What is love?

      Четверг. На часах семь утра. Комната окутана полумраком. На кровати мирно посапывает девушка, с головой залезшая под одеяло. Она еще спит, но ее мозг уже усердно прорабатывает план, как бы остаться сегодня дома, не идти на студию, просто спокойно встать, взять в руки книгу и наслаждаться безмятежным днем.       Семь пятнадцать. Звонит будильник. И Эмма подскакивает с кровати, ищет глазами свои тапки. В конце концов, понимает, что найти ей их не суждено, и пулей несется в ванную, попутно собирая бумаги и документы, раскиданные по комнате. Сегодня важный день. Важный настолько, что каждая минута на счету. Сегодня у Эммы защита проекта. Защита самого главного и, она надеялась, последнего проекта в своей жизни.       Вкратце говоря, Эмма — студентка, заканчивающая последний четвертый курс киноакадемии Лос-Анджелеса. Там она провела все свои юношеские годы, так как школу она не закончила, в связи с переездом родителей, а прямиком отправилась получать профессию, дабы в будущем иметь возможность хоть чем-то зарабатывать на жизнь. Родители, мягко говоря, не горели желанием обеспечивать свою 23-хлетнюю дочь, считая, что та уже в состоянии оплачивать свое проживание в однокомнатной квартирке на Вэст Форс Стрит, параллельно обучаясь в академии. И теперь, когда до выпуска оставались считанные дни, главным занятием девушки стала подготовка проекта, который она должна была в скором времени рекламировать перед большой аудиторией.       Добежав до раковины, Эмма набирает в ладони ледяной воды и резко поднимает их к лицу, опуская голову и задерживая дыхание. Затем немного стоит, склонившись над умывальником, приходя в себя после экстремального охлаждения, чувствуя каждую каплю, стекающую со лба, носа, губ. Поднимает глаза к зеркалу. Что ж, она готовилась и к худшему. Слегка припухшие глаза и отчетливо вырисованный след от подушки, — вот все, что сейчас красовалось на ее лице.       Наскоро приложив пару кубиков льда к глазницам и нанеся легкий макияж с акцентом на глаза, Эмма несется на кухню, но, уже открыв холодильник, понимает — без пятнадцати восемь. Громко захлопывает дверцу холодильника и бежит к гардеробу, прокручивая одну и ту же мысль по нескольку раз.

«Дерзко и строго? Или все же кэжуал в бежевых тонах?»

      Не успевает мозг сообразить, как девушка уже хватает черные кожаные легинсы и вязаный молочный свитер. Бежит в прихожую, сдергивает с крючка кожаную куртку с лейблом Zara и тянется за обувной ложкой. Зашнуровывает блестящие лаковые Мартинсы и вспоминает о духах, что купила ей мама на прошлый день рождения, в качестве утешительного подарка отправленные по почте. Дважды нажимает на дозатор туалетной воды и, крутанувшись на одной ноге перед зеркалом, выбегает из дома, попутно обдумывая, что, все-таки, она выбрала из двух стилей? «Похоже, я только что совместила несовместимое!» — смеется она про себя. Время ровно восемь утра.       Эмма энергично шагает к автобусной остановке, до которой идти около 10 минут. Пройдя половину пути, поднимает руку с часами, пристально вглядываясь в циферблат. Но, как обычно, через минуту она забывает положение стрелок и снова судорожно поглядывает на время. Вот и её остановка. Да, всего в десяти минутах ходьбы от дома Эммы есть остановка «Vermont 4th». Дорога от сюда до студии обычно занимает около получаса, но сегодня, как на зло, дороги были во всю забиты машинами, потому что половина авеню была перекрыта, в связи с приездом какой-то новой знаменитости. Но Эмма, хоть и интересовалась кино, была слишком занятым человеком, чтобы узнавать о каждой новой звезде, соизволившей прилететь к ним в Голливуд, все-таки это никак не касается ни учебы, ни работы. Поэтому, постояв на остановке, вглядываясь в перспективу улицы, и, в конце концов, дождавшись своего автобуса, девушка плюхнулась на кресло в самом конце салона, облокотилась на раму окна и погрузилась в свои тревожные мысли.       «Что, если я завалю проект? Конечно, я смогу попытаться убедить директора дать мне второй шанс. Но… нет, нужно выкинуть такие мысли из головы. Я все сделаю идеально», — такие мысли не раз посещали её голову, однако раньше у неё получалось их отгонять. Сейчас же, когда час «икс» был максимально близко, нервы давали о себе знать.       Из долгих размышлений девушку вырвал механизированный голос, объявивший следующую остановку на Бульваре Уорнер. Эмма медленно поднялась со своего места и поплелась к двери автобуса. Выйдя на улицу, она машинально проверила свой внешний вид в отражении витрины какого-то киоска и, еще раз мысленно подбодрив себя, подошла к стеклянной двери академии. Часы показывали уже без пятнадцати девять.       Но, как только она переступила порог здания, вся уверенность куда-то улетучилась. Её место заняло полное непонимание происходящего, нервозность и страх. Страх, что она все провалит, что люди будут тыкать в нее пальцами и осуждать, что родители, которые так хотели гордиться своей дочерью, будут с отвращением смотреть в её сторону, при любой возможности напоминая ей о том, сколько всего хорошего в они в нее вложили, и сколько всего она упустила, завалив презентацию перед огромной толпой людей. Перед своими преподавателями, заведующими кафедрой и самим директором.       Эмма поднимается на второй этаж, представляя, как сейчас зайдёт в зал, как к ней тут же обратятся все взгляды и будут изучать ее с ног до головы. Она поворачивает налево и… вместо комиссии, восседающей на своих кожаных креслах, видит перед собой целую толпу людей, журналистов и репортеров. Все они завороженно смотрят куда-то в центр зала, шепотом переговариваются между собой. Ничего не понимая, девушка пробивается сквозь толпу к середине помещения, пытаясь разглядеть хоть что-то. В голове уже промелькнула тысяча мыслей. Что это вообще такое? Откуда столько народа? С каких пор на презентации выпускников приглашают журналистов? Внезапно девушка слышит знакомый голос директора и замирает в ожидании хоть какой-нибудь информации.       — Дамы и Господа, минуту внимания, прошу! — директор прокашлялся. — Сегодня мы очень рады поприветствовать в стенах нашей Академии Кинематографических Искусств Лос-Анджелеса знаменитого искусствоведа, непревзойденного сценариста и талантливейшего режиссера мирового уровня, чьи фильмы являются эталоном современного киноискусства, Дэвида Тарино! Высокий мужчина (даже из-за голов впередистоящих людей Эмма могла видеть его шевелюру) лет тридцати пяти, вышел к директору и крепко пожал его руку. Затем, жестом указав на микрофон, попросил включить его.       — Благодарю, я несказанно польщён вашими словами, Микаэль, — несмотря на улыбку на лице, в его глазах читался холод и равнодушие, — мне приятно знать, что в высшем заведении Лос-Анджелеса, откуда выпускались легендарные актеры и режиссеры, мастера своего дела, меня представляют как талантливого режиссера. Это отлично греет моё самолюбие. Он наигранно усмехнулся и продолжил, теперь уже обращаясь к толпе.       — Но я не просто так приехал сюда. Насколько мне известно, сегодня у выпускников академии состоится презентация заключительных проектов, к которой они готовились весь этот год. Я бы хотел вложить и свою лепту в развитие бакалавриата академии, поэтому… — он на секунду прервался, окидывая взглядом группу, — я буду участвовать в комиссии и лично отмечу понравившиеся мне работы. Выпускники, стоявшие в первых рядах, неуверенно переглянулись. Заметив их реакцию, режиссер нахмурил брови, но продолжил.       — И, если ваш проект действительно стоит моего внимания, — он сделал акцент на слове «внимание», — я буду рад принять вашу кандидатуру под свою опеку и вывести вас на новый уровень. Видно, такой расклад устраивал не только аплодирующую толпу, но и Эмму, потому что она широко раскрыла глаза, уголки ее губ приподнялись, решительный настрой снова взял верх, и в голове у нее уже зарождался план по покорению Голливуда с самим Дэвидом Тарино в наставниках.