Какие-то драбблы про Харди

Lana Del Rey — Get Free       Переехать в Париж было моей мечтой, сколько я себя помню. И вот, спустя некоторое время моих бесконечных скитаний, поиска себя и прочей ерунды, вроде обучения и дел сердечных, я наконец осуществила свой маленький, заветный план.       Я перечитала много книг об этом городе, и каждый писатель изображал Париж по-своему: с любовью или ненавистью, со страстью или отвращением, с трепещущей взволнованностью или горькой безнадёгой. У Ремарка это «дождливый город, насквозь пронизанный отчаянием и ощущением жизни», Гюго описывает столицу Франции с высоты птичьего полёта, как невероятное празднество в безоблачные весенние дни. Роберт Элли видит Париж полным непобедимой страсти, лишающей человека способности мыслить и рассуждать, а Сапгир воспевает завораживающую оду французским сырам, коньяку, устрицам и трюфелям.       Однако, несмотря на разнообразное мнение всех этих представителей мира искусства, я всё равно воображала Париж по-своему. Столица Франции с её ажурными балконами и узкими тротуарами, что манит каждого зазевавшегося туриста окунуться в неповторимую атмосферу весны. Куда бы ты не посмотрел или не заглянул, тебя преследует тот самый французский колорит с галантными и утончёнными жителями, национальной кухней и вальяжными танцами с бокалом вина в руке посреди огромного парка Бют-Шомон. А вечером, после молодёжных посиделок, Париж мелькает за окнами такси — такой недоступный и притягательный в своей закрытой от простых смертных жизни.       Я переехала в этот город не ради того, чтобы начать свой бизнес или развернуть ошеломительную карьеру. Не гналась я и за богатыми папочками и их эгоистичными сынками. Я не бредила гламурным существованием, наполненным сумасшедшими вечеринками и ослепительными нарядами. …мне это не нужно…уже не нужно…       Я поняла, что роскошный образ жизни — самая бессмысленная и бесполезная вещь в этом мире. Отказалась я и от круга своих знакомых и друзей, которые со временем превратились в насевшую пыль, остатки воспоминаний, а некоторые даже в тяжелое бремя. Помню скомканные отговорки этих знакомых, что моя затея до жути странная — бросить всё и уехать в другую страну.       В один из последних дней моего пребывания в Лондоне мы с подругой прогуливались по вечернему городу. Она вдруг остановилась и посмотрела на меня своим фирменным жалостливым взглядом. Я тут же почувствовала невыносимое унижение, ведь жалость — самая, что ни на есть, сентиментальная херня. — Вивьен, зачем тебе это нужно? — серьезно спросила девушка. — Потому что это возможно, — не задумываясь, ответила я.       С той самой встречи мы с ней больше никогда не виделись, и я нисколечко об этом не жалею. Я наконец разрешила своему прошлому умереть и приехала в Париж, не имея никакой цели. Однако я чувствовала, что здесь определённо стану свободной и счастливой.       Теперь я работаю обычной официанткой в небольшом ресторанчике под названием «Le Joie», что с французского означает «радость». Сносные знания моего французского вполне позволяют общаться с местными. Невзрачная вывеска у входа с особым теплом и уютом приглашает посетителей насладиться бокальчиком Каберне в конце рабочего дня или попробовать восхитительное конфи из утки от нашего шеф-повара.       Под вечер заведение постепенно наполняется громкими посетителями, и весёлый гул разговоров вполне соответствует названию ресторана. Я мастерски лавирую между круглыми столиками, принимая заказы и разнося изысканные блюда. На мне красуется белый фартучек поверх клетчатого сарафана, что я купила на распродаже в Лионе, и белые теннисные туфли. На голове небрежная причёска в стиле шестидесятых и минимум макияжа в виде аккуратно выведенных стрелок. Как говорили некоторые посетители, издалека я более чем похожа на Бриджет Бордо в молодые годы, и это непримечательное сравнение добавляет невероятного вайба моему размеренному образу жизни. А ещё я снимаю небольшую комнатушку у доброй мадам Ломбер прямо над нашим заведением. Удача явно улыбается мне с тех пор, как только я пересекла границу и оказалась во Франции. Теперь по утрам я пью свежий кофе и смотрю на утренний Париж с пятого этажа, сидя на старом деревянном подоконнике. Затем, вконец проснувшись и приведя себя в порядок, спускаюсь в «Le Joie» и сервирую столики. Изредка бросаю короткие взгляды на студентов, которые стоят в очереди за круассанами в кондитерскую напротив ресторанчика. Ребята болтают о чем-то своём, незамысловатом, а, заметив меня, в шутку машут и приглашают присоединиться к ним.       Всего за несколько месяцев мне удалось познакомиться с несколькими художниками и фотографами, которые частенько заглядывают в наше заведение. Благодаря им я ещё больше увлеклась искусством и совсем скоро начала умело изъясняться на французском и поддерживать беседы на темы работ Кусто, Банье и Гибера. Мне никогда не бывает скучно с новыми друзьями, нам всегда есть о чём поболтать. По субботам мы вместе пьём шампанское где-то на Риволи, и в эти мгновения я не думаю ни о чём, кроме как о невероятной красоте звёздного парижского неба.       Вот так и пробежали мои полгода в самой невероятной столице Европы. Днём я работала, наслаждалась французской речью, а вечерами прогуливалась в парке и пекла блинчики с кленовым сиропом для себя и мадам Ломбер. А затем наступила зима: летнюю террасу закрыли, и к нам заглядывали весёлые, раскрасневшиеся от мороза посетители на бокальчик тёплого глинтвейна.       В этом году весна, на удивление, поздняя. На дворе конец марта, но с пасмурного, затянутого неба падают небольшие хлопья хрустящего снега. Белоснежное безобразие опускается на спящие автомобили, припаркованные недалеко от «Le Joie», а спокойный ветерок едва колышет край моего белого фартука. Я стою у чёрного входа в тоненькой курточке, переступая с ноги на ногу в попытках согреться. Сигарета медленно тлеет между указательным и средним пальцами — десять минут моего законного перерыва. — Вив, к тебе снова пришёл тот посетитель, — окликивает меня Энни, внезапно распахнув тяжёлую дверь. — Сейчас иду, — отвечаю подруге.       Не спеша докуриваю сигарету и, загадочно улыбнувшись самой себе, бросаю бычок в огромную банку к таким же отжившим окуркам. Затем, достав из кармана куртки шоколадный батончик, откусываю немного и наконец захожу в ресторан. На ходу снимаю куртку и вновь принимаю образ любезной официантки. В зале, среди массы громких гостей сразу замечаю блондина, который неотрывно смотрит в свой смартфон. Парень приходит к нам каждый вторник и четверг вот уже на протяжении нескольких месяцев. Он всегда садится у столика возле окна, заказывает фуа-гра и бокал Сотерна, а на десерт кусочек клафути с вишней. — Он уже сидит добрых минут пятнадцать, Вив, может ты уже примешь заказ? — бурчит недовольная Сандра, проходя мимо меня.       По раздражённой мине этой жгучей брюнетки, я понимаю, что попытка взять гостя на себя снова провалилась. Мы с Сандрой работаем вместе, и она такая бич. Хотя в начале моей работы мы очень даже мило болтали. Она рассказала мне о своей истории любви, а я сверкнула своим трагическим любовным прошлым, и на этом наше общение закончилось. Теперь Сандра отчаянно пытается найти себе мужа француза… ну или просто мужа, который будет её спасителем и отдушиной. …ну а я больше не делаю людей смыслом своей жизни… — Добрый вечер, — подхожу к блондину, достав блокнот из переднего кармана своего фартука. — Добрый, — парень в момент отрывается от своего смартфона и любезно улыбается мне. — Вам пора бы уже бросить эту вредную привычку с курением, Вив. — Только после Вас, — парирую, кивая в сторону пачки сигарет, лежащей возле телефона блондина. — Ваша коллега снова пыталась взять у меня заказ, но я отстаивал Ваше место до победного. — Не стоило, Вы ей очень нравитесь, — шёпотом произнесла я, прикрываясь блокнотом. — Ах вот откуда такое странное поведение, — усмехнулся блондин, взглянув в сторону Сандры. — Атмосфера Парижа действует на каждого по-своему, — внезапно выскакивает у меня. — Понимаю, в поисках сказки, — сочувственно кивает головой парень. — У Вашей коллеги есть неплохие шансы, но ей стоит и к другим присмотреться. — Она вскоре всё поймёт, ведь сначала нужно поцеловать кучу лягушек, прежде чем найти принца, — после сказанной фразы я ловлю себя на том, что мои розовые очки давно пылятся на самой дальней полке моего естества, ведь за это время я стала немного циничной и до жути реалистичной. — Вам как обычно? — воспользовавшись моментом, ловлю любопытный взгляд гостя и спрашиваю, приготовившись записывать. — А что на счёт Вас? — неожиданно выдаёт блондин. — Меня? — Вы нашли здесь то, что искали? — Более чем, — улыбаюсь, кивая головой. — Мадемуазель, — окликивает меня пожилая женщина из-за соседнего столика. — Сейчас подойду, — отвечаю мадам, а сама уже с нетерпением жду, когда блондин произнесёт заученный им заказ. — И что же это, если не секрет? — но парень продолжает наш незамысловатый и в некоторой степени странный разговор. — Свобода, — незамедлительно отвечаю, переведя свой взгляд на блондина. — Вы уже определились с заказом? У меня много работы. — Да, я буду бокал Каберне и сразу десерт, — произносит гость, отдавая мне карту меню. — Что-то новенькое, — записываю сказанное посетителем в свой блокнот.       Забираю меню и тут же чувствую прикосновение к своей ладони. — Вивьен, а если мы прогуляемся после работы, это не будет считаться нарушением Ваших границ? — решительно спрашивает парень, легко улыбаясь. — Заказ будет готов через минут пятнадцать, — скомкано говорю я и удаляюсь на кухню, оставляя парня в недоумении.       Когда ты принадлежишь только самой себе достаточно долгое время, трудно адекватно отреагировать на подобный вопрос. Буря в стакане из чувств и эмоций, что активно кипят во время личной жизни, несколько оседает внутри тебя, а гормоны буквально засыпают. Со временем, после жарких интриг, флирта и безумной ревности, привыкаешь к этому спящему режиму. Ты ведёшь нормальный образ жизни до определённого момента, пока весь ураган не начнётся сначала.       Я уже пережила эти девять кругов Ада, миллион раз сходила с ума по тому, чего на самом деле не было. Оказавшись одной, переживала период внутренней реабилитации и частенько делала глупости из-за одиночества. Мои безумные поступки вроде кутежа и случайных партнёров сменялись алкоголем и апатией к окружающему миру. — Вив, пора бы уже остепениться! — отчитывала меня мама через телефонную трубку. — Ты мечешься с одного заработка к другому, меняешь квартиры, как перчатки…и — И не только квартиры, мам, — нагло отвечала я, докуривая очередную сигарету.       Ну а после… появился спасательный круг. Франция с её элегантной атмосферой и не менее прекрасными обстоятельствами. В своём сознании я завязала с этой неистовой гонкой за несуществующим и наконец устоялась в спокойном, размеренном ритме жизни. Мне хотелось принадлежать лишь себе одной: слушать джаз и красиво попивать ламбрини в конце рабочего дня, смеяться над шутками своих коллег во время короткого перерыва, наслаждаться молодостью и не тратить попусту своё драгоценное время на других. …иногда тяжело быть одной, но я чувствую, что это правильно, ведь одиночество бывает красивым — Мадемуазель, не будьте такой англичанкой, — вдруг снова окликивает меня парень, вырывая меня из мыслей, и я чувствую его лукавую улыбку. — Извините, — я пожала плечами и удалилась на кухню.       Это моё правило, мой манифест современности — жить ради себя, выбирать только себя и считаться лишь с собой. Мне не нужны другие с их эмоциями, чувствами и прочими человеческими ощущениями. Впервые за долгое время я выбрала себя, впервые пошла против целого мира, ссылаясь на свой внутренний зов. Может я тщеславна, может бездушная, эгоистка и прочее, но… я сама по себе, и это не мешает мне жить. Страшная философия — жизнь, особенно если дело касается молодой девушки с потухшими амбициями.       Время до окончания смены пролетает со скоростью света. Я не замечаю, как наш ресторанчик потихоньку пустеет, а довольные посетители оставляют после себя щедрые чаевые. Я выпускаю персонал через чёрный вход, а сама остаюсь закрывать смену. Пересчитываю кассу и делаю отчёт, после приступаю к уборке, оставляя в зале тусклый свет нескольких ламп. Снаружи слышится глухой звук парижского аккордеона и местный акцент спешащих домой прохожих.       Закончив с работой, я снимаю свой фартук, а затем направляюсь к главному входу, чтобы закрыть ресторан и ещё немного прогуляться по вечернему Парижу. — Добрый вечер, — окликает меня мужской баритон, как только я выхожу из заведения. — Снова Вы, — устало улыбаюсь блондину, проворачивая ключ в замочной скважине. — Я ведь Вам сегодня всё сказала, молодой человек. — Моё имя Бен, — снова лукавит парень, а после подаёт мне свою руку. — Позвольте мне подружиться с Вашими демонами?