Темно…
Головная боль стала невыносимой. Я открыл глаза — ничего. Все та же тьма. Этот сон ужасен. Поскорее бы проснуться
Страшно…
Как же тут темно… Темно. Темно.
От каждой мысли голова была готова расколоться надвое, тело словно онемело, а язык прилип к нёбу.
Кто-нибудь…
—…яма… Кагеяма… — Этот голос… Хината? Но что он делает в моем сне?
— Эй, Кагеяма! — Громкий голос сжимал тиски на моем черепе. Хотелось закричать от боли, но я не мог…
Теплая рука Хинаты легла на мое плечо. Я проснулся.
— М… Хината? — Голова все ещё болела.
Я приоткрыл глаза и сначала увидел белую майку с надписью «Вороны», а затем знакомые рыжие кудряшки.
Хватило пары секунд, чтобы понять, что что-то не так. Хината выглядел встрёпанным и осунувшимся, под глазами — темные круги. В глазах поблекло то самое что-то, что всегда привлекало меня. Я учуял запах кофе.
— Что с тобой? Паршиво выглядишь. — Его глаза расширились, — в них я увидел шок — а его губы, искаженные в гримасе, задрожали.
— Ты… не помнишь? — Он изо всех сил старался не заплакать, а я все не мог понять, в чем дело.
Стоп. Где я?
Белые подушки, тонкие наволочки… Тишина и странный запах.
Так пахнет больницей.
Вдруг голова взорвалась такой болью, что перед глазами заплясали белые искорки. Все вокруг снова почернело. А потом внезапная вспышка света резанула по глазам — черный фон сменился белым.
Где-то на грани сознания я услышал крики Хинаты, но мой мозг уже отказывался обрабатывать информацию.
Вспышка. Ещё. Автобус. Сердце водителя. Паника пассажиров. Сигнал грузовика. Удар.
Зрение постепенно начало возвращаться. Находясь в какой-то прострации, я ощупал свою голову и лицо. У виска обнаружил шов. Затылок болел, так что трогать я его не стал. Ребра не сломаны, кроме синяков ничего нет.
— Э-эй, Хина… — Дыхание перехватило, горло сжало спазмом, все слова и мысли исчезли в тот момент.
Ничего не было. Ничего. Только пустота.
Сердце на секунду остановилось, а затем ухнуло куда-то вниз… за пределы моего тела. Правая нога… Все, что осталось — выше колена.
Больно… так больно… Мое сердце сейчас превратится в прах.
Из горла вдруг вырвался крик. Я кричал не переставая. Слезы без остановки текли из глаз, я уже ничего не видел, ослеплённый душевной болью. Крик, полный горя и отчаяния разносился по больнице в тот летний день. Я смутно видел Хинату, слышал его вымученный ломающийся голос, слышал свои крики, от которых закладывало уши. Чувствовал, как медсестра внутривенно ввела мне успокоительное. Я кричал, пока не уснул.
Мысль о том, что я уже никогда не сыграю в волейбол ранила сильнее всего.