Ты здесь?

Приходишь в себя ты только в такси у своего дома. Затуманенным взглядом ты видишь, как Чонгук расплачивается с водителем, выходит из машины, а после открывает твою дверь и помогает выйти. Он ни о чем не спрашивает тебя, пока вы идете к подъезду, кажется, ждет, что ты сама начнешь разговор, но зря. Тэхен, по сути, не предоставил тебе никаких вариантов, он словно дал тебе выбор между гильотиной и виселицей. Хуже всего сейчас то, что именно слова экстрасенса дали себе осознать, насколько сильны твои чувства к Хосоку. Еще бы, перед страхом расставания, а в твоем случае смерти, человеку открывается все, о чем он не знал, что не успел осознать. Вот и ты сейчас ползешь вверх по лестнице, не без помощи друга, который не перестает поддерживать тебя за руку, и стараешься не сломаться под грузом преждевременного траура и любви. — Ты… Что-нибудь решила? — аккуратно спрашивает Чонгук, понимая, что тебе невыносимо сейчас каждое его слово. — Угум, — киваешь и заходишь в квартиру. — Достань из шкафа все простыни и… Вроде, на антресоли лежат шторы… Купила и не успела повесить… Чонгук передвигается по твоей квартире словно призрак, и ты благодарна ему за это. Большего ты бы просто не выдержала. — Мне… Закрыть зеркала? — спрашивает друг, уже расправив в руках тяжелую штору. — Только в спальне не закрывай пока… — выдавливаешь ты из себя и идешь в сторону ванны. — Когда будешь уходить, просто захлопни дверь… — Эй! — окрикивает тебя друг. — Ты в порядке? — Нет, Чонгук… — глаза снова наполняются слезами. — Я совсем не в порядке… В ванной ты раздеваешься и по привычке хочешь посмотреть в зеркало, но то завешано темно-синей простыней. Про себя ты смеешься тому, что это, возможно, в последствии вызовет трудности. Теплая вода не лечит, а ты и не ждала. Уставившись в кафель на стене, ты думаешь о том, что скажешь Хосоку, о том, сможешь ли ты вообще ему что-то сказать. Прежде тебе уже было больно из-за любви, но если этот нарастающий в своей силе спазм сердца следствие твоей связи с Хосоком, соулмейтом, то к черту все это. Почему вселенная никогда не спрашивает разрешение на свое вмешательство? Почему о том, что ты вот так будешь умирать от боли, тебя никто не предупредил? — Ох, прости! — крик Хосока позади заставляет тебя отвлечься от стены в душевой кабине и размашистым жестом руки смешать слезы с водой. — Не знал… В общем подожду тебя в комнате… — Нет, — останавливаешь ты парня, — стой… Ты хватаешь огромное полотенце и быстро кутаешься в него, выходишь. Полупрозрачный Хосок не может скрыть своего смущения, и от этого вида ты вновь хочешь заплакать, хотя кажется, что слез в тебе уже не осталось. — С тобой все в порядке? — взволнованно спрашивает парень. — Тебя не было весь день… — Все… — ты вспоминаешь ключ к материализации в этом гребаном разрыве вселенных и жаждешь всем сердцем прикоснуться к парню, заставляя вас обрести тела в обоих вселенных. — В порядке… Ты опускаешь руки на шею Хосока, прижимаешься к нему всем телом, жадно вдыхаешь его запах и даже стараешься кончиками пальцев запомнить мягкость его волос. Он сбит с толку, но не отталкивает тебя, напротив, тает в твоих руках и свои опускает на твою талию, заставляя все твое тело напрячься. — Все будет хорошо, Хосок, — шепчешь ты в губы парня, начиная выталкивать его в комнату, где осталось одно единственное не занавешенное зеркало. — В ту ночь, когда ты признался, что я нравлюсь тебе… Я не ответила. Сейчас самое время признаться в том, что я чувствую… — Я не трус, но почему это звучит, как прощание? — настораживается парень, но ты изо всех игнорируешь его слова, понимая, что сейчас, если ты дашь слабину, все рухнет. — Я полюбила тебя, Хосок… Глупо, наивно и быстро… Я полюбила разговоры с тобой, твой смех, тепло, прикосновения… — ты немного отдаляешься, чтобы видеть глаза парня, которые сейчас в страхе бегают из стороны в сторону. — Даже не смей прощаться со мной… Даже не… — с нервным смешком начинает говорить Хосок, но ты прерываешь его поцелуем. Ты надеялась, что ваш первый поцелуй произойдет в других обстоятельствах, что он не будет прощальным, что первый поцелуй не станет и последним, но вселенной плевать на твои желания. Ваш поцелуй медленный и чувственный до такой степени, что ты задыхаешься, и хочешь заскулить, такой нежный и идеальный, что ты только сейчас до конца веришь в слова Тэхена… Хосок действительно твоя родственная душа, ведь его губы буквально вторят твоим, он словно предвидит каждое их движение и подстраивается. — Это были лучшие дни в моей жизни, Хосок, — шепчешь ты уже в грудь парня. — И все благодаря тебе… Прощай… Рукой ты нащупываешь край шторы, которую Чонгук предусмотрительно положил наверх высокого зеркала в спальне и одним движением заставляешь массивную ткань закрыть собой зеркальную поверхность. В миг, когда ты собственными руками закрыла последнее окно разрыва вселенных, Хосок исчезает.