Конфетка

Я все ходила туда-сюда вдоль школьного коридора. Не могу поверить! Как он мог? Черт, знает же, что я эту швабру всем сердцем не переношу, так нет, надо обязательно прижиматься к ней, как будто она самая мягкая подушка на земле! Это я для него должна быть самой мягкой подушкой на всем белом свете! К тому же еще и пушистой. Но не сегодня. Я услышала шаги, исходящие со стороны актового зала. Ну, наконец-то. Я уж подумала, головы на плечах нет. — И что это было? — спросил меня низкий голос, — Не хочешь потрудиться и объяснить? Взгляд черных глаз прожигал меня, но я знала — он встревожен. Конечно, это совершенно несвойственно для меня на людей кидаться. Я уже закипала от злости, но как только собралась отвечать, меня нагло прервали. — Так, стой, — брюнет поднял руки, — Я понимаю, гормоны и прочее, но не думаешь, что это слишком? — Да ты оборзел, Фролов! Это ни в какие ворота не лезет. Вот Надька овца. Знает же, что ты мой парень, мой и точка. Так нет, ей именно на тебе надо повиснуть и мурлыкать в ушко! — Слушай, я не виноват, что нас в пару на вальс поставили, — спокойно ответил парень, — Мне же тоже не нравится, что ты с Петровым пляшешь, но ты знаешь Викторовну, она если решила так, то её хоть под танк кинь, она решения не поменяет. — Да ты не перекидывай всё на Людмилу Викторовну, она святая женщина. Это ты, небось, в ладоши хлопал, когда тебе эту корову приставили. — Да как же с тобой сложно, Кузнецова. Сколько раз повторять, я тебя люблю, тебя, — подходя ближе, сказал парень, — И мне в край осточертела твоя ревность. Я ведь даже повода ни единого не дал для неё. — Да никакая это не ревность! Слишком много на себя берешь. И это с тобой сложно, потому что под каждую юбку лезешь! — достав из кармана шоколадную конфетку, я быстро запихнула её в рот. Сладкое — самое лучшее средство от всех недуг. Особенно от таких болячек как парни, — И вообще, — все еще жуя, произнесла я, — Я ухожу! Нечего языком трепать с человеком, который тебя не ценит. Я развернулась, чтобы ринутся в раздевалку. Парень выдохнул позади меня и схватил за руку. — Кузнецова, прекращай, у нас уже был такой разговор. И не один. Забыла, чем все заканчивается? — хрипло произнес парень, притягивая меня к себе. Конечно, я поняла, о чем он говорит. Но меня не остановить, я слишком сильно разозлилась. К тому же, огромная частичка меня хотела продолжить, так как я превосходно знала концовку всех наших ссор, и прекрасно помнила, что нужно было делать. Я жевала конфету и смотрела в упор на парня. — Я совершенно не понимаю тебя, — соврала моя упертая натура, — Я тебя люблю, придурок, а ты по девкам шастаешь. К Надьке, черт возьми! К этой овце! Знала бы я её адрес, тут же поехала волосы ей выдирать. Такой взбучки она не забыла бы! — Да ты и так уже вылила какой-то сок ей на кофту несколько минут назад, ненормальная.- Парню явно начинала надоедать дискуссия, но я только вошла в кураж. — Я ненормальная? Ненормальная? — У меня даже глаза округлились от высказывания этого нахала, — Видимо смерти своей хочешь! Да ты… Он меня бесцеремонно перебил, закатив глаза. — Да, Кузнецова, ты ненормальная, в моем вкусе, и я совершенно не люблю ссориться. Мы оба знаем все эти факты, зачем ты их постоянно повторяешь? Я лишь успела открыть рот, как брюнет, подойдя еще ближе, схватил меня и закинул на плечо. — За что ж ты так к Надьке цепляешься, — бурчал себе он под нос, пока нес меня в раздевалку. Место скромнее будет, да и лишних ушей меньше. — А она заслужила. Нечего цепляться на чужих парней, — Он хотел что-то сказать, но я его перебила, — Хотя, погоди, Фролов. Я поняла. Она тебе нравится, да? Ты поэтому так улыбался ей, пока вы танцевали, да? — проглотив конфету, я начала слабо бить его по спине. — Хэй, что за рукоприкладство? — Да ты ничего другого от меня и не получишь больше! — Он поставил меня на ноги и прижал к стене, — Я тут стою, доверяю тебе, а ты на сторону бегаешь, совсем обнаглел! Если уж хочешь расстаться, то расставайся по-человечески, а не через… Меня прервали. Опять. Но чертовски правильно и восхитительно прервали! Фролов притянул меня к себе и поцеловал. Мы столкнулись губами так быстро, словно прошли месяцы с нашего последнего поцелуя. Он раскрыл мой рот, чтобы протиснуться глубже и начал танцевать с моим языком. Ох, если бы существовала олимпиада по игре языками, Фролов бы точно взял золото. Он целовал меня влажно, сочно, страстно сминал мои губы. Да, именно так все закончилось в прошлый раз. И в позапрошлый. И позапозапрошлый. Обычно все наши ссоры так кончались. Мы дико набрасывались друг друга и забирали воздух без остатка, заставляли задыхаться, но не останавливаться. В такие моменты мне всего было мало, я молила и молила о продолжении. Неважно, что легкие пусты и нуждались в кислороде, важно, что он рядом, обнимает меня и не отпускает. Парень притянул меня еще ближе, вдавливая в себя, заставляя слиться с ним воедино. Он начал замедляться. Все еще глубоко целуя, он обхватил мою нижнюю губу, оттянул и, после, укусил за неё. Оставив легкий, заставляющий меня затрепетать поцелуй, он отстранился. — Вкусно, — произнес парень. Я оторопела. — Конечно, тебе вкусно, я ведь конфету только что съела. Он приглушенно засмеялся, вызывая дрожь по моему телу. — Нет, Кузнецова, надо что-то делать с твоей ревностью, — задыхаясь, произнес он, — Я, конечно, не против таких наших примирений, но нервишки ты знатно мне с этим трепишь. Я слегка ударила его в плечо, и он снова укусил меня за губу, вырывая стон из горла. — Так знакомых не целуют, дурочка. Я тебя люблю, поэтому завязывай ревновать меня к каждому одушевленному и движущемуся предмету. Я виновато посмотрела на него и улыбнулась. — Тогда тебе придётся еще раз меня поцеловать, чтобы точно выбить ненужные мысли из головы, — уже лукаво произнесла я, засовывая еще одну шоколадную конфетку в рот и притягивая его к себе. Он в ответ лишь ехидно улыбнулся. Вот же сладкоежка заразная!