забытые

они забыты. никто из них не знает кем именно, вариантов много. господом? судьбой? может, самими людьми, что их создали. людьми, что за ними наблюдали. может, никто и не виноват вовсе. кто мог знать, что пути им наружу нет? что для них существует некая невидимая стена, не пускающая к такому заманчивому солнечному свету? - Эй, ты. В мантии. голос звонким эхом проносится по всему подземелью, но объект обращения не спешит оборачиваться. и так знает, кто его зовет, тут трудно прогадать. вариантов - единицы. он отчетливо слышит, как на дно лодки сыпется земля, улавливает шорох, и понимает, что обладатель грубого голоса соизволил стать пассажиром. лодка отчаливает сразу, лодочник молчит - спрашивать направление бессмысленно. после разрушения барьера здесь остались лишь безжизненные бесцельные скитальцы. это место стало склепом для забытых. они медленно проплывают мимо вотерфолла. хоть шум подземелья и стих, а лепетание эхо-цветов всё тише с каждым прожитым днем, но водопады все так же волшебны. - Тра ла ла... тишина этим местам к лицу. Цветок молчит. Лодочник косится в его сторону и видит, в какой отвратной тоске он утопает. - Ты же знаешь, что там ничего нет. Ничего дальше титров. - Для нас нет места даже там. слова больно отдаются в груди. да... да, так и есть. в отличие от остальных обделенных, речной родом с поверхности, и не иметь возможности снова взглянуть на закат, и хотя бы издалека понаблюдать за родной землей... теперь так иронично. больно было только в первый раз. флауи застает павшего духом среди цветов в тронном зале. тяжелая ткань придавливает дрожащее тело к земле. жалок и беспомощен. но так похож на него самого. будь у цветов душа, он бы, наверное, тоже не был в состоянии пережить. хотя, будь у него душа, он бы и не остался тут, верно? со спины настораживающе дунул холодный ветерок. ветер в подземелье - явление редкое, да и ожидать его следует скорее из сноудина. - Решили тоже присоединиться? - лодочник приветствующе кивает двум последователям и возвращается к своему маршруту. - Кажется, в безлюдном месте вы чувствуете себя свободнее. они молчат. как и большую часть времени. хотя, может, они говорят. просто никто не слышит. эти двое такие маленькие. оба так похожи на детей, но... они такие пустые. никто из них даже не пытался выйти, будто и так знают, что не выйдет. они потеряли надежду раньше всех остальных. - Отсутствие лишних глаз и вправду раскрепощает. Позволите? существо в мантии медленно кивает, пристально наблюдая, как на борт ступает ещё один пассажир. док за это время стал одним из тех собеседников, с которым даже вечность в пустоте не покажется такой тоскливой, но сейчас, видимо, даже он не настроен на содержательную беседу. раз за разом они проносились мимо вотерфолла, сноудина, хотленда. несколько раз лодка замедлялась, давая пассажирам рассмотреть неизменные, тихие виды. очаровательно. - Чем мы хуже остальных? - цветок не выдерживает первым, разрушает давящую тишину тихим, разочарованным шепотом. - Почему мы не можем как и все жить под солнцем? последователи с доком переглядываются. все они знают ответ, но не решаются озвучить. подземелье снова рискует погрузиться в тишину. - Тра ла ла. Мертвым нет места среди живых. ха-ха. нет. уж он то точно жив. да, он умер однажды из-за провалившегося плана, но ведь он все еще жив, ведь так? - Ты так жалок в попытках отвергнуть очевидное. он вздрагивает, шелестит лепестками, зарывается в землю, прячется. это не поможет ему скрыться от правды, но от этого жуткого типа - вполне. - Я не могу быть мертвым. Я же тут. - Как и я. Как и они. Как и док, как и его последователи, как и Обреченный. Мы все тут. Но это не значит, что мы живы. Этим и жестоко это место. у них было множество возможностей обсудить это все. столько раз они приходили к этому концу, столько раз встречали и другой, и третий... но в этот раз, кажется, все закончилось. они проплывают мимо огромного водопада, краем глаза замечая, как у берега мельтешит третий последователь. тот не спешит присоединяться, кажется, даже наоборот - наслаждается блаженным одиночеством и небывалой свободой. под завистливые взгляды он исчезает в свете неоновых цветов, и они снова продолжают плыть. по третьему кругу. постепенно на берег сходят пассажиры. в конце концов, на лодке остаются лишь капитан судна и док - говорящий теперь, увы, не руками. - Ждешь перезапуска? речной молчит. задумывается над чем-то и тормозит лодку у обрыва. - Нет, док. Это конец. сходит на берег, плавно приземляясь на самом краю, и приглашающе кивает рядом. с обрыва почти ничего не видно, весь вид закрывает огромный водопад, конец которого пропадает настолько внизу, что даже свет туда уже не проникает. док вздыхает, но предложение принимает - присаживается рядом, свесив свое подобие ног вниз. - Трудно представить, что существует конец хуже этого. паромщик водит плечами. отвечает. - Однажды я видел, как отсюда сбросилась доктор Альфис. В том конце монстры лишились всего, что могло их защитить или вытащить отсюда. гастер усмехается, заглядывая вниз. - Что, так просто? Мне, чтобы исчезнуть, пришлось разлететься на атомы. они смеются. смех их такой грустный, тихий, но хоть что-то. надо же разбавлять это скучное существование. - Всё-таки, в какой-то момент она закончила так же, как и вы, Док. оба вздрагивают. никто не заметил, как к их компании присоединился обреченный - последователь, напоминающий монстренка. он разговорчивее других, но все-таки уступает речному в этом деле. - Не думаю, что ядро можно сравнить с пропастью. - док возмущен, но не подает виду. да и это не было его решением. это было отчаянным экспериментом. решиться на подобный шаг мог только безумец, или тряпка, которого зажали в угол - таким док и был. сломленным, сдавшимся, плывущим по течению и послушно следующим приказам дилетанта. потому что ему казалось, что выхода другого нет, и все, что ему оставалось - пойти на неоправданный риск. хотя кто сказал, что он не мог желать такого исхода? обреченный плавно переводит взгляд к потолку, к ярким точкам, имитациям настоящего звездного неба. - Интересно, как много о себе могут помнить забытые? - Намного больше, чем помнят другие. сейчас понятно так, как никогда раньше. он был обречен с самого рождения. серый, молчаливый, незапоминающийся ни внешностью, ни характером - он всегда был таким. может, это и сделало его отстраненным и мрачным, может, это и подтолкнуло его к науке. а наука подтолкнула его к смерти. к забвению. к пустоте. просто забудь меня. - Лодочник. - Да? - он не оборачивается, но напряженно вслушивается в голос "говорящего руками". - Ты ведь не умирал. Почему говоришь, что тоже мертв? виснет тишина. этот вопрос задается не в первый раз, и до этого времени он не мог дать толковый ответ. гастер вздыхает, видимо, решив, что и в этот раз ничего не услышит. - Моя смерть - время. в этой сказке времени нет. оно не излечит здесь ни душевные раны, ни физические, но его отсутствие разъест твою когда-то хорошую жизнь, истерзает застывшее в росте тело и заставит страдать в вечности и пустоте. вам придется терпеть. ждать. эгоистично надеяться. и мечтать. - Вот бы поскорее перезапуск.