Царство

Максим вёл Кристину в сторону райских садов, имеющих название «Элизиум». Девушка до сих пор не могла поверить, что все происходящее вокруг неё реальность, в её голове постоянно прокручивалась картинка, где она лежит на асфальте, а рядом валяется рассыпанный букетик ромашек. Ещё пару часов назад она шла к другу, а сейчас пытается поспеть за быстрым шагом призрачного парня, который ведёт её к последнему пристанищу. Слишком крутой поворот ей устроила жизнь. Она не была к этому готова. Все произошло чрезвычайно быстро. Так не должно было быть. Она не могла умереть. Не так рано. Система выдала ошибку. Жаль, что именно на ней. — Эй, ты чего остановилась? — Максим понял, что идёт уже один, поэтому решил остановиться и подождать девушку, однако, он не ожидал, что увидит на её лице растерянность. — Кристина, что случилось? Парень быстро вернулся к девушке, которая по-прежнему стояла на месте. Она смотрела на его лицо, и по её щеке медленно текла слеза, предательски выступившая из-за осознания своей безвыходности. — Неужели это всё? Так быстро всё закончилось? Я не верю. — Что закончилось? — никак не понимал Максим. — Жизнь. Я даже не думала, что это возможно. Не в плане, что смерть возможна, это то понятно, ещё Джим Моррисон говорил, что никто не уйдёт из этой жизни живым. Просто я не понимала, что это касается и меня. Одно дело знать о существовании смерти, и совсем другое ее ощутить. — Пока Кристина говорила все это, количество соленых капелек на её щеках постепенно увеличивалось, она даже не поняла в какой именно момент её нервная система окончательно рухнула, и она уже оказалась в объятьях Максима, который прекрасно понимал, что сейчас происходит с ней, ведь сам когда-то испытывал тоже самое, вот только его некому было поддержать, ведь он был совершено один в этом Царстве. Максим подумал, что это его долг сейчас просто быть рядом с этой во всех смыслах светлой девчонкой и сделать все, чтобы скрасить её жизнь в месте, где слишком много тьмы. — Крис, ну не плачь, пожалуйста, — парень, не переставая, с особой нежностью поглаживал макушку Кристины, которая всем лицом уткнулась в Максима и потихоньку продолжала всхлипывать. — Не могу, — тихий голос с небольшими заиканиями из-за ещё непрошедшей истерики донёсся до Максима, после чего парень почувствовал, как Кристина ещё сильнее к нему прижалась, обхватывая его со спины. — Оно само получается. — Что само получается? Плакать? — усмехнулся парень. — Да, — Кристина шмыгнула носом и наконец-то взглянула на Максима. — Я вообще не виновата. У меня есть законное право на мимолетную истерику. Я, между прочим, умерла, если ты не заметил. И, знаешь ли, горюю по своей уже прошлой молодой жизни. — Ну горюй, горюй, — Максим отчего-то стал ещё сильнее улыбаться, глядя на такую Кристину, — Я ради этого готов ещё немного побыть твоей подушечкой, обещаю обнимать крепко и успокаивать качественно. — Дурак, — Кошелева уже совсем перестала плакать, и на её лице снова заиграла светлая улыбка, всё-таки хорошо, когда рядом есть человек, которому твои проблемы небезразличны. Максим подмигнул девушке, как бы соглашаясь с ней, и предложил продолжить путь к её новому месту жительства. Они шли мимо прекрасной утопающей в зелени местности. В Элизиуме было несказанно тепло и очень светло, будто где-то над этим райским уголком светило солнце, однако, на самом деле в Аду его никогда не было и не будет. Максим вёл Кристину по дорожке, выложенной белым камнем. Создавалось ощущение, что это все простая картинка, а не реальность. Девушка до сих пор не могла забыть поля Асфоделей, где бродили пропащие души, у неё никак не связывалось, что рядом с местом страданий и безысходности есть место счастья и блаженства. — Несправедливо всё это, — проходя мимо фонтана выполненного в классическом стиле со статуей богини Ники в самом центре. — Ты про что? — Ну вот кто-то скитается мимо асфоделов вечность, а кто-то напротив тонких струй фонтана охлаждается от зноя, царящего в Элизиуме.  — Странная ты, Тин, — Максим удивился тому, что сказала девушка, — Ты ведь заслужила это. Заслужила спокойную загробную жизнь, заслужила отдых, заслужила это место. Ты заслужила, а они нет, все предельно просто. Поэтому все честно, каждому по заслугам. Они не сделали за свою жизнь ничего хорошего, так за что им давать место у солнца? Они молодцы, что и плохого при жизни не делали, так их и не отправили на Поля Наказаний, поэтому все справедливо. — Возможно, ты прав, просто мне не кажется, что я заслужила это место. — Хах, насмешила. Ты серьезно думаешь, что Аид, властитель мертвых, каратель судеб, воплощение зла и ещё куча нелицеприятных синонимов, которые для него являются комплиментами, позволил бы кому-то, кто не заслуживает Элизиума, избежать его подземной кары? Наивная ты моя, Аид своего счастья помучить лишнюю душонку не упустит, поэтому все, кто находится здесь, заслуживают это место. И ты идёшь в первых рядах. О, кстати, мы пришли к твоему дому. Максим остановился напротив двухэтажного белоснежного коттеджа, выстроенного в типичном для Древней Греции архитектурном стиле — несколько колонн ионического стиля, рядом стоят искусно выполненные скульптуры древнегреческих богов и ещё куча всего, что заставляет стоять и восхищенно рассматривать каждую деталь. — Ты же архитектор? — Максима почему-то очень забавляло смотреть на то, с каким интересом Кристина рассматривает архитектуру её дома.  — При жизни была, — ответила девушка, ведя рукой по статуи богини Персефоны, — Я даже помню, что однажды рисовала эту скульптуру, когда училась в институте, то есть когда была жива. — А теперь у тебя есть шанс увидеть Персефону вживую, во всем нужно искать плюсы. — Сомнительный плюс, но да ладно. — Как тебе дом? — Величественно… но зачем такой огромный? Мне же скучно в нем будет жить одной. — Ну, тут уже не ко мне вопрос. Ты же теперь главный архитектор Ада, так что ответь на него сама. Кристина снова задумалась, она уже успела забыть, что Аид предложил ей работать у него архитектором, а она естественно согласилась. — Как ты там говоришь «во всем нужно искать плюсы», верно? Тогда плюс в работе на Аида, хотя бы будет чем заняться, хоть не умру повторно, только уже от скуки. — Ну вот видишь, ты уже повеселее начала ко всему этому относиться. Их разговор прервал чей-то женский голос за калиткой. — Максик, какими судьбами? — сказала пожилая женщина с сигаретой во рту. — Фаина Георгиевна, добрый день, — Максим любезно обнялся с женщиной, прямо расплываясь в улыбке, — Вот новую соседку вам привёл, чтобы вам не так скучно было. — Ты же знаешь, дорогуша, мне не может быть скучно. Потому что если мне будет скучно, значит, другим будет плохо, а если другим будет плохо, значит, мне уже не скучно. — Вы как всегда правы, Фаина Георгиевна. — Деточка, ты может меня уже познакомишь с этим милым ребеночком? - женщина указала дымящейся стороной сигареты на Кристину. — Ах, да! Фаина Георгиевна, это Кристина. Кристина, это Фаина Георгиевна Раневская, русская и советская актриса театра и кино, один из тех людей, благодаря которым, жизнь в Царстве все ещё не превратилась в рутину. — Ну-ну, Максик, скажешь ещё, — женщина вытащила свою сигарету, которая все это время просто дымилась, и сделала глубокую затяжку, выдыхая такой столб дыма на Максима с Кристиной, что они оба чуть не задохнулись. — Фаина Георгиевна, до сих пор удивляюсь тому, как вы курите сигареты. — Благодарю, дорогуша, как замечательно, что там, наверху, сигареты убивают, а здесь не имеют смысла. Мертвого ведь нельзя убить. - Раневская очень громко засмеялась, - Хотя этот бездыханный Айболит Склифосовский до сих пор на меня шикает и пальчиком на сигареты грозит. «Курить вредно, Фаина Георгиевна, сигареты вас в могилу свели». Меня жизнь в могилу свела, а не сигареты, я 87 лет прожила. А ты чего тут забыла, Кристиночка? Молоденькая же ещё, или нашелся таки человек, которого сигареты на этот свет отправили? — Не курила никогда, я здесь из-за нелепых стечений обстоятельств. — Ох, все мы здесь из-за таких обстоятельств, сигаретку? — Раневская протянула ей пачку, от которой та отказалась. — Зря, терять то нечего. Как говорила я ещё при жизни: «Жизнь — это затяжной прыжок из пизды в могилу». Попала сюда и теперь могу с гордостью сказать, что была абсолютно права. А вот по поводу того, что делаешь здесь ты, мы с тобой обязательно поговорим, например, сегодня вечером, я как раз вчера выиграла бутылочку хорошего коньяка, — Раневская с намёком подмигнула Кристине, однако та не спешила соглашаться. — Я не пью, Фаина Георгиевна, — немного смущенно ответила Кошелева. — Да что ж за жизнь то такая. Котик, ты от скуки померла что ли? Ну ничего, мы сей факт исправим, я про скуку, если что, а то подумаешь ещё, что я тебя к живым верну, хотя если катастрофически достать Аида, он может вернуть тебя к жизни, только уже в качестве оружия массового поражения. Меня, например, уже пытался однажды, да вот я туда возвращаться категорически не желаю, мне в этом обществе ехидных старикашек вполне хорошо. Так, детки, меньше разговоров, больше дела, я отплываю, — женщина неожиданно всколыхнулась, поправила свою прическу и приготовилась уходить, — Кристиночка, сегодня в 8 вечера у меня, можешь взять своего кавалера с собой, а то судя по его взгляду на тебя, он бы и сам пришел, благо мальчик вовсе не стеснительный. Раневская ушла так же быстро, как и пришла, вот только после себя она оставила не только облако сигаретного дыма, но и тучу растерянности и непонимания прямо над Кристиной. — Это что сейчас было? — развеивая перед собой дым рукой, спросила девушка. — «Фаина Георгиевна Раневская, русская и советская актриса театра и кино, один из тех людей, благодаря которым, жизнь в Царстве все ещё не превратилась в рутину», — повторил тоже самое Максим, но, увидев на себе злобный взгляд Кристины, быстро замолчал и понял, что это был риторический вопрос, на который вовсе не следовало отвечать. — Загробная жизнь не такая уж скучная, Кристин, — Максим уселся на одну из скамеек во дворе дома, приглашая девушку сесть рядом, — Особенно, когда тебя окружают такие люди, поверь Фаина Георгиевна — «малое из зол». — Кто-то есть активнее этой женщины? — с усмешкой высказалась Кристина. — Ох, Тина, поверь, есть такие люди! А есть и глубокие философы, которые после своей смерти, начали рассуждать на тему смысла жизни, о том, что же есть смерть и так далее. Мертвые пытаются занять себя чем угодно, делают все только ради того, чтобы скоротать время, хотя прекрасно знают, что у нас его вечность. Парадокс. — Это получается, мне ещё повезло? Умерла, встретила тебя, суд отправил в Элизиум, а Аид работу дал, чтобы с ума от скуки не сошла, да я просто весь куш забрала, — Кристина даже сама не понимала, иронизировала она в этот момент или нет, наверное, где-то внутри она понимала, что, как мертвой, ей действительно повезло, однако все равно она чувствовала, что что-то идёт не так. — И мне, и тебе повезло, — Максим сорвал с земли одинокую ромашку, с трудом проросшую сквозь белый камень, которым была вымощена дорожка. Парень протянул цветок Кристине. Кошелева крутила эту ромашку в своей руке, и с каждым новым поворотом в её памяти пролистывался один из тех дней на том свете, и с каждым поворотом она старалась отпустить своё прошлое, все равно уже ничего не изменить. Она скучает. Это единственное объяснение её тяги к прошлому. Тут не помогут никакие советы. Можно только смириться, стараться скучать все тише и тише с надеждой когда-нибудь научиться просто помнить. — Ты ведь никуда не уйдешь? — вдруг задала вопрос девушка. — Из Ада нет выходов, здесь только вход. — Я не про это… Ты будешь не против, если я предложу тебе должность моего помощника? Просто одной явно будет скучно, но если ты занят, то я не расстроюсь, ты то здесь уже давно, наверняка у тебя есть свои дела, а тут я нарисовалась. — Я не против, Кристин, — парень заметно улыбнулся, — Тем более мои прошлые дела даже рядом не стоят с возможность побыть помощником главного архитектора Ада. Кайф же! Какое у нас будет первое задание, начальник? — Не называть меня «начальник», — фыркнула Кристина. — Как скажешь, детка, — Максим откровенно нахально подмигнул девушке, — Опережая твою реплику, этому я набрался не у Раневской. — А у кого? — Каждую среду и пятницу мы выпиваем ром вместе с Ремарком, а он, когда перепивает, начинает читать мне свои произведения, так вот мы столько лет уже пьем, что я успел подучить все реплики. — Допустим, — согласилась Кристина, — Но я бы предпочла, если бы ты продолжил обращаться ко мне так же как и раньше. Максим лишь кивнул, наблюдая за тем, как Кристина перестала крутить свою ромашку и начала по одному, отрывая лепесток за лепестком. — Зачем цветок мучишь? Он в отличие от нас с тобой вполне живой. Кристина всколыхнулась от неожиданности, она даже не поняла, что снова погрузилась в себя. — О чём задумалась? — Максим пододвинулся ближе к девушке. — Да так… вспомнила текст одной песни, слушала её какое-то время на повторе, куда бы не поехала, всегда в наушниках её включала, оказывается, окончательно понять её смогла только сейчас… — В наушниках? Что это такое? — Максим никогда никому не говорил, когда именно и как он умер, но если спросить у любой души в Царстве, когда этот блондин сюда попал, то ответ всегда будет одним и тем же: «Не знаю, когда я сюда пришёл, он уже был здесь». — Мне кажется, я уже начала забывать, что ты очень старый, — Кристина тихо усмехнулась, — А наушники — это устройство, которое позволяет тебе не только слушать музыку одному, но и отгораживают тебя от шумов остального мира. Не волнуйся, скоро люди начнут умирать в наушниках, и тогда ты сможешь во всех красках их рассмотреть. — Живые бегут от жизни, а, когда прибегают сюда, рвутся обратно в свой мир, как прекрасно, — с иронией высказался парень, — А что за песня? — «Обитатели рая». — Звучит красиво. — А главное, как точно:

«Чей мы заняли рай? Кто блуждает под ним? Звезды тают с утра, Оставляя небо пустым. Нам хотя бы приснись День в небесном саду, Но взгляды, что задраны ввысь, Рая вокруг не найдут».

Кошелева говорила тихо, давая и себе и Максиму проникнуться тем смыслом, который был заключен в этих строчках. — Знаешь, какое преимущество есть у Элизиума? — нарушив минутное молчание, спросил Максим, — Здесь единственное место, где ночью можно увидеть звёзды, а не серые плотные тучи. Единственное место, которое до сих пор связывает нас с тем миром. Мы заняли свой рай в аду, над нами блуждают люди, гадающие, куда же они попадут после смерти, но мы все связаны между собой, живые и мертвые, и связь эта именно в звёздах, точнее в том свете, который они несут сквозь сплошную тьму.  — Я даже сказать ничего не могу на этот счёт… ты просто прав. — Иногда можно ничего не говорить, некоторые люди способны и молчать многословно. На ромашке, которую Максим отдал Кристине, осталось два необорванных листика. Кошелева долго смотрела на этот цветок, решая, что же делать с ним дальше. Она протянула стебёлек в сторону парня, держа в своих пальцах один из лепестков, Максим, недолго думая, ухватился за второй, и они вместе оторвали эти листки, оставляя их у себя на ладонях. — Я знаю одно бесхозное поле поблизости, можно усадить его ромашками, будешь любоваться красотой, а, когда совсем плохо станет, сядешь и начнешь отрывать лепестки с цветков, успокоишься точно раньше, чем поле закончится. Так сказать адовый антистресс. — Хорошая идея, — Кристине действительно понравилось то, что предложил Максим, — Думаю, это и будет наше первое дело, которым мы займемся завтра. — Отлично! Ну, я тогда пошёл, тебе ещё обустроиться нужно, не буду мешать, — парень встал со скамейки и направился в сторону калитки. — А ты где живешь? — уже в спину бросила Кристина. — Рядом.