Кто же станет Ведьмой Трагедий?

       Это чаепитие, пожалуй, было самым интригующим из всех за последнюю сотню лет. Беатриче прикоснулась к своей чашке, даже не пытаясь скрыть ухмылку. По-видимому, ведьма предвкушала крайне интересную беседу. Сидевшая же напротив неё Моргана (её долгожданная гостья) равнодушно постукивала пальцами по столу. Вернее — лишёнными плоти костями. Это зрелище не переставало впечатлять. Порой даже самые жестокие ведьмы их измерения морщились и отворачивались. А всё всего лишь из-за того, что много лет назад один безумец отрубил Моргане руку. Безусловно, он поплатился за это. Однако вернуть саму руку в прежнее состояние было невозможно. Впрочем, эту ведьму нисколь не волновало подобное. Она даже гордилась своей особенностью.        — Что ж, дорогая, — больше не желая томить себя ожиданием, вкрадчиво начала Беатриче, — я очень рада, что ты смогла присоединиться ко мне. Я ведь так хотела с тобой встретиться!        — Зачем? — без интереса спросила та.        Беато сделала глоток чая и медленно поставила чашку на стол. Ведьме чертовски нравилось быть элегантной и эффектной. Выдерживать многозначительные паузы, позволять себе прерываться на чай, курить — в этом была вся Беатриче во время важных разговоров. Она — ведьма, никогда не теряющая достоинства. Ведьма, высмеивающая других и находящаяся ото всех на порядок выше, поэтому сейчас она спокойно взяла со стола свою трубку и закурила.        — До меня дошли слухи, — Золотая ведьма выпустила изо рта дым, — что ты искусно сочиняешь трагедии…        — Хм, не могу не согласиться, — усмехнулась Моргана.        — …и что твои истории даже превосходят мои.        Беатриче сказала это совершенно бесстрастно. Словно её это не волновало. Словно это точно не могло быть правдой. Словно пару дней назад это ничуть не задело её самолюбие. Моргана перестала постукивать костями по столу и обратила свой взгляд прямо на Золотую ведьму:        — Я знакома с твоими массовыми убийствами на острове Роккен. И да, я согласна, что мои истории гораздо лучше.        На лице Беатриче не дрогнул ни мускул, но в душе она почувствовала лёгкий укол раздражения, глядя, какой самодовольной была девчонка. Обычная девчонка, которую даже язык не поворачивался назвать величественным «ведьма»!        — О, всем бы твою самооценку, дорогая. Однако… отчего же, если ты такая мастерица, твоя четвертая дверь вышла совершенно безвкусной? Настолько, что даже жалкий человечишка смог догадаться, что это ложь?        Моргана наклонила голову набок и подставила под неё руку.        — Все просто: потому что я не особо сильна в подобного рода иллюзиях. Но это лишь дело времени. События же первых трёх дверей происходили на самом деле, и каждую трагедию создала я.        — Я не думаю, что ты можешь говорить, что являешься создателем, если просто добавляешь одну фигуру на доску и наблюдаешь.        Для Беатриче создание истории — это крайне сложный и кропотливый процесс. Прописывание сценария, выявление сюжетных несостыковок и, в конце концов, подготовка доски. Иногда всё это занимало у неё месяцы. Моргана же просто всякий раз прерывала спокойную жизнь своих персонажей новой фигурой и смотрела, что выйдет. Разве это создание?        — Ты о Мишелль? Хах, нет. Я делала не только это. Прекрасно зная чего хотел каждый из персонажей, я давала ему это… но лишь на время. А дальше подстраивала историю под определённые события и только потом наблюдала, как они будут справляться. Однако конец всегда был предопределён.        Беатриче улыбнулась:        — Звучит весьма занятно, но твои истории вряд ли смогут развлечь скучающих веками ведьм. Слишком уж мелко для них будет. А вот мои…        — Оу, да ну? Твои? Чего занятного в проигрывании одной и той же ситуации тысячу раз? Я обнажаю пороки грешников и играю на них, создавая трагедии и ломая их судьбы. Обрати внимание, даже без смертей. Можешь ли ты создать трагедию, не убивая персонажей?        Беатриче сделала последний глоток чая, и чашка растаяла в воздухе. Все столовые приборы исчезли, и вместо них посередине стола появилась большая конфетница. Золотая ведьма поднялась со стула.        — Как насчёт того, чтобы продолжить нашу увлекательную беседу за прогулкой?        — У меня не так много времени на глупости, — буркнула Моргана.        — У тебя на них вечность, дорогуша.        Ведьмы покинули беседку и двинулись в розарий. Сладкий аромат цветов им обеим навевал определённые воспоминания.        — Так вот, — заговорила Золотая ведьма, — в том, что я каждый раз могу по-разному проигрывать одну и ту же ситуацию, и кроется моё мастерство. С каждой игрой я всё более раскрываю персонажей. И каждый раз могу удивить зрителей неожиданным поворотом. Как, например, это было с ребёнком Нацухи, позвонившим ей в пятой игре. Или детство раздражавшей многих Марии, заставившее зрителей проникнуться к ней сочувствием. А смерти — это неотъемлемая, но не единственная часть моей игры. Любовь — ещё один мой инструмент.        — Которым, как я погляжу, ты не настолько хорошо овладела, раз он служит лишь дополнением, для добавления драматичности смертям. В третьей двери моим оружием была лишь любовь, и я смогла сломать целых три жизни. Притом никого не убив.        — Не нужно стараться выдать то, что тип моей игры отличен от твоего, за недостаток, дорогая. Даже несмотря на то, что смерти продолжаются из раза в раз, из-за раскрывающихся фактов они продолжают брать зрителя за душу. А посему впредь я попрошу тебя знать свое место, ведь Ведьма Трагедий здесь я.        Моргана остановилась и широко улыбнулась:        — Как бы не так, моя дорогая. Посмотри правде в глаза и прими её наконец, а то выглядишь жалко. Быть может, когда-то так и было, но сейчас все изменилось.        Беатриче сложила руки на груди:        — Ты просто балующийся силами ребёнок.        — Заткнись. Я не ребёнок, — выплюнула Моргана.        — Ой, а что это у нас тут происходит?        Спорящие ведьмы обернулись, услышав за своей спиной вкрадчивый голос. На них с интересом смотрела девушка, выглядевшая на вид не старше Морганы.        — Лямбдадельта, ты как раз вовремя! — улыбнулась Беатриче и подошла к новоприбывшей.        — Хм-м? Намечается что-то интересненькое?        — Не совсем. Тебе просто следует сказать этой девчонке, что самая искусная сочинительница и, соответственно, Ведьма Трагедий здесь я.        — Ах, видишь? — скучающе произнесла Моргана. — Вразуми эту девицу и раскрой ей глаза на правду.        Губы Лямбды расползлись в усмешке. Она окинула взглядом твердо убежденных каждую в своем ведьм. Весьма интересный вопрос. Она задумалась. Умудрённая опытом и разыгрывающая тысячную, но все такую же увлекательную историю Беатриче или новичок, имеющая в своем запасе всего четыре, но чертовски изумительных трагедии?        — Хм, я думаю, что… Ведьмой Трагедий по праву можно назвать…        Ведьмы улыбались, делая вид, что их не очень-то волновал вердикт.        — Моргану.        Названная ухмыльнулась и перевела взгляд на застывшую Беатриче. Та стояла, пытаясь подавить в себе желание сжать руки в кулаки и тем самым выдать свою ярость. Лямбда продолжила:        — Ах, просто, вспоминая вторую дверь, я не могу сдержать, — она взмахнула рукой, и в воздухе появился платок, — слёз. Бедная, бедная Паулина! Верила в своего возлюбленного, а он так жестоко с ней обошелся! Ох! Но… также я помню, как в одной из игр Беато Джессику убили на глазах у Канона! Это… это было так ужасно! Ах-х-х! — Она громко высморкалась. — Теперь я даже не знаю, кто из вас лучше подходит на звание Ведьмы Трагедий…        Моргана закатила глаза, а Беатриче разочарованно поджала губы. Обе ведьмы подумали, что от Лямбды нет никакого толка. Та спустя минуту раздумий вдруг щелкнула пальцами:        — О, я знаю! Я знаю-у! Каждая из вас стала создавать трагедии, потому что за вашими плечами лежат собственные. Поэтому, чтобы выявить настоящую, достойную звания Ведьмы Трагедий, мы прямо сейчас окунемся в ваше прошлое!        — Ни за что, — в унисон вымолвили ведьмы.        Они вздрогнули, посмотрели друг на друга с неприязнью и отвернулись.        — Что за дела? — начала Беатриче. — Причем здесь вообще наше прошлое? Главное то, какие мы создаем трагедии, и тебе лишь нужно сказать, у кого лучше получается.        Золотая ведьма действительно поначалу не находила никакой логики в словах Лямбды. Но чем больше думала, тем больше улавливала. К своему ужасу.        — Какие вы скучные! — надула губы Лямбда. — И к тому же глупые! Звание Ведьмы Трагедий — не пустой звук. Я считаю, что его может получить лишь та ведьма, которая пережила наиболее прекрасную собственную трагедию. Лишь такая ведьма, абсолютно сломленная и по-настоящему понимающая всю глубину отчаяния, способна создавать величайшие трагедии. Понимаете?        Беатриче стиснула зубы. Ей вовсе не хотелось ни перед кем обличать свою историю. Вновь окунуться в неё и увидеть, какой наивной и бестолковой девчонкой она раньше была… Вновь увидеть и пережить все те ужасы… Ни за что на свете! Такие же мысли занимали и Моргану. Она не желала вновь отпирать запертую в своем сердце дверь.        — Ну так что? С кого начнем?        — Не с меня точно, — бросила Моргана и исчезла в воздухе.        — Пожалуй, я тоже откажусь, — ухмыльнулась Беатриче и растворилась в сотне золотых бабочек.        Лямбдадельта широко распахнула глаза и исступленно моргнула. Они просто… сбежали? Ведьма разозлилась и закричала в пустоту:        — Эй, что за черт?! Я ведь только приготовилась повеселиться!        Разочарование наполнило её сердце, и она обиженно надула губы и даже топнула ногой.        — Для того, чтобы заглянуть в их прошлое, разрешение нам не потребуется.        Ведьма обернулась и увидела у себя за спиной свою возлюбленную.        — Ах, милая, и ты тут! — сладко пропела Лямбда.        Бёрн не обратила ни малейшего внимания на заигрывания ведьмы. Её взгляд оставался таким же пустым.        — Но, знаешь… я не думаю, что хотя бы одну из них вообще можно назвать настоящей Ведьмой Трагедий.        — Хм-м?        — Они создают трагедии не ради нашего увеселения, а для самих себя. Их съедает изнутри ненависть. Из-за своих чувств они не выше тех человечишек, которых из раза в раз наказывают. Впрочем, пойдем. Я хочу посмотреть на их собственные страдания.        — Ах, милая, ты такая душка!        Лямбда взяла Берн под локоть, и ведьмы отправились лицезреть самые прекрасные из возможных, по их мнению, трагедии.