Отголоски прошлого

            Новое «утро» встретило девочку светом в глаза. Открыла она их лишь благодаря огромным усилиями. Не встала, а воскресла, так сказать. Как только картина мира в её сонной голове начала складываться, головная боль, пусть уже и не такая резкая, помахала ей рукой в знак приветствия… В целом, привычно, но неприятно.             Босые ноги опустились на слегка прохладные дубовые доски, заставляя сотни мурашек пробежаться по коже. Тенши поёжилась, а затем протяжно зевнула, сцепив руки над головой. Сделала несколько простых упражнений и накинула платье. Зарядке, к слову, научила Азраил в первые дни их знакомства, мол если разминать тело, болеть будет меньше, да и задыхаться на первой тысяче шагов перестанет. Что ж, она была права. А вскоре это и в привычку вошло.             Гребень зарылся в золотые волосы легко, словно путаться было вовсе не в их природе. Вяло, ещё сонно хмыкнув, Карина кратко окинула тело в зеркале взглядом. Каждое утро она тревожится, что иллюзия спадёт и в отражении снова покажутся уродливые раны. Однако этого снова не случилось. Сестрица Азраил обновляла её каждый вечер. Иногда Тенши становилось откровенно стыдно за то, что та тратит столько сил на одну её. Но Азри-чан лишь беспечно смеялась, говоря, что иногда радовать кого-то намного приятнее, чем радоваться самому. От тёплого воспоминания, уголки губ Карины невольно поползли вверх. Дверь же открылась для неё слишком неожиданно.       — Доброе утро! — Радостно воскликнула едва зашедшая напарница.       — Доброе, Азри-чан, — после того, как Тенши любезно пояснили, как используется эта приставка, та как-то слишком быстро прицепилась.

»…Я не совсем уверена, но вроде-как это используют при обращении к друзьям люди в другом мире. Мы ведь можем быть друзьями?..»

            «Конечно, Азри-чан», — улыбается Карина, вновь погружаясь в мысли.       — Э-эй, ты слушаешь, Тенши?       — А?             Азраил недовольно надувает щёки, но под невинным, виноватым взглядом вздыхает, сдаваясь.       — Смотри, — она кивает на уже протянутые ладони. В них — множество маленьких разноцветных цветов. — Я подумала, что можно украсить ими твои волосы!             Карина невольно подхватывает золотой локон и уже более осознанно осматривает.       — Да, я думаю будет мило, сестрица!             Заплетаться Карине предложила всё та же Азраил, когда та феерично запуталась в собственных волосах в третий раз за день и полетела на землю. Сначала к затее старшая отнеслась с подозрением, однако красивая коса быстро изменила её мнение. А главное — никаких неожиданных падений.             Тенши быстро юркнула на стул — откуда только Азри-чан его достала — и в предвкушении сжала подол платья.             Ловкие пальцы Ангела Смерти зарылись в золотые локоны с огромным удовольствием. Карина соединяла в себе много ролей. От милой младшей сестрёнки — игнорируя их реальный возраст — до большой куклы. Она была низкой даже для ребёнка своего видимого возраста, но имела большие любопытные глаза. Ей можно было примерять платья, заплетать волосы, отчего-то всегда пахнущие сиренью. Даже жила она в маленьком домике, всегда напоминающем Азраил кукольный. Но с цветами в причёске она казалась уже больше маленькой цветочной пикси. От такого сравнения ангел неожиданно громко хихикнула.       — Что-то не так?       — А, нет. Всё в порядке. Просто ты милая, — Азраил аккуратно обняла подопечную сзади, а затем потянула за щёчку.       — У-у, пе-естань.       — Перестаю-перестаю. — Вновь хихикнула. — Ну, надеюсь ты готова. Идём?             Краткий кивок послужил ответом. Они быстро покинули дом. Когда ножки встали на неестественную ярко-салатовую траву, Азраил зашуршала в сумке. Карина уже знала, что случится, ведь это был не первый раз, но каждый раз захватывало дух. К сожалению, не от приятных ощущений. Прошло, кажется, несколько лет с момента, как у Тенши появился домик. Не смотря на, казалось бы, рутинную работу с Азри-чан, ей было весело. Особенно, когда они в тайне задерживались на Земле и гуляли там. Сестрице даже крылышки прятать не приходилось. Люди не видели даже их в истинной форме, чего уж там крылья.             Золотой ключ блеснул в руках сестрицы. Уже наученная, Карина выставляет руки вперёд и стоит приблизить их к ключику, как тяжёлые, совсем не в стиле ангелов, каменные цепи, периодически поблёскивающие белыми разрядами, появляются на израненных запястьях. Каждый раз они ужасают её как в первый, заставляя закусить губы. Вот от чего постоянно так ноют её запястья. Цепи уходят своими концами далеко под остров, растворяясь в тумане. Ей не убежать, даже если захочет. И осознание насколько у неё нет выбора до ужаса пугало.             Азраил касается рук подопечной нежно, стараясь не навредить хрупким запястьям ещё сильнее. Со щелчком тяжесть опадает с рук, вновь растворяясь в пространстве. И даже дышать становится легче.       — Ну-с, вот и всё, — ключ вновь падает в сумку, вызывая улыбку на лице Азраил. Протягивает помощнице руку, — пойдём?       — Угу, — кивает слабо Карина, переплетая их пальцы.             Нежно-розовый туман охватывает их. Земля под ногами медленно пропадает, но они не падают. Туман становится вихрем вокруг ангелесс, в нём проскакивают фиолетовые, синие и белые сгустки-кометы маны. Тенши прикрывает глаза, охваченная теплом от магии сестрицы.

***

      — Вау… — Шепнула Тенши, держа за руку подругу. Та в свою очередь поглядывала в ветхую книжку, которая почему-то каждый раз манила Карину. Обычно так и хотелось коснуться потёртой обложки или пожелтевших страничек. Однако в этот раз привлекла внимание вовсе не она. Город. Узкая длинная улочка, вымощенная брусчаткой, и обросшие её с двух сторон разноцветные домики. Такие же винтажные, как книжка в руках сестрицы, выцветшие. Была в этом месте своя атмосфера. В этом земном городе с Азри-чан они бывали множество раз, однако на этой улице — ещё ни разу. А потому отчаянно хотелось рассмотреть.             Азраил внезапно расправила крылья, что до этого момента болтались за спиной. И лишь сейчас до Карины дошло, что за несколько лет она ни разу не видела, как сестрица летала, кроме тех моментов, когда она спускалась на остров. И не пробовала сама. А от того нерешительно замерла, прижав руку к груди.             — Ты не хочешь попробовать взлететь? Я видела твои раны, потому думала, что тебе будет больно и не просила. Но мне кажется всё же стоит попробовать их хотя бы открыть, кто знает, может, с твоими крылышками всё хорошо.             Карина в страхе вжимает голову в плечи, уводя взгляд в землю. Она чувствует, как сестрица расплывается в сочувствующем выражении лица, но выпрямляется прежде, чем та успевает заговорить.       — Да, думаю было бы хорошо попробовать…       — Нет, милая, если ты не хочешь, то можешь не делать этого, я просто перенесу нас.       — Нет, я уверена. — И в доказательство убирает волосы со спины. Ощущает, как сквозь лопатки пробиваются потоки маны, быстро формирующиеся в форму крыльев. Однако не успевает всё даже закончится, как слышится хруст и девочку пробивает на слёзы, заставляя ноги дрожать. Азри-чан вовремя её подхватывает. Больно настолько, словно кости позвоночника распадаются в пыль, а лопатки идут трещинами. Невольные всхлипы меньшее из проявлений чувств, на которое сейчас способна Тенши.       — Карина, не нужно! Тебе же больно!             Уговаривать дважды её не нужно. Мана возвращается в тело, а Тенши тяжело выдыхает, опадая в объятия сестрицы. Дрожат ноги, немеют пальцы… До Азраил слишком поздно доходит, что названная сестра даже летать-то вряд ли умеет. И она снова заставила её ощутить боль просто из-за того, что не подумала…       — Прости меня… Я больше не буду предлагать подобного.       — Всё в порядке, сестрица…             Азри-чан не может согласиться с этим, но решает промолчать, поглаживая подопечную по золотой макушке. И лишь спустя несколько мгновений спустя Карина вновь крепко встаёт на ноги.       — Прости ещё раз, — взволнованно кусает губу Ангел Смерти.       — А ты меня… Я доставляю одни проблемы, — добродушно улыбается Тенши. Её большие, словно кукольные, ещё мокрые от слёз голубые глаза блестят одновременно печалью и радостью. — Я не смогу полететь.       — Это не проблема, — улыбается в ответ Азри-чан. Вот только совсем не так, как привыкла. Это не широкая улыбка, выражающая безграничное счастье. Это лишь слегка приподнятые уголки губ да чуть прикрытые глаза, выражающие скорее жалость и светлую печаль. — Мы всегда можем прогуляться.             Карина хватается за тёплую руку, прикрывая глаза в солнечной улыбке. Будто только-что не слышала хруста собственных костей. Ей интересно. И кажется, что любые преграды нипочём, даже ещё ноющая спина.             Снующие вокруг люди спешат по своим делам. Карина представляет за их спинами белые крылья. Наверняка, ангелы похожи на людей. О, или скорее наоборот? Босые ноги легко скользят по камушкам брусчатки, периодически задевая пробивающиеся через просветы травинки — воистину волшебное зрелище. Обувь, к слову, Тенши отчаянно презирала, каждый раз отказываясь влезать в аккуратные лакированные башмачки. Это не имело смысла на Острове, где всё было до ужаса ненастоящим, но она обожала ощущение травинок, что щекотали до самых косточек на ножках, на Энте-Исла, когда гуляла с Азри-чан. Обувь же словно сковывала её. А потому жалостливый взгляд названной сестрицы, обращённый к покрытым пылью и грязью стопам, удачно игнорировала.             Последний поворот по узким улочкам и перед ними аккуратный многоэтажный дом. Невысокий, всего три или четыре этажа, а окна украшены клумбами с цветами. Они с сестрицей легко проходят сквозь дверь и кожу обдаёт мурашками. Такое странное ощущение. Не то чтобы приятное, но и совсем мерзким назвать его было нельзя.             Так же легко поднимаются по ступеням и входят в небольшие апартаменты. Азраил всегда много молчит на работе. Она выглядит словно стоит вовсе не здесь, а находится очень-очень далеко. Её алые глаза, обычно такие живые и радостные медленно угасают, становясь печальными. Кажется, ей бесконечно жаль тех, кого она видит. Так Тенши кажется. Но прежде чем она успевает что-то произнести, Азри-чан тихо бросает:       — Это Натали. — Она и сама до конца не понимает зачем даёт Карине имена несчастных душ. Но даже такие мелкие перебрасывания словами дают понятие, что она не один на один с мёртвым телом.             Сама же малышка разглядывает «Натали». Её белая ночная рубашка окровавлена, а прямиком на животе большая-большая рана. Спутанные каштановые волосы нависали на лицо, закрывая глаза. Едва виднелся приоткрытый рот, которым женщина отчаянно ещё пыталась хватать воздух. Но присутствие рядом Азри-чан и её медленно тускнеющие глаза показывали, что это более не имеет смысла.             Карина поморщилась, отходя чуть назад. Вид этого платья так напоминал ей саму себя всего пару лет назад… От неприятных ощущений вновь начала покалывать пальцы, и она невольно зажмурилась.       — Милая, тебе не нужно быть здесь, если тебе страшно, ты же помнишь? — Сколько бы раз она это не повторяла, Карина словно пропускала это мимо ушей. И вот она снова кивает и уходит в другую комнату. Но эту любопытную мордашку всё равно видно, когда та «незаметно» выглядывает из-за дверного косяка. Это вызывает слабую улыбку.             Клинок выпал из розовой пыльцы прямо в руки Ангела Смерти. Сколько бы раз Тенши не видела это, а всё равно довольная улыбка вылезает на личико. Сталь орудия зовётся ангельской от того, что закаляется ангельской святой силой. И как же красиво она поблёскивает голубым. Рукоять из красного дерева, с резными узорами, окрашенными в золото, перевязана рубиновой лентой. Азри-чан говорит, что так он выглядит менее печальным.             А вот та часть, которую сестрица не любит. Она опускается на колени рядом с девушкой и ласково прикрывает той глаза. А затем сталь клинка погружается в её грудную клетку. Азраил чуть кривится и достаёт оружие. Кровь стекает вначале алым, а затем окрашивается. В этот раз в изумрудный. Имеет ли значение этот цвет? Нет. Но он всегда разный и это волшебно. Медленно эта кровь принимает форму драгоценного камня на ладони Азри-чан, и та выдыхает.       — Вот и всё… Совсем ведь не больно, — улыбается всё так же печально и поднимает камень на уровень глаз. Тот слегка светится. Но это пройдёт. Сестрица поворачивает голову, и Карина резко прячется в комнате. Зачем она это делает сама не знает, но такие игры забавляют. И взгляд циановых глаз вдруг цепляется за большую… штуку? Она никогда не видела ничего подобного и просто не могла удержать любопытного носика при себе. Подкравшись на цыпочках, увидела множество чёрно-белых прямоугольников, уставленных в какой-то странный ряд. Разве не красивее бы было поставить все белые к белым, а чёрные к чёрным? Воровато оглядывается, заслышав мягкие шаги подруги и жмёт на белую. Оно неожиданно издаёт звук.       — Ува! — Резко отдёргивает руку Карина, прижимая к груди. — Ему больно?       — Кому? — Заходит, наконец, в комнату Азраил.       — Ам… Ну… Этому… — Кивком головы указывает на мебель. — Я нажала на белый прямоугольник, и оно выдало звук!             Азри-чан вдруг заливается смехом, хотя и пытается отчаянно прикрыть рот ладошкой. Карина непонимающе хлопает ресничками.       — Это пианино, — наконец, находит в себе силы заговорить Ангел Смерти, стирая пальцами слёзы, — оно неживое. Это инструмент, из него и должны идти звуки. Оно существует, чтобы создавать музыку.             Хотя по слою пыли и всяким разноцветным баночкам наверху так и не скажешь, что им кто-то пользуется.       — Музыка? — Тенши склоняет голову на бок. Она уже слышала об этом. Однажды даже посчастливилось услышать её на улице. Кивает, мол, поняла.       — Тогда идём? Нужно заскочить в канцелярию, отдать камень.       — Ты возьмёшь меня с собой в этот раз? — Вдруг Карина подпрыгивает радостно. Азри-чан никогда не делала этого. Говорила, что там, в окружении скучных серых работников, ребёнку будет неинтересно.       — Да, — пожимает плечами и протягивает руку названной сестре. Та быстро ухватывается и их вновь окружает розовый вихрь. А стоит ему опасть — перед глазами совсем новый пейзаж. Белые шкафы с книгами, белый пол, белые одежды на ангелах, белые крылья. Всё такое белое, что хочется протереть глаза. Разбавляют это лишь разноцветные макушки ангелов, да разноцветные обложки книжек на полках. Нравится ли Тенши этот вид? Нет, нисколько. Она скашивает взгляд на Азраил. Почему-то во всём этом белом нечто она ощущает себя ужасно некомфортно. Неясный страх сковывает даже больше, чем бесконечные наблюдения за розовым туманом и ложной природой острова. И лишь эта девушка спасает от неясной тревоги. Азраил мягко улыбается в ответ прижавшейся к ней подопечной и кивает куда-то вверх.             Тенши поднимает взгляд и не сдерживает поражённого вздоха. Огромная люстра, чем-то напоминающая дерево, хрустальная, а на ней миллионы драгоценных камней. Кажется, именно она утянула на себя все краски этого места.       — На этой люстре висят камни душ, — поясняет охотно Азри-чан, доставая изумруд из набедренной сумки, — только сначала проходят огро-о-омную кучу всяких проверок и процедур.       — Азраил? — Мягкий девичий голос отрывает сестрицу от диалога. Напротив стоит девочка, выглядящая едва старше Тенши. Голубые волосы едва-едва закрывают её тонкую шею, а глаза синие-синие, словно те ягоды, что когда-то приносила Азри-чан. Голубика, кажется… Лёгкое белоснежное платье едва касалось колен. Вся она выглядит такой лёгкой, словно воздушной. — Ты сегодня быстро справилась. Но кто это с тобой?             Карина видит, как медленно сходит улыбка с её уст и глаза чуть темнеют. Тонкие бровки сдвигаются к переносице. Вопрос звучит скорее риторическим.       — Мелисса, знакомься, это Карина, моя подопечная и помощница, — улыбается Ангел Смерти, кажется, совсем не замечая, как собеседница распахивает глаза в шоке и чуть отходит назад.       — Карина? В смысле Тенши? — Азраил кратко кивает, и Мелисса окончательно мрачнеет, — зачем ты притащила сюда это? Разве ей не запрещён вход на Небеса?       — Ну, технически, это место — ещё не Небеса… — Отвлекается Азри-чан, но тут же загораживает подопечную рукой, — да это и неважно. Как ты можешь говорить что-то такое?       — Она — чудовище. Так говорят все взрослые. И ты тоже знаешь это. Скорее забери её назад, пока никто не обратил на неё внимания. — Шикает девочка, забирая кристалл из ослабшей от шока руки Ангела Смерти. — Я передам маме.             Кажется, Азраил хотела сказать что-то ещё, но резко оборвала саму себя, сжимая уже пустующую ладонь.       — Пойдём, милая…             Ещё один розовый вихрь совсем не вызвал у Тенши радостных ощущений. Всё вертелась на языке исполненная ядом фраза. «Она — чудовище.» Что это означает…? Что такого она сделала…? Думая о своём заточении на острове, Карина предпочитала сравнивать себя с принцессами из книжек, запертых в башнях… Но не со злодейками, которых в конце сказок наказывали за прегрешения… Но что же выходит…?       — Милая…       — Почему она назвала меня чудовищем? Что я сделала, сестрица? — Не контролировано на глазах выступают слёзы. — Я-я что-то сделала? Я плохая? Она сказала все знают… И ты знаешь… Скажи мне прошу!       — Я… Я не могу, прости… — Азри-чан опускает взгляд, пальцами зарывается в свои алые локоны. Карина напротив начинает резко вдыхать воздух, задыхаясь от слёз. Ангел Смерти сдерживается ещё всего секунду и захватывает подопечную в объятия. — Прости меня…             Ещё несколько минут Тенши безрезультатно льёт слёзы в тёплых руках названной сестры, пока та ласково водит по золотым волосам.       — Я не могу сказать тебе… Но это совсем не значит, что ты плохая… — Успокаивающе произносит Ангел Смерти и уже тише, едва разборчиво, — по крайней мере сейчас.