Жизнь во снах...

Меня разбудили нежные прикосновения и любимый голос. — Просыпайся, просыпайся, засоня, — шептал мне на ухо Ди, легонько касаясь губами щек. — Я проснулась, — зарылась пальцами в его пушистых волосах и поцеловала. — С чего такой прилив нежности? — Димаш пробежался тонкими пальцами по моему лицу, оставляя горячие следы. — Просто люблю тебя, — я улыбнулась и спрятала лицо у него на груди. — И я тебя, — Ди обнял меня за талию и, развернув на бок, притянул к себе. — Ты так мило посапываешь. — А ты вообще все делаешь мило, — пробубнила я. За синтезатором, откинувшись в кресле, дремал Игорь Яковлевич. В пальцах зажат карандаш, который, вероятно, записывал партию в нотную тетрадь, брови чуть нахмурены, ресницы подрагивают. — Может, еще поспим? — предложила я, вывернув голову к Димашу. — А репетировать песню? — Это подождет. Отдых не менее важен, — я умоляюще заглянула в его глаза и надула губки. — На самом деле, я тоже устал… Можно поспать, — Ди хмыкнул и, притянув меня к себе, ткнулся носом куда-то в шею и заснул.

***

Проснулась я оттого, что согревавший меня Димаш начал шевелиться. — Ты куда? — шепотом спросила я, чтобы не разбудить Игоря Яковлевича. — Папа приехал, — так же тихо ответил певец. — Что? — можно я уйду? — Папа приехал. Эй, ну ты чего? Глаза забегали… Ты волнуешься что ли? — он сделал бровки домиком и погладил меня по макушке. Почувствовала себя маленькой и беззащитной, сидя напротив этого высокого, красивого мужчины, настоящего Принца Ди. — Он же твой папа… — Малыш, все будет хорошо. — Ладно, — согласилась я. Так… Димаш ушел, мне надо куда-нибудь сбежать, пока он не вернулся со своим отцом…

Димаш

Я вышел, тихонько притворив за собой дверь. Перед входом в студию стоял папа. — Папа, — поздоровался я. — Димаш. Она здесь? — Кто? — Не придуривайся. Игорь Яковлевич рассказал мне. — Здесь… Мы вернулись в комнату, но… — Э… Эва? — и где эта маленькая проказница??? Надо было брать ее с собой. — Я пойду поищу. — Хорошо, — кивнул Аке, присаживаясь на единственное нормальное кресло, которое было в комнате (остальные — кресла-мешки). Через несколько минут я нашел-таки Лину, свернувшуюся в комочек и хлюпающую носом. — Эээй, ну ты чего?.. — Не хочу. — Послушай, это же просто мой папа, — я положил ей руки на плечи, заставляя выпрямиться. — Да уж, просто, — она выдохнула и медленно встала. — Ну… Пойдем, что ли…

Эвелина

Мы вошли обратно в студию. Канат Кудайбергенович сидел спиной к выходу и пока не заметил нас. — Пап, — позвал его Димаш. Я же сделала шаг назад, оказываясь за спиной Ди. Мужчина спокойно поднялся и нарочито медленно подошел к нам. Димаш ободряюще сжал мою руку, и я решилась выйти. — Зд-д-дравствуйте, — заикаясь, поздоровалась я. — Здравствуй, — Канат Айтбаев лучезарно улыбнулся. Я чуть успокоилась. — Димаш, как ее зовут? — странно глядя на меня, спросил он. — Эвелина. — Не может быть… — Что случилось? — с заминкой удивилась я. — Ты знаешь Илью? — Канат обратился ко мне. — Эээ… Да… — на это мужчина что-то невнятно пробормотал и с размаху плюхнулся в кресло, стоявшее поблизости. — Пап? Что случилось? — Димаш бросился к нему. -…Лет семь назад… Ничего особенного не произошло, просто один молодой человек очень помог мне. Я не стану рассказывать, что случилось, просто знай, Эвелина, твой друг выручил меня. После инцидента мы общались долгое время, и больше всего он рассказывал про тебя, показывал твои фото, хвастался твоими достижениями, как своими. — Он присматривал за мной после смерти родителей. Разговор плавно перетек на тему Димаша, потом на другую, мы еще долго разговаривали и, кажется, я понравилась отцу любимого. За то время, что мы провели вместе, успели стать если не родней, то хорошими друзьями точно… Надеюсь.