По инерции в облаке света Неживые шагают тела. Выдыхаю воздух нагретый, Но я слабый источник тепла.
Париж всегда считали центром культуры. Центром собраний писателей, художников и фотографов. В таком активном городе и моргнуть не успеешь — что-то произойдёт, что-то случится. Если ты не хочешь ощущать парижскую атмосферу, то, скорее всего, ты просто устанешь находиться здесь. Как бы ты ни хотел, ты всё равно будешь думать о прогулке по тихим улочкам, о восторженном гуле, что будет слышан тебе на мостовой, будешь упиваться сопливыми книгами и читать про эпоху романтизма. Этот город никогда не утихнет. Это праздник, который всегда будет с тобой. Я иду по ночному Парижу. Кажется, сейчас он блестит ещё ярче, чем это было днём. Фонари, словно настоящие живые огоньки, показывают мне нужный путь. А я следую за ними, мечтаю, словно влюблённый поэт, и продолжаю идти под шум какого-то дальнего оркестра, который, как мне показалось, находится на центральной площади, в самом оживлённом месте как днём, так и ночью. Кажется, её название «Площадь Согласия». Никогда не вдумывался во смысл названия. Всё же Лондон нравится мне больше. Наверное из-за того, что это мой родной город. Идёт снег. Здесь холодно.***
Холодею у светофора, Выпуская пар изо рта. Отвернись, потому что скоро Разорвет меня пустота.
На этой площади действительно слишком шумно. Я прижался к стене какого-то маленького магазина. Опять началась отдышка. Уже не хочется смотреть на себя в отражение. Не хочется проверять руки, доставая их из перчаток. Не в силах потрогать потрескавшиеся губы и щипнуть себя за щёку. Уже понятно — вся кожа вновь приняла болезненно бледный вид. Я привык к анемии и её осложнениям. Привык к аллергии на любые препараты. Для остальных моё состояние будет казаться диким, но я смирился проживать день так, словно он последний. Я крашу волосы, делаю пирсинг на уши, пишу сатирические произведения и, казалось бы, что моя жизнь стала лучше некуда.Только вот пустоту в моём сердце залечила лишь ты.
Юная любительница фотографировать всё, что вздумается, даже совершенно незнакомых для себя людей. В ту зимнюю и ничем непримечательную, до той поры, ночь и я попался в твои жадные лапы фотографа. Но тебе попался редкий экземпляр. Я очень не люблю, когда кто-то лезет в моё личное пространство. Ты извинилась, пролепетав что-то на своём французском. А у тебя красивое имя. «Сара» — это, вроде как, «знатная женщина», да? А звучит неплохо. Этот милый акцент и картавость — все вы, француженки, такие смешные? И так маленького роста, так ещё и поправляешь свой берет, которые больше твоей головы, кажется, в раза два. Одета в лёгкое бежевое пальто, что мне даже смотреть на тебя холодно. Но ты почему-то улыбаешься.Ты выглядишь как одно сплошное недоразумение, так каким образом ты смогла стать моим первым и единственным другом?
***
Замерзают в улыбке губы, Видишь до смерти извелась, Видишь движущиеся трупы, Коченеть продолжают кружась.
Ты не такая милая, как оказалось на первый взгляд. Мы общаемся уже несколько лет, а ты до сих пор относишься ко мне, как к чопорному ребёнку. Но почему-то я даже не против. Ты не представляешь как сильно я привязался к тебе за это время. Я даже начал учить французский. Но, к сожалению, ты по картавости всё ещё стоишь у меня на первом месте, (хотя ты по всему занимаешь у меня первое место, но я тебе никогда этого не скажу). Однажды ты узнала про мою болезнь и отношение к холоду. Мы были подростками, но слёзы катились у тебя, словно у новорождённого ребёнка. Так странно. Но пустота всё ещё холодила моё сердце. Но, несмотря на это, ты стала ученицей по обмену в моей школе. Скажи: это ради меня? Надеюсь нет. Не люблю, когда люди привязываются ко мне, а в особенности я к ним. Я благодарил Бога, что ты оказалась старше меня на год и учишься в другом классе. «Мы виделись редко» — хотелось бы мне это сказать, если бы эта надоедливая девочка не жила в моей квартире всё своё обменное обучение. Начинаешь волноваться обо мне, следить за моим здоровьем. И что на тебя нашло? Зимой особенно холодно, даже выходить на улицу не хочется. Ты понимаешь это и даёшь прогуливать школу. Накрываешь меня одеялом, готовишь кофе… Твоя доброта сводит меня с ума, когда-нибудь задумывалась об этом? Я — каждый день. Однажды ты созналась мне, что хочешь стать фотографом. Думаешь, я не понял это ещё в нашу первую встречу? Только, пожалуйста, больше не донимай незнакомых тебе людей. Они могут оказаться ещё более холодными, чем я.Ну, а пока — запечатлей меня на своей плёнке.
***
Сохрани мое фото на книжной полке, Там я в старом пальто с сигаретой во рту.
Сколько прошло лет с нашей последней встречи? Мы были глупыми детьми, а сейчас я заканчиваю университет. Наверное, ты тоже закончила его, уже работаешь. Я не знаю. Не видел тебя со времён школьной жизни.Не видел, но когда вспоминаю о тебе, то становится очень тепло в области сердца.
Мы пообещали, что будем друзьями и не сведём всё в романтические отношения, как это делают «глупые взрослые», но я продолжаю писать стихи, посвящённые тебе. Откладываю их на дальнюю полку в шкафу. Ты никогда не увидишь их, а я никогда тебе их и не покажу. Ты не должна знать об этих стихах. Я продолжаю думать о тебе. Интересно, ты думаешь обо мне тоже? Возможно нет. Однажды я представил наш первый с тобой поцелуй. Не знаю, как я додумался до того, что некоторые мои вещи пахнут тобой. Мерзко. Я рад, что ты не умеешь читать мысли на расстоянии и никогда не узнаешь о них. Взрослая жизнь стала сложнее. Я удивлён, что не умер ещё в лет двадцать. Хотя с каждым годом мне становится всё тяжелее. Я начинаю забывать, что такое настоящее тепло. Мне холодно. До безумия холодно.***
Через миг разорвусь на осколки И наполню собой пустоту.
Всё же я смог встретиться с тобой. Удивительно, не ты искала меня, а я сам приехал к тебе. Давно я не видел Париж. Да и он, кажется, вовсе не изменился. Всё такой жеС тобой я больше не волновался. Ты заполнила собой пустоту в моём сердце.
Оказывается ты тоже думала обо мне всё это время. Пожалуйста, не признавайся мне в чувствах. Они у тебя есть, я знаю. От этого и больнее. Я тоже не признаюсь тебе. Наверное, тебе тоже больно. Всю свою жизнь ты была в неведении. Я никогда не смог поделиться с тобой всеми чувствами. Хотя, тебе я всё равно рассказывал намного больше всего, чем остальным (потому что я говорил только с тобой). Сейчас ты рассказываешь о том, что произошло за эти долгие годы. Не волнуйся, я всё знаю. Но так приятно слушать твой голос. Так что, пожалуйста, продолжай. Я бы сказал, что недавно осознал, как я влюблён в твою картавость, но не могу. Прости. Спрашиваешь, стал ли я писателем. И что мне ответить? Конечно стал. Написал множество работ, только ты их никогда не прочтёшь. Ведь они все посвящены тебе. Прости. Может быть, это наш последний с тобой разговор. Я больше не могу соображать нормально. Вены давно стали темнее моего цвета кожи. Если бы я был ребёнком, то пошутил, что меня укусил вампир. Уж лучше бы это было на самом деле. Даже сейчас, не дослушав твоего длительного монолога, я потерял сознание. Зато я не вижу твоего встревоженного лица. От этого мне не так больно. С самого детства я просил тебя не привязываться ко мне. Просил себя не привязываться к тебе. Хотел, чтобы наше знакомство и дружба длились ровно день, а на следующий — уже забыли бы друг друга, разошлись своими дорогами. Уж лучше бы я жил с пустотой в груди, чем разбивал тебе сердце.Но ты осталась со мной. Ты знала, что я скоро умру.