Der Flieger

Безупречная манящая гладь облаков скрашивалась предзакатными лучами, и где-то среди них так и пылал позолоченный шар. Сейчас вокруг так красиво, будто сама магия жила здесь, заставляя забыть обо всём, что тяготит разум и обременяет душу. Расплывшийся словно парное молоко небесный простор был так необъятен, но душа всё равно перебарывала дикое желание сомкнуть его руками, чтоб хотя бы часть его величия ощутить своим телом, потрогать, почувствовать, какое оно, это небо, на вкус. Под машиной среди ватных клочьев уже проглядывалось море, неминуемо приближаясь к телу падающей железной птицы. Оно тоже будто зазывало отдаться ему, так и плескалось нетерпением забрать к себе ещё одну жертву, чтобы заботливо убаюкать душу навечно в своих мягких водах. Ничего, скоро, совсем скоро, встретимся…

Неплохая могила

Я всегда хотел научиться летать, видеть этот прекрасный мир с высоты, быть наравне с облаками. Для меня всегда было интересно понять, каково там, наверху. Мне просто хотелось оторваться от той жизни, что сковывала меня на земле, где я был словно прибитое перо, судьба которого парение. Земля отягощала меня. Никогда не любил пребывание на земле, эти долгие ожидания вылета. Порой мне казалось, что я превращался внизу в убогого слизняка, лишь изредка поглядывающего на небо и иссыхающего от зависти и ревности. Я никогда не стремился обременять себя какими-либо заботами на земле, чтобы не приковывать жаждущую полёта душу. Естественно, семью я так и не завёл. Хотя смело могу сказать, что моей единственной любовью, с кем я бы охотно обручился, стало небо. Оно всегда утоляло мою душевную боль, которая порой казалась невыносимой. Возможно, люди назовут это исповедью, но я часто разговаривал с ним, когда был вынужден оставаться на земле. Но как только я поднимал самолёт на высоту, становилось легко как никогда, будто вся невесомость закралась в самую душу, вычищая все переживания и печали. Я часто старался запоминать эти мгновения, чтобы разнообразить дни приземления. Ощущение полёта оказалось поистине захватывающим: свобода, недосягаемость, счастье. А возможность улыбаться самому солнцу, боже… Ведь я был так близок к нему, видел, как оно уходило спать и как оно просыпалось, словно протирая заспанные глазки облаками, мерцая теплыми лучами. Мне было хорошо в такие моменты. Может, я просто желал почувствовать себя ангелом? В последние дни жизнь там, внизу, стала по-настоящему невыносимой. Летчик-испытатель обязан иметь железное терпение, пока разрабатывается новая модель самолёта. Я ждал, поторапливая разработчиков и саму судьбу. Романтик, что жил во мне все эти годы, просто изнывал от долгого ожидания. Порой, казалось, что я даже чувствовал, как умирал от безысходности и скуки, хотя отнюдь не ленился, сидя без дела. Возможно, мне казалось, что физический труд как-то приубавит ревностное ожидание.

Я должен лететь к солнцу

А сейчас желание меня и подставило, жестоко толкнув в спину. Я падал, не имея шансов на спасение. Но я не боялся умереть: за плечами весьма насыщенная и счастливая жизнь. И нет большего счастья для меня, чем уходить именно так: только я и небо. Только мы, и никто нам не мог помешать. Можно сказать, что я умирал на руках любимого, кто бережно закроет веки остекленевших глаз. Меня уже ничуть не беспокоила истерика бортовых приборов, так что я даже не заметил, в какой именно момент датчики вовсе перестали мигать. Радары уже потеряли мой самолёт, и в управлении уже наверняка простились со мной, пожелав мне землю пухом, вернее море. И единственное, что смогут запечатлеть самописцы — это лишь моё размеренное дыхание, за которым уже никто не заметит улыбки. Я летел навстречу солнцу, сгорая в его палящих лучах. Скоро его поглотит морской горизонт, а следом уйду и я. Утро пролетит над землёй, солнце заглянет в глаза каждого человека, но уже не найдёт моих. Моя мечта исполнилась.