше, говорит, мол, увы, наследница не оправдала его надежд, что он отныне от нее отрекается, вот. А девчонка просто ему поддакивает. Вот же сучка. Знаю я таких, однажды видел, как… эй, ты чего? – слышу порывистый всхлип, и машинально прижимаю к себе заплаканную собеседницу. – Я тебя обидел чем-то? - Не в тебе дело, - отрицательно кивает головой, неуклюже вытирая кулачками слезы. – Эти двое – моя семья. А я, как ты уже слышал, некогда была наследницей того, «что постарше». Вот так. - Печально, - вздыхаю рвано, прижимая к себе дрожащее тело. А она теплая, уютная, не то, что я – холодное изваяние, лишенное функций нормального человека. – А что случилось-то? Почему они вдруг… ну, ты поняла? - Отец всегда хотел, чтоб я вышла удачно замуж, он для этого даже мужа мне подыскал – подходящего, а главное богатого. Но супруг будущий – педант этакий – настоял, чтоб меня обследовали. В общем, врачи сказали, что я бесплодна… - всхлипывает, начиная затяжно реветь, сжимая в кулачках мою рубашку, комкая ее. – Тогда отец понял, что я негодный товар, и сказал, чтоб я убиралась. - Вот же тварь, - цежу сквозь зубы, чувствуя непривычную ярость. Какое он имеет право так поступать со своим чадом? Это же нонсенс. Сожру его. - Ага… но зато теперь я беседую с вампиром. С настоящим – не вымышленным, - смотрит на меня изучающе, словно сканируя. - Страшно? - Нет, - говорит твердо, закусывая задумчиво нижнюю губу. – Просто фильм один вспомнила. - Пожалуйста, только не «Сумерки», - тяну тонким голосом, словно моля о пощаде. – Глупый фильм. - Ничего не глупый! – смотрит на меня возмущенно, уперев руки в бока. – Это мой любимый фильм. Он романтичный, нежный, добрый! А ты чурбан, ясно? Ничего не понимающий в истинных чувствах чурбан. - Действительно, куда мне - неудачнику, - вздыхаю, понимая, что хочется заткнуть ее. Поцелуем. Очень хочется. - Ладно, извини, - опускает очи ниц, а щеки закрашиваются пурпурным румянцем. Нет, ну настоящее чудо: маленькое, хрупкое, стеснительное. Мое. – Я, наверное, пойду. Э! Мы так не договаривались! Мое! Не отпущу. - Хината, - тяну несмело, чувствуя, как нервная судорга зажимает в тиски напряженное тело. - Что? – приподнимает брови, смотря на меня с плохо скрытым восхищением. - Я ем белок. - И что? – она, кажется, обескуражена. - Как что? Я предупреждаю. - Зачем? – непонимающе хлопает глазами. - Ну, как это «зачем»? Вот будешь жить со мной, а я буду периодически кушать белочек, да прочих лесных зверьков, ты тогда возьмешь и сдашь меня в Гринпис, - кладу руку на ее тонкую талию, наслаждаясь озадаченным выражением лица. - Погоди… ты хочешь сказать… - Хината, ты будешь моей Беллой? Молчит, лишь улыбается счастливо. А зачем слова-то? Вон, одни лишь глаза «да» кричат, что тогда уж говорить о прочем …