Связанные

Колин моя опора, стабильность, забота. Мы знакомы так давно, что порой забываются эти цифры. Он понимает, принимает и переживает вместе со мной. Да, он не красавчик. Да и далеко не харизматичный, однако с ним я чувствую себя спокойно. Он знает мой характер, привык к периодическим заскокам. Стоит Колину сказать что-то забавное, как я тут же загораюсь улыбкой. Первые два года прошли как по маслу, а после он сделал мне предложение. Ответ был положительным, скорее по инерции, нежели от великого желания. Нет, Колин потрясающий мужчина, умный, чуткий, но… Всегда есть это «но». Это ужасное, давящее «но», которое врывается, крушит и оставляет ни с чем. Заставляет задумываться над каждым шагом, держа за горло и не давая вдохнуть. Джереми Реннер. Моя личная катастрофа. Апокалипсис, который разрушает мой спокойный мир. Мое «но», столько лет преследующее и дышащее в затылок. Мы знакомы, кажется уже тысячи лет. 2002 год не предвещал ничего особенного семнадцатилетней мне. «Атака пауков» была принята неплохо, но без особого восторга. Я получила свой гонорар, свои аплодисменты и цветы. Всего семнадцать, а уже двенадцать фильмов. Юная голливудская звезда. И какая обретающая популярность актриса откажется посетить одну из кучи вечеринок для молодого Голливуда? Тебе тридцать один. У тебя глупая прическа, модные очки и красивая улыбка. Мне семнадцать. У меня грязные кеды, слегка мятое платье и кукольное лицо. Мы разговорились слишком быстро, хотя все началось с твоей дебильной шутки о моей обуви. Пригласил меня на танец, непринужденно говоря о том, что хотел бы сняться со мной в каком-нибудь фильме. — Сыграли бы любовников. — Мне семнадцать. — Ну ты ведь повзрослеешь. Недолюбовников мы играем уже на протяжении всей жизни. Всей чертовой жизни. Ты стал лучшим другом, который поддерживает меня в худшие моменты жизни. Ты рядом даже когда все хорошо. Стал советчиком, неким наставником, что всегда возьмёт под крыло. Поцелуи в лоб, объятия, самый тёплый чай. Все, чтобы я чувствовала себя лучше. Спустя пару лет появился Джаред. Мне почти двадцать, ему тридцать два. Я, кажется, была влюблена. Тянулась к нему на мысочках, пыталась обнять и приласкать. Он позволял, делал вид, что тоже влюблён. Ты писал каждый раз, когда прилетал в Лос-Анджелес, чтобы встретиться. Мы много гуляли, болтали, веселились, словно дети малые. СМИ писали о нас, но меня это никак не трогало. С Джаредом было покончено из-за несовпадения графиков и жизненных целей. Я хотела хорошую карьеру, большую семью и собаку. А он ушёл в музыку с головой. Я всегда думала, что ты мой лучший друг. Я искренне так считаю и по сей день. После каждого случайного поцелуя, нам приходилось извиняться друг перед другом, после нашего первого раза мы не говорили около трёх месяцев. Ты помнишь это, Джереми? Мне казалось, что я могу влюбиться в тебя, но ты говорил о доверии, поддержке и дружбе между нами. Поэтому мы не обсуждали что-то общее и личное, то, чего не могло быть. Когда Райан появился в моей жизни, ты был искренне рад. Ты говорил о том, что он подходит мне. Джереми, ты был прав. Правда. Мы подходили друг другу, я любила его. Он любил меня. У нас с Райаном строились огромные планы, которым, к сожалению, ну или к счастью, сбыться было не суждено. Ты по прежнему звонил, когда не был занят. Интересовался моими делами и здоровьем. Я всегда говорила, что все отлично, что я скучаю. Ты лишь смеялся и говорил, что крепко обнимаешь. А потом я позвонила тебе в слезах, помнишь? Когда Райан сказал, что уходит к другой женщине. К той, которая родит ему ребёнка, к той, которая находится дома чаще, чем в съёмочных павильонах. Было забавно узнать, что его новой женщиной стала такая же актриса, как и я. Ты успокаивал меня, обещал прилететь первым рейсом, говорил, что привезёшь мне самую вкусную пиццу. Ты так и сделал. Вошёл в мой дом, где не осталось и следа Рейнольдса, прижал к себе, согрел и накормил пепперони. Возился со мной, как с ребёнком. Вытирал мои слёзы, обнимал и заворачивал, словно буррито, в плед. — Райан сделал глупость, — поцелуй в лоб, — он полный идиот. — Нет, Джер. Он правильно поступил. Что если… может семья это не для меня? Мы были вместе почти четыре года и…ничего. — Скар, ты серьезно? Тебе всего двадцать с хвостиком, а ты такие глупости говоришь, — поцелуй в нос, — пицца остынет.

***

Я всегда была эгоисткой и жуткой собственницей даже на то, что моим не является. Например ты, Джереми. Помню, как ты рассказывал о Сонни. О юной красавице, модели, которая холила тебя и лелеяла. Ты делился со мной этим, потому что это нормально — делиться чем-то со своими друзьями. Только вот я почему-то не радовалась. Сжимала кулаки, давила улыбку, слушая рассказы о прекрасной Сонни. А потом случилось это. Ты сказал, что станешь отцом. Я расплакалась тогда, помнишь? Сказала, что счастлива за тебя, что ты это заслужил. Это все правда, но это был конец. Своеобразная черта, которую теперь нельзя было переступать. Она всегда была, но теперь ты обвёл ее повторно. Сонни оказалась просто умной, расчетливой женщиной, которая родила тебе самую прекрасную малышку на свете — Аву. Ты отправляешь мне фотографии до сих пор, каждый раз, когда она гостит у тебя. Ты прекрасный отец, милый. «Случайные» поцелуи прекратились, намёки в разговорах больше не проскакивали. Почему-то этого так не хватало. Когда ты нашёл себе Сонни, я нашла Ромейна. Жили, поженились. Все по обычной схеме, все как у всех. Он был мил со мной, готовил для меня. Мне даже казалось, что все стало налаживаться. Однако, все равно все было как-то не так. Я не ощущала себя полноценно, так как хотелось бы. Наступил самый важный период моей жизни — материнство. Моя Роуз вернула мне вкус жизни, дала понять, что я живу, а не просто существую. До беременности и во время я была в небольшой апатии, думаю, это ты тоже помнишь. Мы ведь встретились как-то, кажется мой шестой месяц, ты положил ладонь на мой живот. Ты не был первым, однако именно под твоей ладонью раздался первый ощутимый пинок. Это было слишком неожиданно, поэтому мы стояли пару секунд без движения, ожидая ещё чего-нибудь от Роуз. Я рада, что наши дочери сдружились, хоть они и редко видятся. Как и мы, Джер, как и мы. У нас странные отношения, правда? Намеки, поцелуи, периодический секс. Все это было. Забота, нежность, ласка. Это все присутствовало. Любовь? Мы любили друг друга? Почему же я каждый раз уходила от тебя, ссылаясь на то, что мы просто лучшие друзья, а все то — небольшие привилегии в свободное от отношений время. Почему ты каждый раз отпускал меня? Мы боялись? Чего? Осуждения? Обсуждения? Мы ведь даже никогда не обсуждали это. Ты никогда не отпускал шуток о нашем времяпровождении. Мы просто жили, просто делали то, чего хотелось. При этом особо не скрываясь. Все происходило за закрытыми дверями, а наши «отношения», основанные на совместных интервью, выходах и прочем фанаты называют «самой сильной химией на земле». Сейчас у меня есть Колин. Добродушный, простой и милый человек, который мне очень нравится. С ним спокойно, уютно. Правда Роуз не любит его, предпочитая проводить время с отцом, чтобы не видеть меня с Джостом. А ты крепко прижимаешь меня к себе на конвенции о новых проектах Марвел, едва ли не поднимая на руки. И я, черт возьми, таю. Ты — моя катастрофа. Ты — моя огромная проблема. Мои чувства к тебе необъяснимы, недопустимы и неоднозначны. Бросить все сейчас и кинуться к тебе на шею — опрометчиво. Мы столько лет рядом, рука об руку. Жили с другими людьми, каждый раз созваниваясь перед сном. Но мы никогда не были вместе. Интересно, когда ты целовал меня, ты думал о нас? О нас вместе, а не просто рядом? Я — да. Мы словно связаны. Чем-то невидимым, но ощутимым. Чем-то прекрасным и разрушающим одновременно. Мы прожили всю жизнь параллельно, соприкасаясь лишь телами. Я не смогу без тебя, но смогу ли с тобой? Сможем ли мы быть вместе, если попробуем? Колин моя опора, стабильность, забота. Но… Но так хочется рискнуть и попробовать то, чего так просит душа уже долгих семнадцать лет. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Так, может рискнём?