Just touch me

Франу, сколько он себя помнил, всегда было холодно, словно он оказался где-то в тундре или тайге, тут уж кто как любит. Причём его холодность могла выражаться как в физическом плане, так и в духовном. Он не любил общество, считал себя интровертом и стремился сводить любое общение к минимуму. А за годы он научился отвечать так, что больше никто с ним и не желал разговаривать. Миссия успешна, так сказать. Он помнил, что ещё будучи совсем маленьким, замерзал от жуткого холода, от которого ничто не могло спасти: будь то теплый вязаный плед или обогреватель, работающий круглые сутки. И ведь никто не знал, отчего это. В общем, да, жить было сложно. Родители умерли очень рано, мальчику не было тогда и трех лет. Оставшись вместе с бабушкой, он как мог заботился о ней и всячески поддерживал, но даже эта добрая и кроткая старушка не смогла долго прожить. Ему было шесть лет, когда он остался один. Ни родственников, ни друзей. Одним словом — никого. Гордое одиночество, мать его. Наверное, встречу с Рокудо Мукуро можно было посчитать удачей. Иллюзионисту тогда было шестнадцать лет, когда он встретил маленького, щуплого ребенка с потухшими глазами. Что-то перевернулось в душе Мукуро, и он решил забрать Франа с собой. Обучать мастерству туманников и сделать своим учеником. План неплохой, честно говоря. Ведь у Франа не было жизненного пути. Он вообще не знал, чего хочет от жизни и к кому идти. И это логично, ведь он был ещё совсем мал. Тогда мальчик и решил пойти с Рокудо Мукуро. Да, он не доверял ему, но это было всяко лучше, чем слоняться без дела по деревне. В конце концов, у него бы закончились продукты и что дальше? Просить милостыню? На такое он не мог пойти. Несколько лет, проведенных с учителем и его «учениками» (Фран мог ещё понять, чему Мукуро учит Хром, но Чикуса? Кен?) подарили Франу суровые испытания. Его невзлюбили: сказывался сложный характер, который с годами становился только хуже и хуже. Уже в детстве он неплохо умел язвить, и окружающие его люди с содроганием представляли себе будущее, которое их ждет. От такой язвы не так-то просто уйти, хе-хе. Он таскался за ними по всему миру, но не находил своей цели в жизни. Просто жил, не задумываясь о завтрашнем дне, помогая учителю в его поисках. Иной раз приходилось непросто, за ними постоянно кто-то охотился, но, кажется, Богам понравился этот мелкий щуплый паренек с шапкой в виде лягушки на голове. Иначе объяснить то, что ему постоянно везло, было просто невозможно. Быть может, Фран и не стал бы настолько язвителен, если бы не дети в его школе. Да, мальчик некоторое время ходил туда, пытался учиться, но не протянул и трех месяцев. Дети невзлюбили его за холод. За холод в глазах, в ладонях и в душе. Почему-то дети очень чувствительны в таком возрасте, а потому стали бояться маленького иллюзиониста. Поначалу избегали, а если мальчик пытался идти на контакт, грубили и насмехались. Вот Фран и закрылся в себе, превратившись из общительного ребенка в социофоба. Но это не мешало ему расти. Да, с людьми было сложно общаться, но были и те, кто принял его. И даже если Мукуро и протыкал шапку Франа своим трезубцем в отместку за какую-то шутку, это не отменяло того факта, что он заботился о нём и помогал, пусть и по-своему. А М.М? А Чикуса? Да даже Кен привязался к этому ребенку, которого поначалу терпеть не мог. Считал бесполезным, ничего не умеющим, но со временем привык. Стал спокойнее к нему относиться, а в какой-то момент даже признал своим младшим братишкой. Только очень надоедливым. И Фран обрел семью. Пусть странную, со своими причудами и прибабахами, но семью.Такую, где ты можешь чувствовать себя спокойно и знать, что тебе всегда помогут. Наверное, именно тогда маленький иллюзионист и почувствовал первое тепло. На совсем короткий миг он ощутил, как в груди стало очень и очень хорошо, как бы это странно ни звучало. Но всё меняется. И в конце концов Франу пришлось сделать нелегкий выбор: остаться с Мукуро или пойти за Занзасом. Он долго колебался, ведь один его воспитал, а второй… Он чувствовал странную связь, которая буквально заставляла его быть рядом с Боссом Варии. Да и всё внутри него кричало, что ему просто необходимо остаться. Тогда он решил найти ответы на свои вопросы, обратившись к учителю. — Ку-фу-фу, что тебе нужно, мой нерадивый ученик? — спросил Мукуро, когда Фран пришел к нему ночью с целью разбудить. — Семпа-а-ай, скажите, почему меня тянет к Занзасу? Кажется, в этот момент глаза Рокудо стали как чайные блюдца. — Ку-фу-фу, может ты влюбился? — отшутился Мукуро, вновь закрывая глаза. Но Фран всё равно подергал его за рукав плаща, прогоняя блаженную дрёму. — Не-е-ет, это не то… — обреченно вздохнул он и сел рядом. Рокудо приоткрыл один глаз, мельком оценив расстроенное состояние Франа, и понял, что без разговора тут не обойтись. Он поведал ему историю об истинной связи Хранителей с их Небом, о том, что Хранители не могут жить без своих Небес и всегда стремятся их найти, и быть рядом — их главная задача. И эта связь, о которой говорил Фран, больше всего походила на неё. Некоторые путают её с влюбленностью, но туманник был уверен, что это не тот случай: слишком Занзас был груб и жесток по отношению к юному иллюзионисту. Но, тем не менее, это не остановило Франа, и он пожелал остаться в Варии. Мукуро ушел вместе с остальными, оставив тринадцатилетнего Франа в Варии. Последний против не был — разобравшись в своём внутреннем мире, он сам так захотел. Он понимал, что с учителем, скорее всего, больше не увидится. Мафия жестока, а Рокудо Мукуро желал её уничтожить. Наверное, ему следовало пожелать удачи в этом нелегком пути. Но время не стоит на месте. Прошел год, второй. Фран уже свыкся со своим статусом Хранителя Тумана. Жить в Варии было… весело. Да, наверное, так. Каждый день превращался в игру, которая называлась «Как достать семпая». Отношения с остальными варийцами у него складывались постепенно. Первым он подружился с Луссурией. Хотя дружбой назвать это было сложно. Хранитель Солнца был совершенно необидчивым человеком, а потому мог легко терпеть все шутки Франа. Наверное, это их и сблизило, ведь человеку, волей-неволей, а нужно с кем-то общаться. Со Скуало и Занзасом иллюзионист старался не связываться. Первый мог легко оглушить только своим воплем, а второй слишком метко кидал стаканы. С Леви было просто не о чем разговаривать, но вот Бельфегор… О да, пожалуй, именно его бесить было веселее всего. Пара невзначай сказанных фраз заводила Принца и тот немедленно бросал стилеты в объемную шапку Франа. Это не причиняло боли, но иллюзионист считал неизменным сообщить семпаю, что он в очередной раз сделал ему больно. А его манера растягивать гласные? Хе-хе, плюс в копилку к способам выведения из себя Бела. Так и жил Фран. В Варии как-то всем было плевать на внешность, главное, чтобы ты мог сражаться и выполнять задания, а остальное не было чем-то важным. Получил ранение? Лусс подлечит, а затем Скуало пнет на тренировку. Выполнил задание? Молодец, получи награду и можешь отдыхать. До следующего задания. Фран не любил кровавые задания, которые чаще всего называли зачистками. Ему было проще разузнать какую-либо информацию, выполняя роль разведки. Его пламя идеально для этого подходило, но убивать кого-то было слишком даже для него. Парню приходилось убивать и не раз, но он всегда старался избегать этого. Не желал, чтобы его душа окрасилась в кровавый цвет. И пусть проходили годы, неизменными оставались две вещи: язвительность Франа и полное отсутствие тепла. Да, варийцы считали себя семьей, но между ними не было тех уз, которые бы приносили тепло. Это можно было бы назвать дружбой, иной раз привязанностью, но не любовью. Нет, точно нет. Фран уже давно свыкся со своим положением. Да, иногда в его душе возникало странное смятение, резко хотелось кого-нибудь обнять, но он старался подавить в себе эти порывы, как минимум по той простой причине, что его бы никто не понял. Занзас бы бросил стакан с виски, Скуало бы наорал, Леви — это Леви, его обнимать неинтересно, а Бельфегор мог и прирезать одним из своих стилетов. Пожалуй, оставался только Луссурия, но парень не считал себя геем, а потому изо всех сил давил в себе эти мимолетные порывы, которые легко проходили после чашки какао. О да, иллюзионист был тем ещё сладкоежкой. Он пил сладкий чай, не терпел кофе и обожал какао. В его комнате можно было найти запасы шоколада или конфет, а под подушкой он хранил несколько леденцов в шуршащей обертке. Даже на задания он брал с собой несколько шоколадных батончиков, тем самым поднимая себе настроение и набираясь сил перед тяжелой работой. Под его кроватью можно было найти большое количество фантиков, которые оставались там после «ночных дожоров», как их часто называл Бел-семпай. Так и жил Фран, выполнял задания, бесил варийцев и чего-то ждал. Возможно чуда, а может и звезды, что упала бы с неба и подсказала бы ему, что стоит делать. Но ничего такого не происходило, а единственная звезда, с которой он мог бы поговорить была Рейтинговой, ибо Фуута де ла Стелла несколько раз приезжал в Варию, когда Занзасу требовались кое-какие рейтинги. Да и самому Франу как-то удалось разговаривать с Звездным мальчиком, но вот разговор их был… странным. Пожалуй, это слово лучше всего подходило для описания этого диалога. — О, Зве-е-ездный мальчик, — удивительно, что Франу так и не удалось придумать какое-то язвительное прозвище для Фууты, — что ты де-е-елаешь? Фуута сидел в гостиной. Ну, как сидел… Скорее, он зависал в воздухе, словно находился в невесомости. Рядом с ним сидел Луссурия, завороженно глядящий прямо на мальчика, Леви-а-Тан с раскрытой пастью и сам Бельфегор Каваллини, почему-то хмуро смотрящий в противоположную стену. — Ши-ши-ши, Лягушка, тебя сюда не звали. — Эх, се-е-емпай, вы всё такой же жестокий… — Хм, Фран находится на третьем месте в списке самых одиноких мафиози, — только и произнес мальчик. Иллюзионист надолго запомнил эти взгляды, направленные на него. Он пролежал в кровати всю ночь, не сомкнув глаз, всё пытаясь понять, почему же он одинок. Да не, это было похоже на вымысел. У него есть варийцы и, как бы это не было странно, Бел-семпай, которого всегда так весело бесить. Но что-то внутри него говорило, что он чертовски неправ. И это бесило. Наверное, всё изменилось в тот день, когда в их доме появился совершенно новый персонаж. Лина, так звали её, была старшей сестрой Базиля. Они приехали втроем: Емицу, которого уже послал Девятый, Базиль как его помощник и Лина, которой было нечего делать в CEDEF. Да, она, как и брат, работала в организации и метила в пост старшего секретаря. Тем более, что Орегано была её учителем, а девушка буквально схватывала на лету. Но Орегано отправили на задание, а все её поручения Лина уже успела выполнить. Вот и слонялась бы и дальше она без дела по зданию, если бы в один прекрасный момент Базиль не предложил поехать с ними. Емицу, что интересно, против не был. Наоборот, он даже был рад этому, ведь у старшего секретаря столько обязанностей, везде нужно успевать, а поездка в Варию — это всего лишь тренировка. В стиле Вонголы, хе-хе. Приехав на место, Лина сразу же ощутила мощь, исходящую от особняка. Здесь жили убийцы, это знали все. Но она даже не могла представить, что такие волны пламени могут исходить от здания. Казалось, что оно пропитано им, как коржи любимых тортиков Франа — сиропом. Поднимаясь по крыльцу, девушка чувствовала, как трясутся коленки, но старалась виду не подавать. Она будущий секретарь CEDEF, ей такое просто непозволительно! Внутри её встретили те ещё фрукты. Конечно, она их видела и не раз, но чаще всего на фотографиях или приемах, при этом близко старалась не подходить. Некоторых она узнавала сразу, а вот были и те, кого она видела впервые. К ним практически сразу же подошел Скуало. — ВРО-О-ОЙ, Емицу! Почему вы так долго?! — с порога проорал он, запуская гостей внутрь. — Тебя это не касается, Ску-а-ло, — гордо и по слогам отрезал Внешний Советник, поднимаясь по лестнице уже наверх. Лина хотела уже двинуться дальше, вместе с Базилем и Внешним Советником, но резкий взмах меча прямо перед её носом не дал сделать и шагу. — ВРО-О-ОЙ, а ты ещё кто?! Скуало её не пугал, но напрягал. Лина понимала, что он её не убьет, но вот наорать вполне может. А потому, стараясь сохранять вежливый тон, ответила: — Я являюсь старшей сестрой Базиля. Приехала помочь ему и Емицу-доно, — даже манерой речи они были похожи, а потому сомневаться в родстве не приходилось. Но вот что интересно — Капитан не пустил её, чуть ли не пинком отправив в сад, аргументируя тем, что в письме этого не было, а потому он не может её пустить. Не став спорить, Лина ушла в сад, который почему-то тут был. Возможно, его создали тут только ради того, чтобы в таких ситуациях было куда сплавить девушек. Не предлагать же им вискарь? Но место действительно было восхитительное. Девушка не знала, кто за ним ухаживал, но понимала одно — это очень терпеливый и восхитительный человек, ведь он смог всё вырастить! Прогуливаясь по узким дорожкам, она с наслаждением рассматривала цветы, пока не наткнулась на него. Парнишка был чуть выше неё ростом, но большая шапка зрительно прибавляла десяток сантиметров. Тонкие зеленые волосы до плеч проглядывали из-под неё, а выражение лица было несколько отстраненным. Сомнений не было — это Фран, новый Хранитель Тумана Варии. Хотя как новый… Он работал уже здесь более двух лет, но выяснить о нём было очень сложно — слишком скрытен и молчалив был этот парень. Единственное, что смогли о нём выяснить, это то, что лучше с ним в словесные споры не вступать: заязвит и всё. — О, а вот Зайчи-и-ишка, — с всё таким же унылым лицом произнес иллюзионист, глядя прямо на Лину. — А ты, наверное, Мистер Депрессито, — хмыкнула в ответ девушка, оценивая внешность Франа. Не отметив ничего интересного, она продолжила: — Тебе что-то нужно от меня? — Не-е-ет, — отрицательно качнул головой он. — Про-о-осто хотел посмотреть на очередного сме-е-ертного, заявившегося к на-а-ам. Лине не очень-то нравился новый знакомый. Но нужно было и дальше поддерживать вежливую беседу, иначе Емицу-доно это не понравится. — Меня зовут Линель, — попыталась продолжить разговор (который определенно заходил не в то русло) девушка. — Но можешь звать меня Лина. — Фра-а-ан, — только и ответил он. И всё. Тишина, мать его. Классный получился разговор, чего уж тут сказать. Лина уже хотела задать следующий вопрос, как из-за кустов показалась голова Принца-Потрошителя. — Ши-ши-ши, Лягушка, вот ты где. Я тебя искал, — и вместо тысячи слов острый стилет в шапку. — Бе-е-ел-семпа-а-ай, мне бо-о-ольно, — пробубнил иллюзионист, поворачивая голову в сторону Бельфегора. Что интересно: стилет он не вынул. — Ши-ши-ши, — засмеялся Бел, а затем, не произнеся ни слова, утащил Франа с собой. — Странный какой-то, — подумала про себя Лина, направляясь в сторону с особняка. Понадеявшись, что разговор уже закончился, она надеялась встретиться с Базилем и Емицу и, наконец, уехать из этого места. Хотя что-то внутри неё говорило, что надо остаться. — Мусор, — неожиданно из-за поворота показался Занзас. Почему-то злой Занзас. А это означало только одно — срывать свой гнев он будет на бедной, ни в чем не повинной Лине. — Занзас-доно, — поклонилась девушка. Что-что, а правила приличия она знала. — Что ты тут делаешь? — вдруг нахмурился вариец, оглядывая девушку. От его гнева не осталось ни следа, Лина чувствовала, как пламя Ярости вокруг них потихоньку успокаивается. — Я ждала, когда освободится Емицу-доно, — ответила она ему. Наверное, это было очень странно. Они стояли друг перед другом, чего-то ожидая, но вот только… чего? Что-то витало в воздухе, что-то непонятное, но почему-то близкое. И если Лине потребовалось бы ещё очень много времени, чтобы во всём разобраться, то Занзас всё понял сразу. Он же Босс, в конце концов. — Мусор, — обратился он к Лине. — Какое у тебя пламя? В отличие от своего братишки, который обладал пламенем Дождя и чарующей улыбкой, дарующей успокоение, она обладала пламенем Облака. Никто не знал, как такое получилось, но факт оставался фактом. У неё было слабое пламя Дождя, но основным атрибутом всё же являлось Облако. Сильное Облако, чтоб его. Про облачных Хранителей ходят разные слухи. Какие-то смешные, какие-то пугающие, но истина, а то, что их объединяет, всё же есть. Всё Хранители Облака считают себя одиночками: они смело идут по своему пути в гордом одиночестве и не боятся его. Но когда приходит время помочь своей семье, они тут же возвращаются обратно, чтобы защитить её, уберечь от очередной напасти. Это идеально подходило Линель. Да, она частенько пропадала на работе, загружая себя отчетами, но если что-то происходило с её братишкой, Лина буквально взрывалась и на крыльях летела к нему, чтобы разобраться. И сейчас… Занзас понимал, кто стоит перед ним. Она — его Хранитель. Именно его, а не кого-то там ещё. Он искал своё Облако по всему миру, а теперь оно стоит перед ним и смотрит так, как будто призрака увидела. Хе-хе, возможно, она даже и права, но ему всё же стоит ей кое-что объяснить. — Облако, Занзас-доно, — ответила на его вопрос Лина, на что получила довольную ухмылку. — Будешь моим Хранителем? — вдруг спросил он. Возможно, это покажется вам странным: ещё бы, Занзас — и спрашивать. Такие люди, как он, просто берут и не заморачиваются с вежливостью. Но не в этом случае. У Занзаса было одно правило: в семью идут только по своей воле, он никогда не заставлял и не принуждал. Потому что хотел, чтобы все в его семье доверяли друг другу. И сейчас он не хотел, чтобы она пошла сюда, не желая этого самой. — Да, — совершенно не подумав, ответила Лина. В ней говорила интуиция, что буквально сейчас пищала от восторга. Ещё бы, не каждому удаётся найти своё Небо, а для неё это буквально счастливый билет. И она своё получит. Занзас ухмыльнулся, а затем произнес: — Собирай шмотки, мусор. Будешь жить тут. Стоит ли говорить, что Емицу был очень «счастлив»? Думаю, нет. Переезд был быстрым. Собрать все вещи — раз плюнуть, так как их было не так уж много. Один чемодан и рюкзак, на этом, пожалуй, и всё. Быстро покидав шмотки, Лина чмокнула братца в щеку, поклонилась Емицу, обняла Орегано, пообещав писать ей, и уехала в закат. Навстречу судьбе и новой семье. Что интересно, её обязанности практически не поменялись. Она по-прежнему числилась секретарем, пусть уже теперь и в Варии. Линель обязывалась следить за документами, писать грамотные отчеты и заниматься финансами. В целом, её можно было считать протеже Скуало, который тут же забрал девушку под своё крыло — обучать всему выше перечисленному. Но стоило отдать Лине должное — она схватывала на лету и никаких проблем, связанных с ней, не возникало. Поначалу отношения с коллективом не особо ладились. Хоть Занзас и позвал её, зная что она является его Хранителем, не все были рады тому, что среди варийцев появилась… девушка. Особенно сильно этому противился Бельфегор, который даже не пытался как-то её оскорбить. Он просто делал вид, что её не существует. Мог спокойно пройти мимо, даже не взглянув. И если первое время Линель пыталась это изменить, то потом забила и так же не обращала внимания. Но вот с Франом ей было очень весело общаться. Наверное, по той простой причине, что каждая их ссора быстро превращалась в очередное состязание «Кто кого переязвит». Да, Фран был в этом деле силен, но и Лина не отставала, едко отвечая на его выпады. В Варии жить сложно, но весело, черт подери. А затем… Затем Занзас понял, что Линель не так проста как кажется. Оказалось, что в CEDEF она выполняла ещё и роль разведки, как бы это странно ни звучало. Девушка умела доставать информацию из таких мест, в какие даже иллюзионисту было непросто пробиться. А потому, пораскинув мозгами, Босс Варии принял очень интересное решение: — Мусор, — неизвестно к кому обратился Занзас. — Занзас-доно, — девушка слегка поклонилась. — Бо-о-осс, — ответил Фран. — Вот вам миссия, — он протянул молодым людям листок. — Сегодня выезжаете. И всё. Конец. Ушел в свою комнату, приказав позвать Скуало. Ах да, ещё чтобы виски принесли, а то у него закончился. Фран и Линель переглянулись, а затем синхронно выдали: — Что?! Конечно, можно было пойти к Боссу, попросить его выдать им разные миссии, но жить хотели оба. А потому, немного поругавшись, каждый отправился в свою комнату — собирать вещи. Задание ну очень простое: втихую пробраться на важный приём и проследить за определенным человеком. Всё осложняло то, что им предстояло изображать пару. Причём нехило так влюбленную пару. Чтоб прям сердечки вокруг витали и всем рядом аж плохо становилось от розовых соплей. Но возникала одна ма-а-аленькая проблема. У обоих совершенно не было опыта в этой сфере. Что Линель, что Фран — это два одиночества, и если у первой был младший братишка, о котором она старалась заботиться, то у Франа не было никого. Не было ещё людей в его жизни, к которым бы он привязался столь сильно, чтобы сам желал заботиться о них. Но маски держать надо, а потому на приём они всё же поехали. Их истинные обличья скрыты под пламенем Франа, который создал им новую внешность, кардинально отличающуюся от настоящих образов. Пройти мимо охраны, представившись вымышленными именами — легче легкого. А дальше — самое сложное. Нужно аккуратно плести кружево слов, чтобы в тонне песка найти крошечный алмаз. То, что им необходимо. То, зачем они пришли. Но всё идёт совсем не по сценарию, когда вдруг в Линель стреляют. Кто, зачем, почему — на эти вопросы нет ответов. Девушка получает пулю в руку, от второй в голову умудрилась увернуться, но иллюзия спадает. Спадает по той простой причине, что Фран от волнения просто не смог их удержать, а потому сейчас у них только один расклад. Бежать. Быстро. Прямо сейчас. И пока все окружающие их люди находятся в шоке, парень и девушка резво выбегают из зала под сильные потоки дождя, что сейчас идёт нескончаемым ливнем. Схватив ближайший мотоцикл, Фран тут же его заводит с помощью пламени. Лине ничего не остаётся кроме как обхватить парня за талию и, прижавшись лбом к спине, крепко держаться, стараясь не упасть. Она чувствует, как содрогается от холода. Рана в руке противно ноет, дождь слишком холодный, а тут ещё и её извечная проблема. Холод, мать его. Линель никогда не чувствовала тепла. Почему так, что с ней произошло — всё это её семья смогла выяснить лишь когда девушке исполнилось десять лет. Врач сообщил родителям девочки, что это её связь с соулмейтом и что она сможет от этого избавиться только, когда коснется его. Но сколько бы Лина не искала, найти этого единственного человека среди семи миллиардов было слишком сложно. Она старалась прикоснуться, чтобы хоть на краткий миг ощутить то самое тепло, что так часто описывают в книгах. Но все было бесполезно — своего соулмейта она так и не смогла найти. В конце концов, её руки начинают разжиматься. Фран это чувствует, а потому тормозит рядом с ближайшим деревом, чтобы хоть как-то укрыться от холодных капель. Девушка как мешок падает на землю, если бы не иллюзионист, ловящий её уже у самой земли. — Зайчи-и-ишка, — а в глазах ни капли смеха. — Мистер Депрессито, — с усталой улыбкой отвечает ему Линель, закрывая глаза. К счастью, к мотоциклу прилагается аптечка, а потому Фран, положив девушку на землю у дерева, достает из неё бинты и перекись, чтобы помочь хрупкой Лине. Она закрывает глаза и тяжело дышит. Но повезло — пуля прошла навылет, не задев важные органы. Да, больно. Но надо терпеть. Иначе потом будет хуже. Чуть приподняв край футболки, Фран касается ватным диском, смоченным перекисью, краев раны. Девушка уже, кажется, потеряла сознание, а потому иллюзионисту становится легче. Но неосторожным движением Фран дотрагивается до оголенной кожи своей ладонью. И это новое ощущение больше похоже на взрыв, ибо он впервые ощущает нечто подобное. Тепло. Он чувствует тепло. Поначалу он даже не понимает, что происходит, но затем в голову приходит осознание. Линель — его соулмейт. Уже во сне Лина улыбается. Так мягко и нежно, что Франу хочется ощутить её губы — вдруг, они тоже теплые? Но отогнав от себя эти странные порывы, парень кое-как усаживает девушку позади себя, скрепляя её руки веревкой на его животе. Нужно, чтобы она не упала за время поездки, а это — хоть какие-то гарантии. До Варии они доезжают через час. Сдав Лину пробегающему мимо Луссурии, Фран быстро пишет отчет Боссу, кладя рядом диктофон с необходимой информацией, и уходит к себе — спать. И разбираться с тем, что он ощутил. Девушка приходит в себя уже на следующий день. Она бледная, измученная, но счастливая. Нужно поблагодарить Франа за то, что он её спас. Переодевшись в одежду, что принес Лусс, Лина кое-как идёт по коридорам в сторону комнаты Франа. Преодолеть хоть один лестничный пролет — сложный квест, но ей это удается сделать, хоть она и параллельно материт всех: начиная от архитекторов, которые строят такие высокие здания, заканчивая Франом, что живет аж на третьем этаже. Кое-как доползя, Лина стучит в дверь три раза. — Да-а-а, — тянет Фран из-за двери, а Линель решительно заходит в комнату. Увиденное её совершенно не радует. Возникает стойкое ощущение, что парень несколько дней подряд не спал. Мешки под глазами и бледное лицо только дополняют эту картину. Она хмурится и подходит ближе к кровати, на которой в позе морской звезды разлегся иллюзионист. — В общем, я хотела сказать спасибо, — благодарит Линель, но уходить пока не спешит. Что-то её напрягает, что-то заставляет оставаться на месте. Да и эти странные ощущения прошлой ночью… Как сейчас, она помнит яркий взрыв, что разнесся на много километров. Но было то в реальности или это был сон? Лина не знает, да и не кажется это сейчас ей чем-то важным. Вдруг Фран садится на своей постели и несколько раз хлопает ладонью по покрывалу рядом с ним. Такое поведение сильно удивляет девушку, но она упрямо садится и ждет. Чего-то. Пока не ясно чего именно. Он смотрит прямо в её глаза и не понимает. Не понимает, что может быть привлекательного в серых, словно пасмурное небо, глазах. Что такого красивого в русых локонах до лопаток. Что может быть милого в улыбке, которая появляется столь редко. Не понимает. Но хочет узнать. Линель ждет. Сама не знает чего. Но глядя в зеленые, почти изумрудные глаза, она видит саму себя. Хмурую, со сжатыми кулаками, с недовольным видом. Не понимающую. Фран садится чуть ближе. А затем ещё ближе. Они уже практически касаются друг друга носами, но он не хочет её целовать. Не сейчас. Сначала нужно проверить. Правой рукой он касается её щеки. И в тот же миг всё встает на свои места. Всё было так очевидно ещё вчера, так почему он потратил целую ночь, пытаясь найти ответы? Поглаживая большим пальцем её щеку, он смотрит в её широко раскрытые серые глаза, которые, по неизвестной причине, ему очень нравятся. Они — соулмейты. Родственные души. Те, кому суждено быть вместе самими звездами. Он чувствует, как по всему телу разливается приятное тепло. Он не знает, как описать все свои эмоции, все, что он сейчас переживает, но хочет. И хочет сказать это ей. — Ты теплая, — шепчет Фран, не растягивая гласные. Это сейчас лишнее. — Ты тоже, — отвечает Линель, утыкаясь лбом в его плечо. Прямо как вчера, вот только сейчас, переплетая пальцы, он чувствует исходящий от её тела жар. Настолько сильный, что согревает до самого основания. Он был одинок. Всегда. Но почему-то сейчас от его одиночества не остается и следа. Чуть приподняв её голову правой рукой, он смотрит на её губы, а затем целует. Нежно и очень трепетно, словно она — весь мир для него, который он желает удержать, сохранить. Касается легко, осторожно, а она отвечает ему. И её губы — тоже теплые. И руки, и щеки, и плечи… Всё такое теплое, что он не находит слов, чтобы описать. Да и не нужно уже. Линель легким движением снимает шапку с Франа, а затем укладывает его голову на свои колени. Касаясь пальчиками его волос, она чувствует безграничное счастье, переполняющее сердце и душу. Его улыбка — только для нее. Её сверкающие глаза — только для него. — Просто прикоснись, — шепот на теплых губах. И они касаются. Потому что так надо. Потому что это их тепло.