Растворение утренней рутины

Шелдону нравилось засыпать рядом с Эми. Пускай не сразу, но это чувство больше всего похоже на ощущение, что он дома, мягкое и уютное чувство безопасности, пришло и больше его не покидало. И ему нравилось просыпаться рядом с ней. Хотя это было сложно: переломить в себе привычку годами отходить ко сну и пробуждаться в одиночестве. Но со временем, он оценил все достоинства совместного засыпания. Можно было поделиться мыслями перед сном, обсудить планы на завтра и даже посплетничать о друзьях. Просыпаться вместе тоже было хорошо. Было приятно слышать, как кто-то приветствует его утром и делает это с улыбкой, а не с невнятным бормотанием. И было невероятно осознавать что этот кто-то — его жена. Иногда, он просыпался раньше и занимался своими делами, смотрел любимое тв-шоу или уходил к Леонарду. Иногда делал завтрак, как она любила. Если просыпался в плохом настроении, не стеснялся шуметь, ворчать, и был ужасно раздражающим. В такие дни Эми пыталась зарыться поглубже в подушки, накрыться одеялом с головой и всячески притворялась мертвой, хотя бы до тех пор, пока он не начинал зудеть «просыпайся», на что получал ее ворчливое «нет, спасибо», и тогда день начинался непросто. А иногда, очень редко, проснувшись раньше, он вставал с постели, совершал свои утренние обряды и возвращался обратно. Прижимался к ее мягкому теплому телу, чтобы быть рядом, когда она проснется. Это было похоже на странное томление, непонятное для него самого, и сопротивляться которому не было ни малейшего желания. Сегодня был именно так. Он проснулся отдохнувший и готовый к новому дню, по пути в ванную прикидывая, как лучше провести выходные. Он посмотрел на себя в зеркало, с отвращением оглядел трехмиллиметровую щетину, и уже было взялся за станок. Но что-то мелькнуло на периферии сознания, какое-то смутное чувство, теплое и игривое. Он вернулся в постель, подстроился под ритм ее дыхания, медленный и спокойный, положил руку ей на живот, прижался еще ближе и приготовился ждать. И как всегда, ждать пришлось недолго. Разбуженная непривычной тяжестью на своем теле, Эми вытянула ноги, позволяя Шелдону переплести их со своими, нашла его руку и сжала ее в приветствии. — Доброе утро, — тихо сказал Шелдон. Он потерся подбородком об изгиб ее шеи, отчего она рефлекторно выгнулась и притворно попыталась отодвинуться. Но была захвачена в крепкое объятие. — Ты колючий, — сонно прокомментировала Эми, потирая глаза. — Прости, — безо всякого сожаления сказал Шелдон и снова провел щетиной по нежной коже, на этот раз вызывая у нее тихий смешок. Эми развернулась в его руках, уткнулась носом в грудь и прошептала: — Ну привет. Шелдон удовлетворенно вздохнул и поцеловал ее в макушку. Потом в лоб, потом легко коснулся губами щеки и замер — не до конца уверенный ни в своем, ни в ее настроении. Просто неторопливо обниматься уже было удовольствием. Он провел рукой от ее плеча до ладони, утопляя ее в на своей груди и прижимаясь еще сильнее. А Эми жмурилась, наслаждаясь лаской его действий, теснотой их объятий. Ей нравилась эта несвойственная ему утренняя потребность в близости. Она была благодарна, даже если дело было только в том, что ему просто не хотелось бриться. Она мягко освободилась от ладони своего мужа и провела рукой по пуговицам его пижамной рубашки, с интересом наблюдая за движениями его мускулов. Расстегнула верхние пуговицы и прижалась ухом к его грудной клетке. Еще один из моментов близости, ставший для Шелдона откровением. Простота и теснота этого действия обескураживали и наполняли его разум нежностью, от которой дыхание сбивалось. Он знал, что она услышит, что ритм его сердца быстрее обычного, и просто чтобы удостоверится — дотронулся до ее сонной артерии. Они синхронно улыбнулись. Эми переместилась так, чтобы быть к нему лицом и повела кончиками пальцев по коротким жестким волоскам. Прочесала их ногтями, заставляя его фыркнуть и отвести взгляд. Ей нравилось разглядывать его лицо. Щетина делала его мужественнее, и если бы это было возможно, еще сексуальнее. Но это было не так важно. В такие моменты, рассматривая так близко все неровности, волоски, пятнышки, черточки, годы проведенные в одиночестве казались полузабытым сном. Она всматривалась и растворялась в его красоте, уверенно и смело идя сквозь страх быть уязвимой. Иногда любить Шелдона было сложно, даже невыносимо, и требовалось так много терпения, что для любви места почти не оставалось. Почти. Потому что каждая сложная минута того стоила. Потому что, как две стороны одной медали, без его недостатков не могло существовать и его достоинств. И как не парадоксально, потому что в ее жизни была не только любовь к Шелдону. Ее страсть к науке, ее друзья и хобби были маяками напоминающими ей о самой себе. И все вместе это было ее жизнью. И поэтому ей больше было не страшно. Она и не думала, что Шелдон тоже любил рассматривать ее. Наверняка, будь у него такая возможность он тоже предпочел бы рассматривать себя. Но ее лицо так близко, все маленькие детали, обычно незаметные, были наградой и напоминанием о всем том пути, что он прошел.Он гордился собой и гордился Эми. Он был не таким отважным, но был готов пойти за ней, доверяя ей, как самому себе. Шелдон до сих пор не понимал структуру любви, не мог, или скорее не хотел, вычислить формулу, но ему определенно нравилось чувствовать себя счастливым. Не желая отказывать себе в редком удовольствии, она подняла его лицо, вопросительно посмотрела и не найдя там отрицания, поцеловала, деликатно и нежно. Потом спросила: — Ты не против? В ответ он расстегнул несколько пуговиц на ее ночной рубашке. — Шелдон. Мне нужно устное подтверждение, — тихо сказала она, уже целуя его в шею и расстегивая оставшиеся пуговицы.