Ничейная

Она снова пришла сюда. Побитая, уставшая, вся в пластырях и синяках, но довольная жизнью. Правое дело — великое, и Наклз это понимал как никто другой. И всё же… — Кто на этот раз? — Наши механические клоны. Пока сообразили, что легче сражаться не со своей копией, едва не продули, — устало хохотнула ежиха, хватаясь за бок: боль от удара под рёбра до сих пор давала о себе знать. — Поможешь? — Конечно, как и всегда. Ехидна поднялся и вплотную подошёл к Мастеру Изумруду, касаясь того рукой и напряжённо думая. Через короткие мгновения камень начал источать слабое сияние, которое, словно щупальца, потянулось к Роуз и окутало своим зелёным светом с головы до пят. Девушка расслабилась, и чувство тяжести собственного тела буквально улетучивалось вместе с ранами и синяками, будто их никогда и не было. — Как же хорошо… Словно крылья за спиной. Спасибо! — от переизбытка чувств она порывисто обняла друга, совершенно забывая обо всех формальностях. Лёгкая улыбка тронула лицо Хранителя, и тот жестом предложил присесть рядышком. — До сих пор не понимаю, как ты умудрилась открыть лечебные свойства Мастера Изумруда. — Ну, как-то само получилось? — неопределённо пожала плечами ежиха. — Само-не само, но ты здорово нас всех выручила. Правда, охотников за камнем тоже здорово прибавилось, из-за груза ответственности я почти перестал спать. — Не страшно! Всех предыдущих побили, и этих побьём! Ещё и на сон время останется, уверяю тебя! Для этого перца они не проблема, — воодушевилась ежиха, доставая свой покоцанный местами молот Пико-Пико. — Хотя, ему всё-таки потребуется ремонт перед новой битвой. — Это точно, выглядит он совсем неважно. Роуз вымученно улыбнулась. Наклз тоже. Какое-то время они просто сидели и созерцали ночное небо, которое на острове Ангела казалось как никогда близко: вот-вот протянешь руку — и звезда с небосклона сорвётся вниз, прямо в ладонь. Тогда можно будет загадать самые сокровенные желания, которые непременно сбудутся, вопреки всем законам судьбы… — Слушай, тебе не надоело? — от неожиданности вопроса Эми едва не подпрыгнула на месте, роняя тяжёлый молот на ступеньки. — Что? Ты о чём? — немного нервно и не так спокойно, как хотелось бы. Это подмечает ехидна, непонятно хмыкая и что-то раздумывая. — В этом уже нет смысла, Роуз. В твоих сумасшедших геройствах. Ты явно не из тех мобианцев, кто жаден до мирового признания и славы и использует для этого праведное насилие. — И к чему ты клонишь, я не могу понять? — девушка заметно занервничала, так как уже подозревала, к чему ведёт разговор. — Я уже давно понял, что ты сражаешься ради любви. Даже больше скажу: ради любви одного синего ежа. И сила, которая движет тобой, становится катализатором для всех нас, включая и его тоже… Не осознавая этого, ты отдаёшь слишком много своего, но при этом не получаешь взамен ничего. Приятное выражение лица сменилось гримасой боли, будто тупым ножом пырнули в самое сердце. — Хватит уже, Эмс, довольно. Ничего не изменится, он женат уже три года. И даже упавшая вдруг звезда не сможет изменить ровным счётом ничего. В конце концов, на нём свет клином не сошёлся, — он не любил юлить и разговаривать витиеватыми фразами: только суровая правда напропалую и никак иначе. До сегодняшнего дня ему казалось, что это всегда работает. Но… Ей эти слова — пощёчина, удар под дых. Едва затянувшиеся рубцы снова начали кровоточить. И она заплакала. Сначала тихо, слёзы ниспадали тяжёлыми ручейками вниз. Ком в горле и прерывистое дыхание выдавали её с головой, но совсем скоро ей стало плевать. Она плакала навзрыд, до истерики, зарываясь руками в и без того растрёпанные колючки, пряча от друга своё уродливое заплаканное лицо. Парни не любят плачущих девушек — это Роуз усвоила очень давно. — Я знаю, знаю! Я всё это, чёрт возьми, знаю! Я уже не борюсь за него, смирилась! Просто… За всей этой работой перестаёшь замечать боль, понимаешь? Он был для меня всем, многие-многие годы! Бок о бок с ним я прошла огонь и лёд. И теперь я просто делаю всё, чтобы эта боль хоть немного утихла! Я даже встречаться с другими пыталась… Но все, все до единого рано или поздно находили мне замену. Знаешь, каково жить с ощущением, что ты — перевалочный пункт? Что никому не нужна? — глаза в глаза, и Хранителя пробирает до костей этот полный отчаяния взгляд и хриплый до невозможности голос. Он пугается, ибо такая Эми Роуз для него не просто в новинку, она шокирует своей откровенностью и оголённым одиночеством. Наклз не находит ничего лучше как крепко-крепко прижать к себе ежиху, успокаивающим жестом приглаживать вредные розовые колючки и молча разделять её безмерную душевную боль. Всё таки, даже ему не были чужды столь сильные чувства. Постепенно рыдания стихли. Уткнувшись носом в крепкую грудь ехидны и будучи в кольце объятий, девушка почувствовала себя немного лучше. Непроизвольно возникло чувство защищённости, которое она не испытывала многие годы: хотелось посидеть вот так чуточку дольше, и девушка позволила себе эту вольность, делая вид, что до сих пор тихо плачет. Ехидна пока не возражал. …Если подумать, он вообще ни разу не возражал против присутствия этой милой девушки рядом и, сколько себя помнит, со времён их знакомства в нём периодически просыпалось нечто, что призывало оберегать это маленькое создание. И даже когда она подросла, стала сильной и независимой девушкой, она больше прежнего нуждалась в защите, ведь натуру так просто не спрячешь за тяжёлым молотом и необузданной силой. Ему казалось, что такое отношение в порядке вещей, что эта симпатия истинно дружеская и временные вспышки чувств так же быстро исчезнут, как и комета на тёмном небосводе, и он спокойно продолжит нести своё бремя Хранителя. Однако, вся эта эмоциональная химия со временем стала причинять лишь одну сплошную тупую боль, которую не выведешь простым ударом кулака в стену, ведь она везде и одновременно нигде. Он совершенно не представлял как с этим бороться, и, пребывая в полной растерянности, в какой-то момент понял: всё серьёзно, шутки закончились. Обратной дороги нет, для однолюбов вроде него — тем более. — Ничейная, значит… Может, приютить тебя? — Что? Прости, не расслышала. — Да так, мысли вслух, — пробормотал Наклз и стушевался. — Нет, ну так не пойдёт. Раз начал — говори! — Роуз даже немного отпрянула, дабы чётче услышать ответ. — Если пожелаешь, я готов разделить с тобой твоё одиночество. Секунда. Пауза. Взмах ресниц и полное недоумение. — Ч-что? Но ведь ты уже… — На постоянной основе. Эми до последнего старалась не вникать в суть слов, но они сами врезались в голову, заставляя трепетать и без того неспокойное сердечко. Первые секунды нахлынул невероятный трепет и эфемерное ощущение долгожданного счастья: хотелось и смеяться и плакать одновременно, полудохлая радость наконец подняла голову… Но мрачные мысли стремительным потоком хлынули в сознание, меняя светлые картинки ближайшего будущего на грязные и тёмные, омытые её слезами. Буря в душе моментально утихла, уступая место здравому смыслу. — Ты так серьёзно это говоришь… Спасибо за прекрасное предложение, конечно, но нет. Хранитель Мастера Изумруда неприятно удивился. — Что? Почему? — Я не верю, Накки. Не верю, что ты не станешь одним из, найдя кого-то на стороне. Мне прошлого опыта хватило с головой, из-за него я едва не впала в депрессию! Прости меня, Накс, но, боюсь, я просто не переживу очередного предательства: четыре раза я уже собирала себя по кусочкам, на пятый собирать уже, скорее всего, будет нечего. Я так не смогу, — чувствуя, что к горлу снова подкатывает ком, Роуз резко соскочила и стартанула вниз по каменным ступенькам. На сегодня звёзд с неё хватит, слишком много откровений за ночь, слишком много ненужных эмоций разом. Не успела она сделать и пяти прыжков, как сильная рука схватила её за запястье и рывком притянула к себе. Вновь встречаясь глазами с двумя аметистами, Эми вздрогнула: Наклз был не зол, но очень обеспокоен. — С ума сошла лететь по коротким ступенькам? Разбиться здесь — три секунды! И вообще, чего ты решаешь всё за меня? Придумала какую-то ересь с предательством… — Ничего я не придумала! Хватит давать ложные надежды! — закричала заплаканная Роуз, окончательно срываясь. Это же надо, столько держалась, а рядом с ним буквально душу излила: изуродованную, кровоточащую, неприглядную, запачканную негативом. А он… Что? Он не только не отвернулся от неё, наоборот: принял с распростёртыми объятиями, не пытаясь что-то навязать. То, что она ныне из себя представляла для него было более чем достаточно. Умом Эми понимала, что это шанс наконец вырваться из тёмной трясины, но чувства кричали об ином. Страшно было снова довериться, до дрожи страшно. — Дура, ты меня в первый раз видишь, что ли? Я когда-нибудь тебя обманывал хоть раз? Не выполнял обещания? Бросал слова на ветер? Назови хотя бы один случай, и я отпущу тебя. Он крепко сжимал её ладони в своих и надеялся на лучшее. Она не находила слов. — Не бойся, Эмс. Ничего не бойся, ибо я буду рядом с тобой. Всегда. Просто запомни это. И она, дура, поверила. По-настоящему, без каких-либо ожиданий или иллюзий. Та самая волна снова вернулась, окатывая с головы до пят знакомым жаром: будто в ней снова что-то проснулось, давно забытое и уютное. Оно так похоже на… — Хорошо. Тогда… Подарим друг другу любовь? — Согласен только на самую яркую и самую сильную. Эми впервые за долгие годы подарила кому-то свою лучезарную искреннюю улыбку. В тот же момент с неба сорвалась самая яркая звезда.