Ты - мой дом

Осень не спешила вступать в свои права, заняв законное место лишь в календаре. Дни по прежнему были жаркими, душили духотой и только по тому, что с каждым вечером сумерки обволакивали все вокруг раньше, чем днём ранее и долгожданная прохлада ощущалась лишь под утро было понятно, настоящая осень не за горами. Было ещё не очень поздно, ночь укутала тихие улицы успокаивающей дымкой и свет фар автомобиля освещал, казалось бесконечно расстилающийся перед ним, однотонный ковёр серого асфальта. Демир ехал домой, в ИХ дом. Селин давно уже не появлялась там и не смотря на то, что практически все комнаты были наполнены ее вещами простыми и одновременно интересными, из разных стилей, но идеально дополняющими общую концепцию дизайна, оставила за собой пустоту. У Селин прекрасный вкус, все её работы были чуточку яркие, слегка броские, ее интерьер в проектах заказчиков давал возможности мечтать, забыться или просто любить. Вернувшись спустя двадцать с лишком лет в Стамбул, как только Демир перешагнул порог своего дома он сразу почувствовал исходящий мягкими обволакивающими волнами уют. Почувствовал, что в этом доме есть душа, ошибочно принимая ее за отголоски своих ранних когда-то счастливых детских воспоминаний. Последнюю неделю практически все вещи Селин оставались на местах и, находясь в комнатах, на веранде, саду, он ощущал острую нехватку чего-то. Недавно пришло понимание, КОГО-ТО. Её. Он не хотел признавать это даже самому себе, но это было ноющей глубоко в груди правдой. И не заметил, как привык к ее присутствию рядом, не заметил, как заполнила всю его жизнь. Или это он бесцеремонно влез в её мир? Она приблизилась настолько близко, что иногда ему казалось, проникла под кожу. Теперь же было ощущение фантомных болей потерянных конечностей. Только руки, ноги у Демира, все было на месте. Щемящая пустота образовалась в его сердце, как чёрная дыра. Демир не хотел этого, всеми силами противостоял, кирпич за кирпичом выстраивал стену вокруг себя с острыми колючими углами. Намерено напускал перед глазами окружающих маску строгости и безразличия. А себе беззвучно признался, что погорячился тогда, рубанул с плеча. Назад дороги нет, так будет лучше. Две недели назад, когда на собрании Артемим он объявил всем о своём решении усилить правило запрета на любовь в компании, в тот миг гнев запеленал глаза, отбирая возможность трезво мыслить. Почему он поверил Аляре? Почему слова этой избалованной девушки принял за правду, не желая ни видеть, ни слышать Селин. И она приняла его выбор. После того, как оказалось позже, Селин потеряла сознание ее друзья навещали ее дома. В тот день Демир так же поздно возвращался домой. Не успел вставить ключ в замочную скважину, как дверь дома открыла господа Азмие. — А-а. Господин Демир. Вы узнали, что Селин нездоровится и тоже решили ее проведать? — молодая женщина настолько была увлечена своей болтовней, что не дала ему сказать и слова, — проходите. Она на веранде с Бураком и мастером Мухаремом. Демир вошёл на свою кухню и издалека смотрел, как мужчины ласково дают настановы девушке, которая, бледная как мел, слабо кивала головой в ответ. Азмие все это время болтала о состоянии своей подруги, о том, как все переживают. — Простите, что лезу не в своё дело, господин Демир, но я считаю, что Селин нужно отдохнуть. Пусть останется завтра дома, оформит больничный? — женщина смотрела на него так, как будто от ее просьбы зависела жизнь Селин. Демир положительно кивнул в ответ и Азмие пошла к девушке, а мастер покинул веранду и подошёл к нему. — Эта девочка очень сильно нас напугала, — блестя золотым зубом взволновано проговорил крепкий мужчина, а тем временем подошёл и Бурак. Его буравящий гневом взгляд кричал: «Что ты тут делаешь?». Но вслух ничего не сказал. — Уже поздно, нехорошо мужчинам так поздно находиться в доме молодой незамужней девушки, — положив свои крепкие ладони на плечи парней, проговорил мужчина и толкал их к выходу, — сегодня все будет в порядке, ей выписали успокоительное. Да и госпожа Азмие позаботится о ней. Демир так был взволнован ее состоянием, что и не заметил, как вместе со всеми покинул дом и стоял возле своей машины. А ещё через час, вернувшись, увидел ее на диване в гостиной. А когда она не реагировала на то, что он ее будил сердце Димира рухнуло в пятки. Бело-голубая упаковка таблеток с полупустым стаканом воды на журнальном столике лишь подливали масла в огонь. Злость и гнев мигом испарились уступая место волнению за ее жизнь. Конечно, он преувеличил, она выпила вместо одной положенной таблетки две и погрузилась в мир снов без сновидений, а его заставила практически пережить потерю. И с того момента Демир злился уже не на неё, а на себя за то, что подпустил ее к себе так близко. Что проникся к ней и ничего не мог поделать с этим. Хотел быть безразличным, а сердце с новой силой щемило, раздаваясь импульсами тупой ноющей боли по всему телу. С того дня он пытался держаться от неё подальше, не говорить, не смотреть в ее сторону. То же решение приняла и она. В компании отчеты и задания в виде устных сообщений и стопок бумаг передавались посредством Азмие, дома он появлялся очень поздно, уезжал с утра пораньше. Он не слышал как она ходит по дому, не слышал ее голоса, но знал, чувствовал, что все же она рядом. Через неделю случилось то, чего он боялся. Она не пришла домой, и на следующий день тоже, и длилось это по сей вечер. Или же сегодня что-то изменилось? Ещё до того, как он припарковал машину заметил свет, рассеивающийся с мансарды, с ее комнаты. Вместе с лучами света в сердце Демира поселилось тепло и надежда. Она вернулась. Она готова его выслушать, а может и простить? Воодушевленный предстоящим примирением, он взбежал по короткой лестнице вверх и открыл входную дверь. Первое, что он почувствовал это аромат, запах готовящейся еды. То ли сказался голод, то ли он так сильно соскучился, но в этот миг он готов был съесть все, что она приготовила: и жареную до нездорового коричневого цвета курицу и обильно заправленный чесноком салат. От гастрономических мыслей его отвлекли огромные картонные коробки в коридоре. Что-то не складывалось теперь в его голове и чтобы понять, не задаваться глупыми вопросами, он последовал на кухню, откуда было слышно звуки готовящейся еды. К его разочарованию на кухне стояла не Селин, а навязчивая, раздражающая Аляра. — Что происходит? — не подумав даже поприветствовать гостью, спросил Демир, — что ты здесь делаешь? — он пытался скрыть следы разочарования на своём лице. — Ай, Демир, почему так агрессивно встречаешь свою новую соседку? — кудрявая девушка со свернутым в ленту платком на голове спросила у парня. Ее губы расплылись в улыбку, у него от сказанных слов вытянулось лицо. — Что, прости? — наполняющий кухню запах еды мгновенно показался ему тошнотворным. — Теперь половина дома моя! — радостно заявила кудрявая. — Она продала тебе свою часть дома? — гневался он, крепко сжимая челюсти. — Да. С сегодняшнего дня она перестанет тебя беспокоить, — проговорила Аляра, но Демир не слушал продолжение. Достал из кармана брюк телефон и набрал ее номер. Равнодушный женский голос автоответчика отвечал, что-то о невозможности соединения и тогда было решено позвонить Ибо. — Где она? — не дождавшись даже слова «Але» спросил Демир и не заметил, как сидел уже за рулем автомобиля. — Тебе не стоит с ней встречаться. — послышалось на другом конце. — Где она? — рявкнул парень, убеждая своим тоном, что он не намерен получить сейчас неудовлетворительный ответ. — Мы в клубе. На вечеринке в честь свадьбы Мерве и Боры. Через двадцать минут он был уже по указанному Ибо адресу и пробирался сквозь изгибающиеся полураздетые тела за ответом. Он сразу заметил ее среди толпы танцующих. Веселую, соблазнительно двигающуюся в ритм песни возле Бурака, который не упускал возможность проводить с ней время. Демир подошёл к Селин со спины практически вплотную и наблюдал за тем, с какой лёгкостью она перевернула страницу своей жизни, в которой остался он. Бурак заметил Демира первым и замер на месте, Селин же продолжала некоторое время танцевать, пока не задела его рукой и не оглянулась. — Что ты наделала? — в его взгляде еле улавливалась, не то досада, не то обида. — Что ты наделала? — повторил он вновь. — Аа, господин Демир, — от Селин непривычно несло алкоголем, — веселюсь по хорошему поводу. — Почему ты это сделала? — он схватил ее за локти, пытаясь таким образом привести в чувства. — Я, в отличии от некоторых, воссоединяю любящие сердца, — все ещё с улыбкой ответила Селин, но глаза ее уже не искрились весельем. — Ты не понимаешь? — начал спрашивать Демир, а затем осекся. Откуда ей знать? Он сам принял решение никому не открываться, схоронить своё прошлое в памяти. — Я всего лишь приняла выгодное предложение, завтра на вашем столе будет лежать заявление на увольнение. Освобождаю вас от своего присутствия, господин Демир Эрендиль, — и девушка развернулась, чтобы покинуть танцпол. — Ты ничего не понимаешь, — грустно констатировал парень, провожая взглядом ускользающее из его пальцев счастье…